Медики одобрительно загудели. Коржикова, старшая сестра госпитального отделения, пользовалась огромным авторитетом и уважением. Она тут же достала из кармана тетрадку и принялась заносить всех в «ведомость». Кое-кто прямо сейчас стал протягивать деньги.
— Следующее. Это елка. Я уже договорился с разведчиками. Они завтра выезжают «на дело». За одним и заготовят хвойные деревья, они их, как мне рассказывали, срезают из пулеметов со своих БМД (боевая машина десанта). Быстро и эффективно. Я заказал два дерева, одну сосенку поставим в стационаре в столовой для больных. Нужны будут игрушки. Каждый должен предоставить минимум по три штуки. Мне все равно, где возьмете: сами делайте, выпрашивайте, выменивайте. Все игрушки сдавать Касьяненко Тамаре, она мне потом доложит, кто лодырничал, а кто отличился. Ясно?
Лаборантка Тамара поднялась, закинув за спину свою длинную и толстую косу, кивнула головой, сразу покраснев от смущения. Она была очень стеснительной и скромной девушкой.
— Наконец, последнее, — продолжал Семенчук. — Как у нас с «горючим» обстоят дела? На недавней свадьбе «выжрали» почти все. Дорвались! Пришлось срочно новую порцию заложить. Она будет готова к Новому году? Серега, доложи. — Он обратился по старой памяти к эпидемиологу Пачкину.
Потом сам же себя поправил: «Тьфу, забыл. Мы же его отстранили. Не надежный «супчик» оказался».
Перед каждым большим праздником командир бросал «клич», чтобы офицеры сдавали весь свой паек сахара в «общий котел». Каждый месяц все офицеры в Афганистане получали кроме килограмма сахара еще массу консервов, печенье, сигареты. Это и был дополнительный паек. Поскольку в этой стране существовал «сухой закон», то алкоголя достать было негде (кроме редких завозов с колоннами из Союза). Но в любой ситуации русский солдат найдет выход из положения. Вспомнили старый, проверенный прием — готовить брагу. Всего-то и нужно — это сахар, вода и дрожжи (их было полно на полевых хлебозаводах). Остальное все сделает кандагарское тепло. Летом брага созревала очень быстро, в зимнее нынешнее время — дольше. Большой 40-литровый бидон хранили в одном из закрытых «чуланчиков» в приемном отделении. Смотрителем был назначен старший лейтенант Пачкин, только у него был ключ. В его обязанности входило периодически проверять содержимое бидона на готовность, вовремя извещать «общественность». Больше года он исполнял эту «миссию».
К этим ноябрьским праздникам стали замечать, что Серега по вечерам «лыка не вяжет», а когда его спрашивали о готовности «огненного напитка», то неизменно отвечал, что еще не созрело. Начало вкрадываться подозрение. Почти накануне 7 ноября его «застукали» на месте «преступления» — он отливал готовую брагу, а туда вновь добавлял воду. Состоялся «суровый разбор полетов», его лишили доверия и отстранили от фляги. Командир торжественно передал ключ от кладовочки и полные полномочия прапорщику Тамару Александру, самому большому трезвеннику и «кристально честному человеку».
— Саша, доложи нам ситуацию с «бормотухой», — обратился Семенчук теперь уже к фельдшеру приемного отделения, каковым Тамару стал в конце лета, до этого он занимал должность начальника медицинского склада. Саша сам пожелал перейти на это место после отъезда на родину прапорщика Олега Шлемова.
— Все готово, командир. Можно использовать. Думаю, к Новому году еще покрепчает.
— Вот и славно. Все вопросы обсудили. Теперь можно расходиться.
Все гости быстро разошлись. Уже было довольно поздно, пора и на боковую.
Последующие два дня пролетели в приятных предпраздничных хлопотах. Каждый выполнял часть общей большой подготовки к Новому году.
В предпоследний день перед Новым годом Невский, как и обещал, вызвал Шакуро Николая для снятия швов на щеке. Парень по-прежнему пребывал в мрачном расположении духа: он все не верил, что рана на лице будет выглядеть хорошо.
