сама увидишь…
Я вдруг услышал шум борьбы.
— Нет, нет, красотка, сбежать тебе не удастся… С нами тебе будет безопасней, чем одной бродить ночью.
Девушка попробовала было закричать, но чья-то рука зажала ей рот. Тут я не выдержал и посмотрел в их сторону. Девушку я узнал сразу, это была та самая, чью машину я чинил. В ее мыслях я прочел неподдельный ужас.
В одно мгновение я был возле них. Трое попутчиков в испуге отступили, но не Том. Он-то знал, что меня бояться нечего и я слушаюсь его. Он решил показать свою власть надо мной и поднял ногу в тяжелом башмаке, видимо, в случае чего, готовый ударить по линзам. Но человек неуклюж и медлителен. Прежде чем он успел прицелиться, я уже схватил его за ногу и отшвырнул в сторону. Но теперь на меня полезли его приятели. Не раздумывая, я схватил девушку и скрылся в темноте.
Вначале я опять удивил и напугал ее, хотя она могла бы уже доверять мне после нашей первой встречи. Осторожно пристроив ее поудобней на крышке моего корпуса и придерживая ее передними рычагами, я пустился в путь, следуя направлению, которое она бессознательно указывала мне в своих мыслях. Она пострадала в катастрофе, и из ее правой руки сочилась кровь.
Я двигался с максимальной скоростью, какую мне позволяли мои восемь конечностей. Я опасался, что из-за потери крови мысли ее начнут путаться и я не успею узнать, куда мне двигаться. Так и получилось. Вскоре посылаемые ею импульсы стали ослабевать и, наконец, прекратились совсем. Но она так неустанно до этого думала о доме, мысленно видела дорогу к нему, что этого мне было достаточно.
Наконец я стоял перед заветной дверью. Я толкнул ее, и она открылась. На пороге стоял ее отец, и я протянул ему обессилевшую от потери крови девушку.
— Джоан!.. — только и смог выговорить он. Однако его, казалось, ничуть не удивила встреча со мной — первым инопланетянином, которого он видел. Лишь когда, после перевязки, его дочь пришла в себя, он взглянул в мою сторону…
Мне остается добавить совсем немного. Они были добры ко мне, эти двое людей. Они старались понять меня, хотя им это было нелегко. Профессор даже попытался заглянуть внутрь моего устройства. Я позволил ему это, ибо доверял его знаниям, но он ничего не понял. Я видел, как он пытается сравнивать меня со всеми известными ему электронными устройствами, но все они, как я понял, были слишком несовершенны для этого…
Как и все на этой планете. Здесь не могли даже понять, из какого сплава изготовлен мой корпус. Для них я не более, чем диковина, я выше их понимания…
Они не прочь понять меня, я читаю это в их мыслях. Им очень бы хотелось самим построить такой механизм, и, возможно, со временем они сделают это. Со временем у них тоже будут такие машины… Но сейчас я ничем не могу им помочь, да и зачем?.. Слишком трудно умной машине в их безалаберном мире…»
Профессор перевернул последнюю страницу и поднял глаза.
— Итак, он сам растворил себя в кислотах, которые отыскал в моей лаборатории.
Он медленно подошел к окну и посмотрел на далекий Марс, спокойно плывущий в мириадах созвездий.
— Как знать, — прошептал он, — как знать…
Он протянул рукопись дочери.
— Джоан, доченька, мне кажется, лучше сжечь это. Нам не нужны лишние неприятности.
Джоан кивнула.
— Хорошо, отец, раз ты так считаешь.
Страницы затрепетали, вспыхнули, почернели и рассыпались на жарких углях. Но Джоан сохранила копию…
Любен Дилов
ОЧЕРЕДНОЙ НОМЕР[16]
Придет время, когда машина будет в состоянии без человеческой помощи написать любое заказанное ей произведение, отделать его и… швырнуть в корзину для бумаг.
В Институте робототехники и вычислительных машин готовились к празднику. Для торжества имелся весьма основательный повод — вот уже месяц, как безупречно работал опытный образец нового электронного мозга, предназначенный для роботов восемнадцатого поколения. Институту удалось опередить своих зарубежных соперников, и теперь все сотрудники — от вахтера до самих конструкторов — в равной степени гордились достигнутым. Международная контрольная комиссия установила, что новая модель в совершенстве отвечает всем требованиям, предъявляемым обычно к очередному поколению роботов- универсалов, был торжественно оглашен соответствующий номер, и патентные учреждения земного шара немедленно зарегистрировали рождение следующей генерации помощников человека. И только строгость закона все еще заставляла держать робота на испытательной площадке. Хотя он и был предназначен для работы на лунной поверхности, на Марсе, на дне океанов, но отнюдь не на Земле, хотя до сих пор не отмечалось никаких отклонений от обязательных норм, электронному мозгу следовало оставаться отделенным от ходовой части еще целых пять месяцев.
Тут вступала в силу неумолимость законодательства, ведь уже бывали случаи злоупотреблений, да к тому же и всякое новое поколение компьютеров поражало все более широкими возможностями, едва не ускользавшими от человеческого контроля.
Но вышеуказанные обстоятельства отнюдь не мешали институтскому коллективу интенсивно предаваться веселью. Работа завершилась безусловным успехом, и даже было получено разрешение заняться проектированием модели следующего поколения роботов, что явно предопределяло будущие успехи института. В порядке эксперимента к разработке нового проекта был подключен и новый электронный мозг, проходящий стадию испытания. На бумаге проект был почти завершен, но конструкторская группа как бы предложила новому роботу оценить своего будущего собрата, и теперь тот внимательно, словно заботливый отец, обеспокоенный судьбой сына, занимался проектом и уже дал несколько ценных указаний. Между прочим, были им выдвинуты и кое-какие идеи, напрочь ошеломившие ученых. Не то чтобы идеи эти отличались новизной, напротив, они существовали давно, однако относились к предстоящим поколениям роботов, может быть к тридцатому или даже к пятидесятому, и представляли собой скорее мечты, нежели что-то серьезное. До сих пор подобные мысли занимали лишь научных фантастов.
И откуда только эти идеи залетели в электронную голову ЭМО-18? Его программа в принципе не могла их породить. Ведь электронный мозг логически строит свои выводы только на основании поданных человеком или воспринятых из окружающей среды сведений, анализируя и сопоставляя их с материалами, предварительно заложенными в блоке его памяти. Каким бы ни было сложным его устройство, он все же остается всего лишь машиной, созданной по определенным законам техники, машина-мечтатель просто немыслима, а машина-фантазер — это явно поврежденная машина.
Тем не менее идеи, предлагаемые ЭМО-18 для проекта робота следующего поколения, были совершенно правильными; нереальными делало их одно только незначительное обстоятельство: они были не по силам современной технике. Вот почему конструкторы не только не встревожились, но даже, напротив, еще раз от души порадовались исключительным способностям своего дитяти. Но, разумеется,
