ДЕМОН ХАРТЦСКИХ ГОР, или ТРОЕ УГОЛЬЩИКОВ
Пустынное уединение Хартцского леса в Германии, особенно окрестности гор, называемых Блокберг (нередко — Блокенберг), — излюбленное место действия историй о колдунах, демонах и привидениях. Характер повседневных занятий местных жителей, по большей части углекопов и хуторян, весьма поощряет их необычную склонность к суевериям; природные явления, которые им случается наблюдать в их полуотшельнической жизни, в их устах нередко получают сверхъестественное объяснение. Среди множества легенд, пересказываемых в этом дремучем крае, есть одно замечательное поверье о духе-охранителе Хартцского леса: при встречах с людьми он принимает вид дикого человека огромного роста, с головой, увенчанной дубовыми листьями (ими же прикрыты его бедра), — он держит в своей руке сосну, вырванную с корнем. Многочисленные очевидцы утверждают, что им доводилось видеть его пересекающим гигантскими шагами удаленную горную гряду, которую в этих местах разделяет узкая лощина. Достоверность видения признается всеми, так что современный скептицизм может приписать призрак единственно оптическому обману.
Раньше встречи местных жителей с демоном были обычным делом, и, согласно преданиям Хартцского леса, капризный и своенравный, как и все порожденные землею силы, дух часто вмешивался в дела смертных, иногда к выгоде и достатку последних. Было, однако, замечено, что дары его по продолжении некоторого времени приносили несчастье или гибель тем, кто принимал их, и для пасторов, заботящихся о своей пастве, стало привычным сочинять длинные проповеди, предостерегающие от общения, прямого или косвенного, с демоном Хартцских гор. И теперь, когда старикам приходится слышать, как кто-то шутит над опасностью, подстерегающей духовидца, они рассказывают своим непослушным детям давнюю историю о судьбе Мартина Вальдека.
Один странствующий монах-капуцин, все имущество которого состояло из деревянной кафедры в крытой соломой церквушке деревни Моргенбродт, что расположена в окрестностях Хартца, проповедовал против испорченности нравов местных жителей, против их сношений с дьявольскими силами, с ведьмами и феями и в особенности с лесным гоблином Хартца. Так как описываемые события происходили в годы правления Карла V, среди крестьян имели хождение учения доктора Лютера, и потому они только смеялись над теми вещами, о которых им толковал со свой кафедры святой человек. Преподобный отец сильно горячился, встречая столь явное противление, но неудовольствие прихожан росло вместе с его пылом. Местным жителям было очень неприятно слышать, что демона их гор, к которому они уже привыкли и который уже много поколений жил в Брокенберге, сравнивают с Баал-пуром, Аштаротом и даже с Белзебубом, и им совсем не нравилось, что его называют порождением преисподней. К боязни, что дух отомстит за то, что они слушают неугодные ему речи, примешивалась еще и заинтересованность в его дарах. «Странствующий монах, — говорили крестьяне, — сегодня здесь, а завтра его нету, и потому он может проповедывать все, что ему вздумается, но нам-то здесь жить, и нам не след оставаться на милость оскорбленного демона, да еще и расплачиваться за все». Возмущенные такими мыслями, крестьяне от неуважительных слов перешли к делу и изрядно поколотили камнями священника, после чего прогнали его из прихода проповедывать где-нибудь в другом месте. Среди участвовавших в изгнании священника из деревни были три молодых человека, зарабатывавших на жизнь выжиганием угля для плавильных печей. Когда они возвращались в свою хижину, их разговор естественно коснулся демона Хартца и проповеди капуцина. Максимилиан и Георг Вальдеки, два старших брата, хотя и допускали, что капуцин, осмелившийся осудить нрав и повадки духа, был несколько невоздержан в своих речах и потому заслуживал порицания, все же говорили, что принимать от демона какие-либо дары и вообще поддерживать с ним какое-либо общение в наивысшей степени опасно. Демон обладает огромной силой, утверждали они, но он себе на уме и чересчур своенравен, поэтому все люди, которые когда-либо общались с ним, редко заканчивали свои дни в спокойствии и достатке. Разве не он подарил отважному рыцарю Экберту фон Рабенвальду знаменитого черного коня, принесшего ему победу на большом турнире в Бремене? И разве не этот же конь бросился потом вместе с наездником в пропасть столь глубокую и ужасную, что ни коня, ни наездника больше не видели с тех пор? Разве не он сказал фрау Гертруде Тродден заклинание для сбивания сливочного масла? И не ее ли сожгли как ведьму по приговору электоратского суда, когда она попыталась воспользоваться полученным подарком? Однако эти и многие другие примеры, которые братья приводили в доказательство гибельности даров хартцского духа, не производили на малейшего впечатления на младшего из братьев, Мартина Вальдека.
