Урожай в этом году выдался неплохой, цена на зерно была невысокой. Даже в Гродно держалась чуть больше пол серебряного гроша за мешок. Нашел на базаре боярина, который вместе с женой и парой вооруженных холопов торговал зерном. У него было чуть больше того, что я хотел купить. Мешков двести тридцать в пяти возах. Решив, что запас карман не жмет, начал торговаться. Зерно шло слабо, купцы сбивали цену как могли.
– Сколько у тебя зерна осталось боярин?
– Ровно столько, сколько и привез. – Коротко и мрачно ответил молодой боярин, на пару лет старше меня.
– Сколько монет хочешь за все?
– Столько никто платить не хочет, – последовал содержательный ответ. Да, зря он себя в продавцы записал, лучше бы дружинников, или жену поставил с покупателями разговаривать.
– Может, я заплачу, но ты мне его, своими возами, в Черкассы довезешь.
– Нет, лучше я с возами и с зерном останусь, чем без возов и без зерна.
Пришлось вести недоверчивого боярина к купцу, чтоб тот с ним договаривался, как и когда получит свои телеги обратно. По дороге увидал бондаря с целым возом всевозможных дубовых бочек. С этим оказалось проще. Сторговавши все бочки на треть дешевле, он, ошалевший от такой удачи, отдал мне их вместе с возом. Авраама он знал хорошо, и просил только сказать ему, что этот воз, по приезду, заберет Степан Бондарь. Остановились мы в корчме у старого солдата, того самого, что подозревали в связях с людоловами. Казалось, лишь вчера дело было, а уже две недели пролетели. Заплатив боярину за зерно и договорившись, что он завезет своим возницам харч на две недели дороги, повез туда свои телеги с зерном и бочками. На удивленный вопрос купца, что я буду с зерном делать, ответил,
– Запас хочу иметь на следующий год.
– Зачем тебе такой запас, казак? На следующий год другое зерно вырастет.
– Кто его знает, как оно вырастет, а у меня запас будет. Да и сам посуди, куда мне монеты девать, все одно за зиму прогуляю. А так хоть зерно на весну останется.
– Тоже верно, – с уважением поглядывая на меня, сказал Авраам. – А бочек, тебе зачем столько?
– Монеты мне не в чем хранить, купец. Вот в бочки положу, пусть в бочках лежат, – Авраам мне ничего не сказал, но мне показалось, что уважения в его взгляде стало меньше.
Встретив по дороге Давида и Дмитра, волокущих мешки с подарками в корчму, и вытаращивших глаза на шесть груженых возов, посадил их отгонять в корчму обоз, а сам вернулся на базар. Забрав свой воз у Марьяна, догрузил его пудом меди и куском олова килограмма на два, может, кое-что придется самому выплавлять, без специалиста. Купил у местного медника самый большой казан, какой был, литров на двадцать, лишняя посуда в нашем деле всегда пригодится. У местного ювелира увидел красивые золотые сережки с камушками. Так они мне понравились, что сторговал и их, и серебряное зеркальце Марии в подарок. Царский, конечно, подарок вышел, ну так мне ж за ней ухаживать нужно. Все сразу увидят, ухаживает хлопец серьезно. Затем нашел местный вариант заготовок на зиму, когда свежие ягоды заливаются медом, и так стоят. Купил несколько маленьких бочоночков, с виду каждый литров на десять, малина, вишня, ежевика и брусника, прикупил еще разных специй, которые могли мне пригодиться в моем тяжком труде, корицы, гвоздики, имбиря. Ничего более интересного и нужного не нашел. Сообщив Аврааму окончательный результат, семь возов, два без возниц, уплатил ему наперед десять монет за доставку, одиннадцатую, сказал, отдам в Черкассах, и сопровождаемый его удивленным взглядом, направил телегу к нашей корчме.
