будет делать дальше, но это слишком уж напоминало подглядывание в замочную скважину и, следовательно, было недопустимо. Поэтому я отошел за ближайшую кадку с разлапистым фикусом, выключил невидимость и, подойдя сзади, тихо шепнул:
— Я здесь.
Молниеносно обернувшись, она сверкнула глазами, но затем улыбнулась. Очень дружелюбно.
— Наконец-то, а я уж боялась, что вы все-таки… — Она подмигнула мне несколько игриво, и я сухо заметил:
— Напрасно! Я всегда выполняю свои обещания.
— И никогда не опаздываете. Да-да, я знаю! На свою голову, я уже успел рассказать ей, что опоздание у керторианцев считается едва ли не верхом дурного тона, поэтому пришлось извиняться.
Извинения были приняты благосклонно, но с достоинством. Когда же официальная часть закончилась, она призналась:
— Простите, герцог, но я на самом деле здорово волновалась! Эта перестрелка в университете…
— Откуда вы знаете?
— Я похожа на глухую? Или слепую? Средства массовой информации твердят об этом вторые сутки.
— Странно, — вслух удивился я. — Обычно власти не стремятся афишировать темные истории подобного рода.
— Республика Денеб — очень открытое общество. — Га-эль чуть насмешливо поклонилась. — Рай для журналиста!
— Что же возвещают нам ангелы?
— Наступление Судного дня.
— Я серьезно.
— Да? — с недоверием переспросила она. — Но вы же там были!
— Мое отступление с передовых позиций осуществлялось в некоторой спешке, как вы, возможно, догадываетесь.
— Предвосхищая уже готовый начаться допрос, я пояснил:
— Потом я был отрезан от источников информации.
В нескольких словах я пересказал ей, как провел последние полтора дня, и ее лицо приняло сочувственное выражение.
— Бедняжка, — пожалела она меня. — То-то я удивляюсь, почему вы так плохо выглядите: в щетине, похудевший, злой…
Почему-то упоминание о неухоженной внешности затронуло во мне некую струну, о наличии которой я не подозревал. Так что вместо того, чтобы возмутиться, я только проворчал:
— Будешь тут добрым! Чуть не убили… И к тому же одежду три дня не менял!
— Да! Тяжело вам пришлось. — Она еще раз сложила губки трубочкой. — Так что ж мы тут стоим? Пойдемте, посидим где-нибудь, а я расскажу вам заодно, что да как.
Я уже хотел согласиться — перекусить еще разок в спокойной обстановке было нелишним, — но потом вспомнил о своих раздумьях во время полета и возразил:
— Нет, Гаэль. Мы меняем тактику.
— Да?
— И один из элементов новой — не рассиживаться в людных заведениях, где тебя может подстрелить любой дурак!
Она явно намеревалась сыронизировать, но затем неожиданно согласно кивнула, — видно, пролившаяся кровь тоже чему-то ее научила.
— Поэтому первым делом скажите мне: получилось у вас тут что-нибудь или нет?
Словно отдавая себе отчет в важности вопроса, она ответила четко и по-деловому:
— Не очень много. Основной результат таков: через три… — она бросила взгляд на правое запястье, — извините, через два сорок нам надо быть в офисе CIL, где у меня назначена встреча с генеральным директором. Это максимум того, чего мне удалось добиться.
— Далеко?
— Не очень. Между нами и центром.
— Тогда пошли прогуляемся. Пешочком. А по дороге вы мне все и расскажете.
Она не стала возражать, и мы отправились к выходу из отеля.
Фланировать по главным магистралям я счел нецелесообразным, поэтому, дойдя до торца занимавшего целый квартал отеля, мы свернули за угол и дальше двигались по боковым, не столь оживленным улицам, придерживаясь общего направления… Когда толпа вокруг наконец поредела, Гаэль достала сигарету и, пробормотав нечто вроде:
— Ненавижу курить на ходу, — спросила: — Так с кого начинать: с вас или с меня?
— С Уилкинса и Бренна.
— Ясно, — приостановившись, она щелкнула зажигалкой. — Предлагается множество разных версий, часто противоречащих друг другу, но я попыталась составить себе общую картину. Вы меня поправите, если что не так. Имело место вооруженное нападение на лабораторию известного ученого, профессора О'Кэллагана. Нападение донельзя наглое, прямо средь бела дня. Если так можно сказать об этой дрянной планете. И как раз в тот момент, когда у профессора были два посетителя. Все правильно?
— Абсолютно.
— Нападавших было шестеро. Они проникли в дом…
— Шестеро?! — с запозданием среагировал я.
— Ну да, шестеро. А что?
— Я видел только четверых.
— Сейчас припомню точно. Какой-то ушлый малый ухитрился сделать копию с полицейского рапорта и опубликовать ее. Нет, шестеро. Четыре лежали в кабинете профессора и еще двое — рядом, в приемной.
— А-а… Значит, Уилкинс пришил их, как только они сунулись внутрь, а я-то в темноте и не разглядел.
— Послушайте, герцог, — она вдруг остановилась, — может быть, вы мне все-таки расскажете, что там происходило?
Я покачал головой:
— Нет, это я и так знаю, давайте дальше! Она скорчила очень недовольную гримасу, но все же продолжила:
— Они проникли в дом, взломав решетку и дверь и не встретив никакого сопротивления. Это вызвало удивление — у меня, кстати, тоже, — ведь лаборатория О'Кэллагана была, как выяснилось, набита всевозможным оружием. Полиция связывает это с неожиданным отключением электричества — каким-то непонятным образом был заблокирован кабель, ведущий к подстанции…
— Дальше, Гаэль, дальше! — не выдержав, перебил я. — К черту нападение! Каковы результаты?
— Результаты… — Она метко кинула окурок в пластиковый контейнер для сбора мусора и еще шагов двадцать шла молча, явно меня маринуя. — В общем, счет покойники: живые — девять: три в пользу покойников, но может стать и десять: два…
— Может стать и десять: три! Если будете продолжать в том же духе!
— Ладно, извините! Мертвы все нападавшие, секретарша О'Кэллагана и двое сотрудников лаборатории, случайно подвернувшиеся им на пути. Живы, соответственно, вы, Уилкинс и барон Лаган, то есть все главные герои. Последние двое, правда, в данный момент находятся в больнице университета. Майор отделался легко — неопасная рана в плечо и небольшая потеря крови, у вашего друга дела похуже: второй день в реанимации, в сознание не приходит. Прогнозы врачей маловразумительны. Но их можно понять.
— Да уж… Что-нибудь уже всплыло? О Бренне?
— Нет, пока нет. Журналисты, конечно, чувствуют жареное. Знаете, Профессор-Который-Не-Стареет и тому подобное… Но ни до чего реального пока что не добрались — тут власти бьются за секретность: у
