В этой комнате раньше помещался кабинет. Стены были не так давно выкрашены. И теперь выскоблены до блеска. Стол за которым работала Леонилла, был пластмассовым — и очень чистым.
— Итак, — сказала Леонилла, — ваши кровяные клетки я вношу в сыворотку крови раненого, а его кровяные клетки в вашу сыворотку. Вот таким образом, а теперь посмотрим в микроскоп.
Микроскоп тоже был из детского набора. Кто-то поджег местную школу раньше, чем Харди догадался послать туда людей за научно-исследовательским оборудованием.
— Работать с этим микроскопом очень трудно, — сказала Леонилла, — но работать с ним все же можно. Будьте очень осторожны, наводя фокус, — она поглядела в микроскоп. — Ага. Эритроциты слипаются в так называемые монетные столбики. В доноры для этого раненого вы не годитесь. Поглядите, вы сами все поймете.
Маурин поглядела в микроскоп. Сперва она ничего не увидела. Но потом настроила фокус, пальцы еще не забыли, как это делается… Леонилла была права, подумала Маурин. Если когда-то было умение, то этого по-настоящему уже не забудешь. Когда изображение полностью сфокусировалось, Маурин увидела красные кровяные тельца.
— Вы имели в виду эти маленькие скопления, словно состоящие из покерных фишек? — спросила она.
— Покерных фишек? Да. Это и есть монетные столбики эритроцитов. Выявляется слипание, что же касается группы крови, какая у вас?
— А, — ответила Маурин.
— Хорошо. Я это отмечу. Мы должны составить картотеку на всех. В вашей карточке я отмечу, что ваша кровь не годится для Джейкоба Винга, и то же самое отмечу в его карточке, — Леонилла проделала те же манипуляции снова, потом еще раз.
— Ага. Вы можете быть донором для Билла Дардена. Я отмечу это в вашей и его карточках. Далее процедура вам известна теперь. Здесь пробы крови с ярлычками. Каждую пробу нужно проверить на совместимость с другими — кровь доноров и кровь тех, кому понадобится переливание. Когда это будет сделано, мы проверим кровь доноров на взаимную совместимость. Хотя это сейчас менее важно. Но если кому-нибудь из вас в будущем понадобится переливание крови, мы уже будем располагать необходимой информацией…
— Разве вы не будете у меня сейчас брать кровь для Дардена? — Маурин попыталась вспомнить, кто это — Дарден. Вспомнила: он появился в Твердыне чуть ли не позже всех, и был принят, поскольку здесь жила его мать. В сражении он участвовал в составе отряда Шефа Хартмана.
— Я уже перелила ему пинту, — ответила Леонилла. — Кровь Рика Деланти. Мы не можем делать запасы крови. Единственный путь, который используется сейчас… кровь хранится в самом доноре. Если Дардену опять понадобится переливание крови, я вас извещу. Теперь мне пора в палату к раненым. Если вы действительно хотите нам помочь — продолжите за меня исследования крови на взаимную совместимость.
Первая самостоятельная проба у Маурин не удалась. Но потом она обнаружила, что если действовать осторожно и тщательно, то все это не так уж и трудно. Просто скучно и утомительно. Запахи доносившиеся от расположенных поблизости сооружений системы переработки испражнений, работу отнюдь не облегчали. Но тут уж особого выбора не было. Больница нуждается в тепле, образующемся в бойлерах, где происходит брожение. Кроме того, проходя по канализационным трубам, проложенным через здание городского совета и госпиталя, они сбраживаются, выделяя тепло. Но за это надо расплачиваться: запахи…
Вошла Леонилла и отодвинула в сторону одну из проб крови и соответствующую карточку. Она ничего не объясняла, да в этом и не было необходимости. Маурин взяла карточку и прочитала написанное на ней имя. Одна из дочерей Арамсона, шестнадцатилетняя девочка. Была ранена, бросая в наступающих динамитную гранату.
— Будь у нас пенициллин, я, наверное, спасла бы ее, — сказала Леонилла. — Но пенициллина нет, и никогда уже не будет.
— Мы не сможем самостоятельно производить его? — спросила Маурин.