Мартин был молод, горяч и порывист; обладающий всеми качествами, которые отличают жителя гор, отважный и неустрашимый, он не боялся близкого знакомства с опасностями, окружавшими его. Он только смеялся над робостью братьев: «Не рассказывайте мне чепухи, — сказал он им. — Этот демон — неплохой парень, он живет с нами, как будто он — простой крестьянин, как и мы; ходит среди дальних скал и расселин, как простой охотник или пастух — он любит Хартцский лес и потому не может оставаться равнодушным к тяжелой судьбе простых людей. И если этот демон так злобен, как вы говорите, то каким образом, скажите мне, он забирает столь гибельную власть над душами смертных, когда те попросту извлекают выгоду из его даров, не связывая себя при этом никакими соглашениями? Когда ваш уголь попадает в печь, разве деньги, заплаченные за него богохульником Блейзом, старым нечестивым старостой, отличаются от денег, которые вам заплатил бы за этот уголь пастор? Вовсе не подарки гоблина оказываются причиною ваших неудач; то, как вы их используете, служит объяснением этому. Появись этот демон сейчас и укажи мне золотую или серебряную жилу, я стал бы раскапывать ее еще до того, как он повернулся бы ко мне спиной; и я бы чувствовал себя защищенным несравненно более могущественным духом, нежели он, когда бы стал извлекать пользу из указанных мне богатств».
На это его старший брат заметил, что богатство, нажитое дурным путем, редко расходуется хорошо и еще реже приносит счастье, ибо сильно меняет человека, Мартин отвечал ему, что даже обладание всем Хартцским лесом не произведет ни малейшей перемены ни в его привычках, ни в его характере.
Брат тщетно пытался образумить Мартина и, чтобы тот не отзывался столь безрассудно о предмете их спора, с трудом, но перевел разговор на приближавшуюся ярмарку и поросячьи бега. Так, беседуя, они подошли к своей хижине — жалкому шалашу, стоящему на краю пустынной и узкой лощины в уединенном и романтическом распадке Брокенбергских гор. Они сменили сестер, наблюдавших за обжигом дров — делом, требовавшим постоянного присмотра, и разделили между собой ночные дежурства согласно своему обыкновению: один из братьев должен был бодрствовать, пока остальные спали.
Макс Вальдек, старший из братьев, нес вахту первые два часа ночи и был сильно встревожен, заметив на другой стороне лощины огромный костер, который окружали странные фигуры, метавшиеся и кружившиеся вокруг него. Сначала Макс подумал о том, чтобы разбудить братьев, но вспомнил безрассудный характер младшего; к тому же он обнаружил, что разбудить среднего не удастся, не потревожив Мартина. Догадавшись, что виденное им есть не что иное, как призрак демона, посланный, вероятно, в наказание за необдуманные слова, которые накануне вечером говорил Мартин, Макс решил препоручить заботу о своей душе святым молитвам и стал нашептывать их, с ужасом вглядываясь в жуткое видение. Огонь несколько раз вспыхнул и пропал в темноте, и остаток дежурства Макса не беспокоило ничего, кроме воспоминаний о пережитых им страхах.
Средний брат, Георг, сменил Макса, который улегся спать в хижине. Видение гигантского пылающего костра на другой стороне лощины снова предстало глазам наблюдателя. Как и раньше, неясные тени кружились вокруг красных сполохов пламени. Острожный Георг был все же смелее своего старшего брата. Он решил пристальнее рассмотреть поразившее его видение; перейдя протекавший в долине ручей, он взобрался на противоположный берег и подошел на полет стрелы к ярко полыхавшему костру.
Вид существ, окружавших костер, напоминал призраков, что являются нам в кошмарных снах, и сразу подтвердил мысль Георга о том, что это не люди. Среди странных фигур Георг Вальдек разглядел гиганта, заросшего волосами; в руке тот держал вырванную с корнями сосну, которой время от времени ворошил уголья в кострище. На нем не было никакой другой одежды, кроме дубовых листьев, оплетавших его голову и бедра. У Георга упало сердце, когда он узнал столь знакомый облик хартцского демона; именно таким его описывали старые пастухи и охотники, встречавшиеся с ним в горах. Георг повернулся и уже готов был броситься бежать, однако остановился; отругав себя за трусость, он мысленно прочел стих из Псалтиря:
