пустыни. - Полная, на всех хватит.
Сахмад покровительственным тоном похвалил товарища. Прирожденный и многими мальчишками признанный командир, он знал, что своих воинов нужно время от времени хвалить, а не только ругать. И еще их иногда надо чем-нибудь удивлять. Осаму обновкой не удивишь, он просто делает вид, что не замечает. Была у него такая привычка. Чтоб товарищ не заносился. Иногда это раздражало. Но Сахмад знал, чем его можно удивить.
Юный командир притянул к себе самокатную сумку, вынул из кожаного мешка генератор, перебросил через плечо ремень, притороченный к цилиндру.
- О! Это у тебя что? Шарманка? - воспылал любопытством Осама.
Вместо ответа Сахмад достал из той же сумки шлем со стеклянным глазом, надел его на голову, поправил висящий на груди цилиндр, и крутанул изогнутую ручку. Глаз на шлеме ярко вспыхнул, и голубой луч осветил дорогу ишакам. Ишаки встрепенулись и побежали резвее.
- Вай! - восторженно вскричал Осама. - Что за чудо!?
- Никаких чудес, - просто ответил Сахмад, перестав крутить ручку, и огненный глаз на его шлеме медленно угас. - Это техника. Динамо-машина. Она производит электричество, если крутить ручку редуктора. Электричество, или Ток, движется по этому проводу. Провод соединяет динамо-машину со шлемом, а в шлеме - фонарь. Фонарь питается электричеством, как керосиновая лампа питается керосином. Все просто. Меня в это посвятил Данилыч. Он умен как шурали. Вурус, последний из могикан.
- Не заругает ли нас мулла Хатуч или хуже того - помощник кадия Джезми-ага, за то, что мы возимся с диамо-машиной неверных?
- Динамо... - поправил командир своего воина. - Не волнуйся, эта вещь считается военной техникой. А вся военная техника, как и любое оружие, не запрещены законами шариата. Потому что в войне с неверными все средства хороши... Но лучше тебе помалкивать, где я ее нашел.
- А где ты ее нашел?
- В заброшенном бомбоубежище, возле Вавилонской Башни, когда ходил на разведку.
- Как тебе не боязно туда ходить одному? - поежился Осама. - Это заклятое место. В пустыне бродят джинны и ифриты, рыщут песчаные волки. А в подземельях обитают черные псы. А еще, говорят, там водятся мертвецы и призраки...
- А еще там обитают трусишки осамы! - съязвил командир.
- Да ладно тебе, - обиделся боец. - Верные люди рассказывают, не станут же они врать...
- Байки, сказки 'Тысяча и одна ночь'. Да и не один я там лазил. Со мной был сумасшедший Хасан. Он знаешь как стреляет! Бах-бах-бах! Ни одна пуля не пропадет зря... Волки нам не страшны, а на собак у нас управа найдется. - Сахмад похлопал по металлическому боку электрической машинки. - Подземные собаки боятся света, для этого я и беру с собой динаму. Как кр-р-р-рутанем - жа-жа-жа-жа - все разбегутся!
- Дай, я покручу диаму, - попросил Осама.
- Динаму! - снова, уже грозным тоном, поправил товарища юный командир и дернул за ухо туповатого отрока. Затем все же передал электрическую амуницию. Осама перебросил через плечо ремень, на котором висел цилиндр, надел на голову шлем и крутанул изогнутую ручку. Механизм сначала проворачивался с неохотой, преодолевая сопротивление шестеренок редуктора, потом, набрав обороты, какое-то время с глухим урчанием крутился сам под воздействием тяжелого маховика. Когда свет фонаря начинал тускнеть, механизм снова приходилось подгонять вращением рукоятки. Вай! Вай!
Они ехали на арбе, баловались, как все мальчишки, безбоязненно светили бело-голубым лучом по сторонам. Отец Осамы оглядывался на них с опаской, прикрываясь рукавом от шайтан-фонаря.
Спасские ворота уже были открыты. Стражники в малиновых шароварах из толстого шелка и зеленых чекменях, с кривыми саблями, заткнутыми за желтые пояса, и автоматическими ружьями в руках, приветствовали Сахмада, подобострастно кланяясь. Арба загрохотала расшатанными колесами по булыжнику совсем уж оглушающе, когда въехала под своды тоннеля Спасской башни. А к этому еще прибавились звонкие голоса мальчишек, пробовавших силу своих глоток. Какофония звуков металась в тесном пространстве. И вот через внешние ворота повозка выкатилась за стены Кремля.