Леонилла покачала головой.
— Может быть, сможем производить сульфамидные препараты. Но все остальные антибиотики — нет. Для этого потребовалось бы оборудование, которого в ближайшие годы у нас не будет. Необходимо точно выдерживать температурные режимы. Необходимы высокоскоростные центрифуги. Нет, нам придется научиться жить без пенициллина, — Леонилла сморщилась. — Что означает, что вовремя незалеченный порез может послужить причиной смерти. Люди должны понять это. Мы не вправе игнорировать правила гигиены и оказания первой помощи. Любой порез должен быть промыт. И скоро у нас кончатся запасы противостолбнячной вакцины. Хотя, может быть, нам удастся наладить ее изготовление. Может быть.
Арбалет был большой и установлен на поворотном устройстве. Гарви Рэнделл с некоторым усилием развернул его, установил на тетиве длинную тонкую стрелу. Глянул на Брэда Вагонера:
— У меня такое ощущение, что следовало бы надеть черную маску.
Вагонера передернуло.
— Кончай, — сказал он.
Гарви тщательно выбрал цель. Арбалет помещался на большой треноге. Видимость была хорошая. Арбалет был установлен на холме, возвышающемся над Долиной Битвы. Так ее и будут теперь называть, подумал Гарви. Он наставил арбалет на видневшегося внизу человека. Человек лежал, чуть шевелился. Гарви снова проверил прицел, потом отшагнул в сторону.
— Годится, — сказал и несильно дернул за идущий к спуску шнур.
Стальная тетива издала жужжащий звук, замок спускового механизма щелкнул. Стрела вылетела — тонкий стальной прут свыше ярда в длину с металлическим оперением. Стрела пролетела по пологой траектории и вонзилась в лежащего внизу человека. Его руки конвульсивно дернулись — и замерли. Гарви и Вагонер так и не увидели его лица. Этот, по крайней мере, не кричал.
— Еще один, примерно в сорока ярдах влево, — сказал Вагонер. — Его я беру на себя.
— Спасибо, — Гарви отошел в сторону. В том, что они вынуждены были делать, оказываешься чересчур вовлеченным
А ничего иного не оставалось делать. Долина превратилась во врата смерти. Ночью, когда холодно, горчичный газ конденсировался, и кое-где сейчас можно было разглядеть струйки желтого цвета. Никто не мог безнаказанно войти в эту долину. Можно было бы просто оставить в ней раненых врагов — на медленную смерть, или сразу убить их. (Благодарение Господу, раненых защитников Твердыни до начала газовой атаки удалось перевезти в тыл. Но Гарви знал, что Эл Харди приказал бы начать атаку и в том случае, если бы этого сделать не сумели.) Тратить винтовочные или пулеметные патроны на то, чтобы прикончить умирающих врагов — нельзя. А арбалетные стрелы можно впоследствии подобрать. После первого же хорошего дождя газ рассеется. То же произойдет, если на несколько дней подряд установится теплая погода.
Трупы превратятся в удобрение. В хорошее удобрение. Следующей весной Долина Битвы сделается отличным местом для посева. А сейчас — это место, где завершается бойня.
Мы победили. Победа. Гарви постарался вызвать в памяти то ощущение радости, которое он ощутил прошлой ночью. И испытанное поутру сознание того, что ты — жив. Он знал, что он способен на это. То, чем они сейчас занимаются, ужасно. Но необходимо. Нельзя оставлять раненых Братства умирать в муках. В любом случае эти раненые скоро умрут. Гуманнее убить их, чтобы смерть была легкой.
Эта война — последняя. Больше войн не будет. Можно сказать, что Братство оказало Твердыне определенную услугу: окружающая Твердыню местность почти полностью обезлюдела. Не нужно теперь высылать многочисленные отряды на поиски имущества, оборудования и т. д. Гарви заставил себя думать только на эту тему: что, может быть, удастся разыскать, какими чудесными окажутся находки. Найти их, потом переправить в Твердыню…
Услышав звон тетивы, Гарви повернул обратно, теперь его очередь. А Брэд на какое-то — пусть и недолгое время — побудет наедине с самим собой.
