дома на улице Бисмарка и во сколько смерть настигла его на улице Краснова. Между этими событиями прошло всего двенадцать минут, вряд ли он мог успеть с кем-то встретиться. Учитывая дневную загруженность центральных улиц, вообще удивительно, что он сумел доехать так быстро. Очевидно, он и впрямь был столь же превосходным водителем, как и пилотом.
— Ясно, — кивнул Фридрих. Очевидно, старик куда-то спешил. Вот бы узнать, куда. Он был в форме с орденами, значит, вполне вероятно, направлялся на встречу с лицом официальным. Впрочем, может быть, верна версия фельдфебеля Кормера, и князь просто ехал на встречу ветеранов... но почему в спешке?
— Кстати, есть один вопрос, где нам крайне желательно ваше содействие, — припомнил Власов. — У нас есть основание полагать, что человек, причастный к провозу наркотиков... («и, возможно, смерти Вебера», — хотел было добавить Фридрих, но вовремя сдержался: о Вебере они еще побеседуют, и, при всей предупредительности майора, не следовало раньше времени бросать ему спасательный канат в виде наркомафиозной версии) — ...живет сейчас в Москве по документам инвалида или ветерана войны. Возможно, русского, возможно, дойча. Настоящий владелец документов в этом случае, очевидно, мертв. Возможно ли организовать какую-то проверку?...
— Это непросто, — качнул головой майор, — в Москве десятки тысяч ветеранов и инвалидов. Впрочем... скоро ведь Масленица, Дни арийского единства... ветеранам будут выдавать традиционные подарки, можно проинструктировать социальных работников. И проверить каждый случай, когда соцработнику не удастся встретиться с ветераном лично. Но у меня нет полномочий самому организовывать столь масштабную операцию. Придется заручаться санкцией начальства, а оно, по всей видимости, потребует официальный запрос от Имперской Безопасности. И то будет сильно ворчать, что мы не обязаны таскать для дойчей каштаны из огня...
— Запрос, я думаю, будет организован. А что до каштанов, — Фридрих подпустил в голос возмущения, — то кто для кого их таскает, спрашивается? Этот наркоторговец и, между прочим, убийца находится сейчас на вашей территории и угрожает вашей безопасности. Мы могли бы вообще умыть руки, и вместо благодарности...
— Разумеется, разумеется, — поспешно поднял ладони Никонов, — я-то совершенно с вами согласен. Я лишь говорю о позиции своего начальства. Увы, не все наверху понимают, как должны строиться отношения между коллегами и союзниками...
— Кстати, о коллегах, — невинным тоном заметил Власов. — Рудольфа Вебера ваше ведомство тоже... опекало?
— У меня нет информации на сей счет, — не раздумывая ответил Никонов. — Хотя вообще, как вам известно, братские спецслужбы стараются не мешать друг другу. До тех пор, конечно, пока все помнят о правилах игры и границах...
Конкретизировать он не пожелал, так что Фридрих задал следующий вопрос: — У вас есть что-нибудь новое по делу о смерти Вебера?
Никонов пожал плечами.
— Практически ничего. Экспертиза подтвердила, что звонил подросток. Но найти его не удалось, равно как и нотицблок. А у вас?
— То же самое... Полагаю, вы дадите мне знать, если появится что-то новое?
— Можете на меня рассчитывать, — кивнул майор. — Однако мы так и не решили вопрос с вашей протеже. Вероятно, в этот раз я еще мог бы замять историю с незаконным проникновением в квартиру... раз уж ничего не пропало, да и все ценное уже было изъято... но, если она намерена каждые два дня нарушать по закону...
— Больше такого не повторится, — заверил Фридрих. — Теперь я полностью контролирую ситуацию.
«Хотелось бы мне в это верить», — добавил он мысленно.
— Честно говоря, я не вполне понимаю, почему столь... хм... легковесная особа пользуется покровительством Имперской Безопасности, — произнес Никонов. Вопрос был достаточно бесцеремонный, но после всех оказанных майором любезностей Фридрих не мог не ответить.
— Сама она — пустышка, — сказал он. — Но она нужна в качестве живца, на которого может клюнуть крупная рыба.
— Что ж, в таком случае удачной поклевки, — улыбнулся майор. — Вы, конечно, помните, что рыбачите в российских водах, и не все здесь к этому столь же благосклонны, как я...