Признаться, врач и сам немного волновался. Но все зажило просто великолепно. Швы были сняты, а на месте раны осталась тоненькая «красная ниточка». Зина тоже вздохнула с облегчением, увидев результат. Невский осторожно помазал шовчик зелёнкой, сверху наклеил полоску пластыря. Завтра и его можно снять, так он объяснил раненому. Увидев, что больше его голову не кутают в «шлем» из бинтов, парень явно повеселел. Раны на груди тоже хорошо заживали, но здесь еще требовалось время. После наложенных бинтов Николай даже улыбнулся и впервые поблагодарил медиков. Наконец-то он поверил в свое исцеление. Ушел солдат вполне довольный. Врач и сестра переглянулись, подмигнув друг другу.
Наконец, наступил последний день года. С утра все пребывали в радостно-приподнятом настроении. Повсюду ощущалось приближение праздника. В стационаре стояла в столовой огромная красавица сосна, занимая все пространство до потолка. Там же поместили телевизор, специально выделенный Политотделом для раненых. На ветках новогоднего дерева разместились многочисленные бумажные игрушки, «цепи», «дождь», серпантин. Была даже настоящая стеклянная «рубиновая» звезда и несколько стеклянных игрушек. Еще утром привезли несколько коробок с подарками для раненых и больных, теперь по всему стационару ощущался запах апельсинов — настоящий новогодний запах.
Для празднования медиков освободили одну из пустующих складских комнат в приемном отделении. Там тоже стояла небольшая пышная сосенка, ее ветки с избытком были украшены игрушками и прочими новогодними украшениями. Длинный ряд столов занимал половину помещения. Почетное место занимал телевизор и магнитофон. Праздник ожидался во всей красе.
В первой половине дня решили закончить все необходимые работы с ранеными — всех нуждающихся перевязали.
Николай Шакуро пришел сам одним из первых — ему не терпелось увидеть результаты работы на лице. Зина отлепила кусочек пластыря и смыла спиртом остатки зеленки.
— Ну, Коля, загадывай желание! — Невский был рад открывшейся картине, тонкий красный след от имевшейся безобразной раны — это все, что осталось на лице.
— Я же все равно ничего не вижу! А вообще хотелось бы, чтобы все зажило. — Николай пристально и серьезно смотрел по очереди на врача и медсестру. Он все еще боялся, что уверения медиков окажутся жестокой шуткой.
Зина с улыбкой подала ему свое маленькое зеркальце из кармана халата. Парень принял его, как самый дорогой подарок. Несколько мгновений он замер, глядя на свое отражение. Когда раненый вновь посмотрел на врача, то в глазах у него стояли слезы.
— Все хорошо, — выговорил он, словно не веря себе. — Просто не верится, — повторял он, качая головой. — Такая была рана! Такая рана, а теперь раз — и нету!
До Невского постепенно дошло, что этот возможный шрам на лице был для него не таким пустяком, как все уверяли солдата в предыдущие дни. Парня трясло от радости. На его глазах свершилось чудо. Он поинтересовался, мол, когда цвет выровняется, будет вообще не заметно?
— Полный порядок. Не останется ни одного струпа. Ни натяжения, ни толстого шрама. Будет гладкая красивая щечка.
— Но ведь был такой кошмар. Просто чудовищная рана.
— Природа — хороший лекарь. Да и челюстно-лицевой хирург Иван Сухар сделал отличную работу. Вот его и благодари. А вообще это тебе новогодний подарок и предварительный подарок ко дню рождения. Мы с Зиной тебя поздравляем. Остальное получишь позднее — нельзя же все подарки сразу вручать.
— Да, Коля, я тоже тебя поздравляю с твоим двадцатилетием! — Зина чмокнула обалдевшего парня в здоровую щеку.
Невский видел, что парень оживает прямо на глазах. Глаза его счастливо блестели. Раны на груди раненого перевязали, постепенно перенимая его радостное возбуждение. Как мало человеку надо для счастья! Умчался Николай быстро, словно у него выросли крылья.
Праздновать медики начали уже в девять часов вечера. Не терпелось проводить старый год. Стол ломился от яств. Медсестры «колдовали» весь вечер, смогли ограниченным количеством продуктов наготовить много вкусных салатов. Не стыдно было самим сесть за стол и гостей пригласить. Кроме собственного коллектива пришли все врачи батальонов, были и просто офицеры-друзья, официантки, женщины из штаба и Военторга.
Организаторы не поленились подготовить много разных конкурсов. Победители получали маленькие
