сосредоточиваться, — сказал я себе. — Будет просто хамством отвлекаться от беседы с Тони, особенно учитывая, что он буквально приковылял на встречу, дабы избавить меня от неудобств
переноса интервью». А затем я подумал: «Слава богу, что лицом к экрану сижу я».
Как вы стали трейдером?
В старших классах я подрабатывал в гольф-клубе, поднося мячи игрокам, некоторые из которых
были зерновыми трейдерами. Позже, в колледже, один приятель спросил меня, не хочу ли я стать
брокером. Я решил, что он имеет в виду то, чем занимались мои знакомые по гольф-клубу, и тут же
ответил: «Конечно! Еще как! А где?» — «В Индианаполисе», — ответил он. «А какая там биржа?»
— «Да никакой. Все делается по телефону». Я представил себе нечто вроде: «Алло, Нью-Йорк, покупаю! Чикаго, продаю!» Попав туда, я обнаружил, что стал обычным продавцом.
Спустя несколько месяцев я поинтересовался у ребят из конторы: «Кто же зарабатывает настоящие
деньги в этом бизнесе?» Мне сказали, что для этого надо работать на площадке, и я тут же решил
отправиться на Чикагскую опционную биржу. Там я встретил одного из трейдеров, которому когда-
то помогал в гольф-клубе, и он отстегнул мне 50000 долл.
Не странно ли давать 50 000 долларов какому-то пареньку из гольф-клуба?
Это было бы странно, если бы он не был так богат и не хотел уйти с площадки из-за гипертонии. Он
владел местом на бирже, которое купил всего за 10 000 долл., и искал возможность использовать его
для торговли за счет клиентов. Предполагалось, что я помогу ему в этом.
Почему он решил, что из вас получится трейдер?
На площадке обо мне ходили слухи как о шустром клерке, и он рискнул поставить на меня.
Что было дальше?
За первые две недели я поднялся с 50000 долл. до 75000. Я поставил на спрэды по волатильности
[опционные позиции, которые дают прибыль, когда рынок становится более волатильным], и они
стали раздуваться.
Вы, наверное, подумали: «Да ведь это просто»?
Конечно, я считал себя гением. Однако на самом деле я вставал по другую сторону тех позиций, которые ликвидировали другие брокеры, и тем самым давал им выйти из рынка с прибылью, принимая всю ответственность на себя. Шла весна 1979 года, когда внутренняя волатильность
опционов была очень высокой, так как 1978 год был весьма волатильным. Но рынок стоял на месте, и в итоге волатильность и опционные премии рухнули. За шесть недель я потерял почти все.
Исходные 50000 долл. сократились почти до 15000. Мне не хотелось жить. Помните крушение
пассажирского DC-10 в аэропорту «О'Хара» в мае 1979 года, когда все пассажиры погибли? Вот
тогда и я грохнулся о землю.
Этой метафорой вы характеризуете свое состояние?
Да. Тогда я бы поменялся местами с кем-нибудь из пассажиров этого рейса — так мне было плохо.
«Все, жизнь загублена», — думал я тогда.
Вы винили себя в потере чужих денег?
Да. К тому же я чувствовал себя неудачником. А поначалу вы были уверены в себе?
Сначала я был сильно уверен в себе, ведь до этого я четыре месяца работал помощником брокера и
научился всему, что тот умел.
А теперь подумали, что игра окончена?
Да. В июне 1979 года я решил, что мне лучше подыскать другую работу. Братья Леви, владевшие
сетью ресторанов, построенных для них моим отцом, предложили мне: «Как только тебе
понадобится работа, бери в управление один из ресторанов». Но я решил оставить это про запас и
попытать счастья еще с месяц.
Вы чувствовали себя лучше с таким буфером?
Да. Я сказал себе: «Прекрасно, на моем счете все еще есть пятнадцать штук».
Фигурально выражаясь, вы установили стоп-приказ в собственной жизни. Не так ли?
А ведь верно. Стоп-приказ в карьере. Поэтому я решил вернуться и сделать еще одну попытку.
Тот, кто снабдил вас деньгами, знал, сколько вы потеряли? Неужели он промолчал?