Тут пассажирам пришлось спрыгивать на ходу. Им было не по пути с садовником. Мукур свернул направо и поехал по своим делам вниз по Васильевскому спуску, мимо бывшего собора Василия Блаженного, а ныне мечети Наср ад-Адина.
Мальчики же пешком направились через Красный базар, раскинувшийся на площади того же названия. Сахмад слегка припадал на правую ногу, но это не значило, что кто-то мог его обогнать. Такого удовольствия он не кому не доставит. Наоборот, рискуя отбить пятки самокатной сумкой, он даже прибавил шагу, чтобы не опоздать к отходу каравана. Сахмад вынул из кармана наручные часы с треснувшим стеклом на половинке грязного кожаного ремешка и сверился с ними. На мгновение мальчик обернулся. Древние часы на кремлевской башне стояли, отчего казалось, что само время, притомившееся в своем извечном беге, улеглось отдохнуть под стенами древнего города. Хотя некоторые мастера на свой страх и риск неоднократно пытались починить куранты, но только потеряли головы за самомнение. Да как их починишь, если механизм был поврежден, стрелки сломаны. Еще давно, при взятии города, их оторвали (как руки ворам), наказывая часы за то, что цифры были не арабскими. Данилыч рассказывал, что в былинные времена куранты не только показывали время, но еще и в колокола били и разные мелодии играли.
Осама, небрежно волоча за собой сумку на маленьких дутых колесиках, глядел в противоположную сторону, его больше интересовало другое. Старик-уборщик, приводил в порядок Лобное место, где по выходным дням казнили разбойников с Большой Тверской дороги, городских бандитов, иноверцев, а также прелюбодеек. Осама любил такие зрелища, особенно казни неверных жен. Это возбуждало его неистово. Шаровары топорщило естеством так, что приходилось прикрываться ладонями. А потом, когда растекалось мокрое пятно, натягивать как можно ниже подол рубахи. Обычно, когда кончали свое дело бритоголовые палачи, кончал и Осама. Он чувствовал, что в эти минуты становится настоящим мужчиной.
Красная площадь готовилась к ежедневному торжищу. Хозяева разнообразных палаток выкладывали на прилавки местные и заморские товары. Уже толкались по рядам первые покупатели. Базар понемногу оживал, медленно набирая обороты, как динамо-машина, чтобы к полудню оглушить звуками, ослепить роскошью, прельстить доступными ценами тьму покупателей, собиравшихся со всех окрестностей Москвы, приезжавших с ближних и дальних городов Московского эмирата, прямо скажем, со всех концов мусульманского мира.
Московский эмират был одним из центров международной торговли. Местные жители торговали сельскохозяйственными продуктами, выращенными в оазисах Чертаново, Клязьмы, Пехорки и других; изделиями кустарных мастерских, а так же транзитными товарами, поступавшими из дальних стран. Разводили верблюдов, которые давали молоко, мясо, шерсть, идущую на одежду и войлока. Шкуры - на обувь и другие поделки.
По краям площади тянулись ветхие глиняные дома местной бедноты. С завистью глядели эти лачуги слепыми фасадами на древние, но все еще мощные стены Кремля, за которые их никогда не пустят. Из труб дворовых кухонь, топившихся торфом и сухим верблюжьим навозом, поднимался дым, пахло повседневной едой бедняков - чечевичным супом. И это тем более раздражало бедняка, что рядом, из раскрытых дверей богатой харчевни прохожих прельщал запах тмина, тимьяна и жареной баранины.
Осама проглотил голодную слюну и выразительно посмотрел на своего командира. Командир намек понял. Они зашли в харчевню и купили немного жареного мяса, расплатившись мелкой серебряной монетой из кармана Сахмада.
Харчевня и примыкавшая к ней мейхане - питейный дом - стояли примерно на том месте, где раньше находился 'мавсолей' - главное мощехранилище вурусов. Благородные камни мавсолея местные богачи растащили на постройку загородных сараев. Ценную мумию, которая там хранилась, хотели продать шведам. Но те отказались. И тогда мумию просто выбросили. Несколько дней мальчишки таскали ее на веревке по улицам города. Когда оторвалась голова, а затем и нога, мумию у мальчишек отбили собаки.
2
Пройдя Красной площадью (над зеленым куполом Дома Справедливости гордо развевался флаг