Пока мотался взад вперед, солнце повернуло на запад, и большим багровым шаром низко склонилось над горизонтом. Отложив подарки в пару переметных сумок, чтоб с утра на заводную кинуть, зашел в корчму. Наши все уже собрались и обсуждали, кто какие гостинцы накупил. Как только я появился, все выбежали посмотреть, что я еще купил кроме бочек и зерна. Потом начались бесконечные расспросы, зачем мне то, да зачем мне се.
– Вот ты, к примеру, знаешь, Богдан, сколько браги можно из твоего зерна наделать?
– Знаю
– И сколько?
– Где-то выйдет три сотни больших бочек
– И что ты с ней делать будешь?
– Продам
– Брешешь!
– Бьемся об заклад на сто серебряков, что до Великого поста всю продам!
– А медь с оловом тебе зачем?
– Чтоб доски пилить.
– Брешешь!
– Бьемся об заклад!
– Да что ты заладил, бьемся да бьемся.
– Каков привет, таков ответ, Дмитро, дай поесть спокойно, как бражки наделаю, так к вам в хутор приеду, продавать.
– Да кто у тебя ее там купит, побойся Бога!
– Ты и купишь, вон серебра, сколько набрал, куда девать не знаешь, бочонок вина заморского за пятнадцать монет купил.
– Так то ж заморское, за двенадцать монет сторговал! – Бочонок был не больше двадцати пяти литров, а стоил как лошадь. -А об заклад с тобой никто биться не будет! Все знают, что у тебе черт за левым плечом стоит, и помогает.
– А вот теперь, ты, брешешь, Дмитро! Вот скажи, когда я в церкви стою, куда черту деваться? Или когда отец Василий на меня свяченой водой брызгал, как бы черт на такое смотрел?
– Все, хватит вам черта к ночи поминать! А ты, Дмитро, поменьше слушай, что про Богдана болтают. Вон, говорили, что он на девок не смотрит, так ты сам видел, брехня то все. Вот когда черта у него за плечом увидишь, или когда его за хвост поймаешь, тогда и будешь говорить.
Вот что жаба с человеком делает, и монет у него немало, причем, подавляющее большинство из них благодаря мне заработанные, и накупил всего о чем мечтал, но как увидел семь возов груженых, так его жаба и начинает душить, и ведь не объяснит почему душит. А как начнешь копать, так докопаешься до такой сути, что самому нечего сказать будет. Ибо, если снять поверхностную шелуху, то душит его жаба, не потому что я это все накупил, а потому что он не может понять, что со всем этим сделать можно, а я видимо понимаю. То есть, претензии нельзя отказать в логике. Почему, Господи, ты одному даешь больше чем другому? Или еще более глубокую претензию высказать можно. Почему, Господи, ты, дав другому так много, не вложил в его голову простую мысль, что в том нет его заслуги, что дано ему только затем, чтоб преумножать, и делиться с другими…
А Бог тихо шепнет в ответ, если даже до такой ерунды, вы неспособны додуматься сами, к чему тогда все это…
– Ты, Дмитро, не серчай, шуткую я все, вот наделаю бражки, приеду к вам в гости на праздники, выпьем мы с тобой, и сравним ее с вином заморским.
– Эх, жаль, что пятница сегодня, народу везде полно. – Вдруг вспомнил Иван. -Думал я с корчмарем соседским потолковать еще раз, как домой вертаться будем. Верный у тебя глаз, Богдан, не простой то корчмарь, много поведать сможет, если правильно спросить. Но не судьба, видно, в этот раз к нему заглянуть. Ничто, зима длинная, приедем еще в Киев, может, тогда потолкуем. Идемте спать казаки, завтра вставать затемно.
С утра Сулим поцокал языком, заставил всех набрать пару дополнительных мешков овса в корчме, и достаточно быстро, значительно быстрее обычного, погнал нас по дороге. На мой вопрос Ивану, почему так быстро идем, он посмотрел на меня как на младенца, и с удивлением в голосе, что приходиться растолковывать такие очевидные вещи, сказал,
– Так ведь после полудня метель начнется, уже не поскачешь.
– Вон оно что…
Видимо для всех это было совершенно очевидно, только у меня с прогнозом погоды не сложилось. Я
