– Ага, давай казак, думаешь ты один такой хитрый? Вместо крицы одно свинское железо на дно натечет, тогда будешь делать домницу о двух сажен как все люди.
– Умен ты Тимофей Иванович, а скажи, сколько монет ты в год выручаешь? Шестьдесят серебряков выходит?
– Сколько ни есть, все мои, а тебе какое до того дело?
– Давай так Николай. За первый год положим тебе сорок монет. Будешь получать три серебряка в месяц и зимой и летом, а на Рождество и на Пасху еще по два сверху. Как доход какой с твоего труда пойдет, так сразу по пять серебряков в месяц получать будешь. Получится толк с задумки моей, то и по десять со временем получать станешь. Подворье тебе всем миром поставим, отработаешь. Невесту с собой вези, у нас парней много, девок мало, там не найдешь. Выезжай не позже Масленицы, пока дороги не развезло, как подсохнет, татары появятся, тогда уже до осени ждать придется. Если сгодишься на такой уговор, познакомлю тебя с купцом, который тебя в Киев доставит, и там к товарищу своему в обоз подсадит, что в Черкассы на базар ездит. А с Черкасс тебя уже к нам довезут, там недалече.
– Ты казак, не гони лошадей, тут помозговать надобно, а тебе давай раз, два, бросай все и езжай.
– Ну, мозгуй Николай, а я пока поищу мастера, что с меди мне кое-что сготовить сможет. Нужен мне медный котел большой, на сотню человек с крышкой и трубка медная мне нужна, не знаете, кто такое у вас изготовить может?
– В следующем ряду Ивана Медника спрашивай, он мастер добрый, он тебе такое склепает из листа медного. Только торгуйся с ним, а то он любит цену заломить.
По дороге к мастеру увидел купца, который пергаментом торгует и прочими пишущими принадлежностями, купил у него тоненькую стопку пергамента и веревки специальные с круглыми дощечками залитые воском, которыми письмо заматывать, и на дощечку печать ставить. Сразу возник вопрос с печаткой. Найдя купцов, которые торгуют перстнями с печатками, начал рассматривать изображения. Сюжетов было много, во-первых все хищные и не только звери, которые вызывают уважение у невооруженного человека, различные библейские сюжеты связанные с насилием, Георгий Победоносец который змия копьем бьет, дамочка с отрезанной головой в руках, ну и другие детские картинки. Поскольку, не разбираясь в геральдике, поставив такую печатку можно сразу попасть на плаху, увидел абстрактную живопись на одном из перстней, которая мне сразу пришлась по душе своей древностью и символизмом.
На перстне был изображен языческий коловрат, известный в наше время как фашистская свастика. Поскольку мое появление в этом мире тоже было связано с вечным круговоротом элементов мироздания, мне захотелось носить этот символ на руке, тем более что мне было точно известно о его отсутствии в княжеской геральдике, уж больно известен он был в мое время, и такую подробность обязательно бы упомянули. Прикинув что хочу купить, начал яростно торговаться за крупный перстень с изображением то ли рыси, то ли леопарда.
– Я тебе по весу кольца золотыми монетами даю, ты что не знаешь что монеты завсегда дороже золота по весу. Бери монеты, пока даю, таких перстней везде полно, в другом городе на базаре куплю.
– Не нужны мне твои византийские монеты, казак, дрянное это золото, ты мне талеры давай, у нас талеры в ходу.
– Вот когда с ляхами или тевтонами воевать будем, тогда у меня талеры в кошеле появятся, а с крымчаков пока только византийские монеты содрать можно. Не хочешь, как хочешь, но больше чем по весу монетами не дам. Если нет у тебя перстня за мою цену значит у другого найдется.
– Погоди казак, вот этот перстень хочешь? За него по весу твоими монетами возьму, но так чтоб перевесили, согласен?
– Зачем мне твой перстень языческий? И что это на нем намалевано, то ли крест, то ли паук? Побойся Бога, носить такое на руке, меня засмеют все.
– Ну и что, скажешь род твой древний, кольцо фамильное сотни лет передается от отца к сыну, а глянь какой видный перстень, где ты такой найдешь, покупай, казак, вдова оставила продать, соседка моя, я бы дороже за него просил.