— Разумеется, — кивнул Фридрих. — И ещё одно. Раз уж у нас складывается такое конструктивное сотрудничество, могу я попросить у вас еще небольшую информацию? Я тут познакомился с одной интересной старухой и хотел бы взглянуть на ее досье. Полагаю, с вашей помощью это можно сделать без волокиты с официальным запросом?
— Это смотря что за старуха, — усмехнулся Никонов. — Что бы там ни вопили либералы, мы располагаем досье отнюдь не на каждую российскую бабушку...
— На нее у вас есть досье, — заверил Фридрих, — и, полагаю, достаточно обширное. Фамилии, увы, не знаю, зато знаю текущий адрес: Бутырский Вал, дом 8а, квартира 23. Зовут Берта Соломоновна.
— Сейчас посмотрим, — Никонов обошел стол, уселся в кресло перед рехнером. — Если все так, как вы говорите, досье заведено еще в бумажную эпоху. Надеюсь, его успели перевести в цифровую форму... Соломоновна, значит? Интере-есно... — он с деловитым видом застучал по клавишам.
— И последнее, — Власов почувствовал, что может воспользоваться ситуацией на все сто процентов, и решил не церемониться. — Если это не будет слишком обременительно для вас... меня интересуют сведения ещё об одном человеке. Матиас Спаде. Вроде бы бывший спецназовец, в настоящее время — наркоторговец. Я имел неудовольствие познакомиться с ним в метро.
— Не лучшее место для знакомства, — понимающе улыбнулся Никонов, давая понять, что он в курсе власовских подвигов. — Что ж, сейчас посмотрим... А вот и ваша Берта. Подождите минутку... — он бегло пролистал несколько экранов подряд. — Ну что ж, — он поднял световой карандаш и мазнул им по экрану. — Вот это мы положим сюда... — снова защёлкали клавиши. — А теперь этот... как вы говорите? Спаде?
— Матиас Спаде. Крупный наркоторговец, — повторил Власов. — Дуфан.
— Ага. Сейчас, минуточку... а вот и он, голубчик, — с удовлетворением заключил Никонов. — Его мы отправим туда-а... — опять движения карандашом и щелчки клавиш. — Давайте сделаем так, — хозяин кабинета откинулся на стуле. — У меня сейчас, к сожалению, кончился обеденный час. Откровенно говоря, мне надо бежать, дела не терпят. Но я могу оставить вас здесь на какое-то время. В принципе, это нарушение режима... если моё начальство об этом узнает, у меня будут очень серьёзные неприятности. Поэтому дверь я, уж не обессудьте, запру снаружи. Побудете недолго пленником ДГБ?
— Если только недолго, — усмехнулся Фридрих. — Но, конечно, действуйте, как вам будет удобно. Только не забудьте меня освободить.
— Конечно, конечно, — радостно подхватил Никонов, вставая. — Я буду здесь где-то через полчасика. За это время вы успеете посмотреть всё, что вам нужно. Там два платтендата, не ошибётесь. Не прощаюсь.
Он быстрым шагом подошёл к двери и выскользнул в коридор. Власов автоматически отметил идеально прямую спину майора: такая выправка ставится с детства — видимо, Никонов воспитывался в каком-то военном училище.
Со щелчком провернулся ключ в замке, и Фридрих остался один.
Прежде чем сесть за стол Никонова, Власов бросил несколько быстрых, но внимательных взглядов по сторонам. Кабинет не выглядел обжитым: чувствовалось, что его хозяин старается здесь не засиживаться. Майор, впрочем, и не производил впечатление кабинетного сидельца. Стол блистал чистотой: кроме рехнера и фотографии, на нём не было ничего. То ли майор был аккуратистом, то ли прибрался в ожидании посетителя. Фридрих поставил бы на второе: судя по всему, расторопный молодой офицер учитывал ту возможность, что херр Власов задержится тут дольше положенного... Ну-ну.
Власов сел за рехнер. Монитор оказался болгарский. Фридрих поморщился, потом вспомнил про «Боинги». Наверное, и здесь, в ДГБ, тоже есть какие-нибудь свои «интересы». Впрочем, лучше уж союзная Болгария, чем атлантисты...
Во весь экран был развёрнут «Норденкоммандёр». В открытом разделе находились два платтендата c невыразительными названиями «B_ptd» и «S_ptd». Фридрих из чистого любопытства попробовал выйти в