– Ладно, ставь весы, раз такое дело возьму перстень, он вроде добре на пальце сидит.
Отвалив за печатку четыре золотых монеты, пока весы не склонились на мою сторону, пошел дальше искать Ивана Медника. Найдя вышеупомянутого мастера, попытался объяснить, что мне от него нужно,
– Нужен мне казан медный десятиведерный, и крышка, чтоб плотно к нему прилегала. Крышка не ровная должна быть, а как купол, и шишак в середине крышки, в самом верху, как кулак, но пустой внутри. И еще мне трубка медная нужна, чтоб дырка в ней была, как мой палец, аршин десять длиной, и скрутить ее нужно кольцами, два аршина трубки в одно кольцо. Так чтоб вышло четыре кольца, и последних два аршина ровной. Понял, о чем я толкую?
– Да чего тут не понять. Казан десятиведерный с крышкой как купол, и трубы медной десять аршин.
– Сколько монет хочешь за работу такую, и когда готово будет?
– Дорогой казан ты хочешь, казак и трубы медной десять аршин, готовь двести монет за это все.
– Вот ты говоришь Иван, не знаю как по батюшке тебя, что понял все, а я гляжу, что не понял.
– Михайлом батьку мого кличут, а чего я не понял?
– Не надо мне казан и крышку золотом сверху крыть, пусть медные остаются, Иван Михайлович, а то я погляжу, ты посчитал, что золотить мне казан будешь, побойся Бога, не каждую церковь золотят. За двести монет доспех знатный купить можно, а тут простой казан. Посчитай без позолоты, я думаю, не больше чем восемьдесят монет насчитаешь.
– Какие восемьдесят, казак, ты знаешь, сколько медь стоит? Я что, со своего кошеля докладывать буду? Нет, самое малое, это все, тебе в сто восемьдесят монет обойдется.
– Как-то ты мудрено считаешь Иван Михайлович. Пуд меди стоит сорок монет, пуда тебе хватит и на казан и на трубу, ну и сорок монет за работу. Это даже много, коваль за год сорок монет зарабатывает. Никак больше восьмидесяти не выходит.
– Где ты видел пуд меди по сорок монет? Привези, я у тебя куплю, а у нас пуд меди меньше чем за пятьдесят серебряков не найдешь. Пуда мало на эту работу, два пуда нужно, ты посчитай, сколько в отход пойдет, меньше чем сто пятьдесят монет никак не выйдет.
– Ладно, уговорил. Добавлю тебе десять монет. Девяносто за все и по рукам, а про отход ты дурачков поищи рассказывать. Какой отход с меди? Не морочь голову Иван Михайлович ни себе, ни людям, а то поеду в другой город медника искать.
– Кто тебя считать учил? Два пуда меди уже сто монет, ну и мне за работу тридцать, вот и считай.
– Теперь слушай меня Иван Михайлович. Вон видишь, купец от тебя за двадцать шагов торгует, черный с бородой, его Иосиф зовут. Вот он тебе медь по сорок монет продаст. Полтора пуда, это даже много для этой работы, итого шестьдесят и тебе сорок. Это мое последнее слово, нет, значит, другого мастера искать буду. От тебя только одно слово хочу слышать, либо да, либо нет, остальное пусть другие слушают. Скажи свое слово Иван Михайлович.
– Ну, если Йоска по сорок продаст, хоть двадцать монет на работу остается. Понравился ты мне казак, для другого бы не взялся, давай за сто монет.
– Когда готово будет?
– Тут удача тебе подвернулась казак, казан у меня готовый уже есть, осталось крышку к нему изготовить и трубу, так что за две недели все готово будет.
– Опять ты все напутал Иван Михайлович. Это тебе удача подвернулась. Сколько ты этот казан продать не мог, а порезать на куски и другое что сделать жалко было? Эх, знал бы наперед, больше девяносто монет не дал бы.
– Жадный ты казак. Нельзя так. Знаешь ведь завет Божий, что отдал, то твое. С легким сердцем нужно монету отдавать.
– Вот, вот. Это ты себе каждый раз повторяй, когда на базар идешь. Вот тебе пятьдесят монет задатку. Через две недели найдет тебя купец Марьян из Киева, отдаст пятьдесят монет и все заберет. Чернявый он, лет сорок ему, шрам рваный на левой щеке.
