Унгуройю быстро погасил сигарету и прижался подбородком к снегу. Действительно, на белом фоне виднелись какие-то тени. Их было довольно много. Момойю пересчитал их: двадцать шесть… Контратака?
— Приготовиться, Момойю! — приказал сержант.
— Запасной диск! — шепнул Момойю.
— Все в порядке! — ответил Унгуройю. Момойю прижал приклад пулемета к плечу.
— Пусть подойдут ближе, — сказал Сынджеорзан.
Тени приближались медленно, осторожно, сохраняя дистанцию. Бремя от времени они останавливались и прислушивались, потом залегли на снегу.
— Будут атаковать нас! — с дрожью в голосе проговорил Момойю и приготовился. Но вместо пуль из темноты донесся голос:
— Братцы, не стреляйте… Мы румыны!
Трое остолбенели. Румыны? Откуда они? Может, это остатки второй роты? Все возможно, если перед ними румыны, раз они говорят по-румынски и приблизились к румынским позициям. Но сначала они укрылись, а только затем крикнули. Осторожные. А зачем бы им умирать по-глупому?
— Братцы, мы из первой роты третьего батальона. А вы из какого? — снова донеслось из темноты.
Сынджеорзан сердито ответил:
— Это военная тайна. Разве вам это не известно? — И сделал знак своим: ребята, будьте начеку. Как бы не получилось совсем другое.
— Мы знаем, но как нам иначе признать друг друга? Пароля у нас нет. Мы вас ищем вот уже двое суток. Пришлось побывать в переплете, пока не наткнулись на вас… Вы из девяносто первого или нет?
— Может, вы хотите знать, сколько у нас зубов во рту? — ответил им Унгуройю.
— Нам не до шуток! У нас приказ от господина подполковника Петреску…
«Петреску? — насторожился Сынджеорзан. — Петреску — это наш командир… Значит…» Он крикнул:
— Подойдите ближе!
— Что вы делаете, господин сержант? — удивился Унгуройю. — Хотя бы дождаться, пока рассветет.
— Зря говоришь, Унгуройю! Мы их и в темноте увидели, чего еще ждать?
Тени поднялись со снега и двинулись вперед.
Черные суровые вершины начали слегка светлеть на фоне голубого, удивительно голубого для конца февраля неба.
— Я старшина Гаврила, — представился один из подошедших, белобрысый, крепко сложенный мужчина. — Я родом из Прежмера. А ты откуда, сержант?
Сынджеорзан не торопился отвечать. Он посмотрел на старшину из-под нахмуренных бровей, но ничего не сказал.
— Ты не слышишь, сержант? Откуда ты родом?
— Ответь, господин сержант, ведь это не тайна, — вмешался Момойю.
Сынджеорзан загадочно улыбнулся и перевел взгляд на солдат, стоявших в стороне с оружием в руках и с сигаретами во рту.
— Лучше скажите, почему ваши солдаты курят без всякой осторожности? Или вы хотите, чтобы нас обнаружили?
Старшина повернулся к своим и сделал им знак рукой, Те тут же погасили сигареты.
— Еще один вопрос, господин старшина.
— Пожалуйста!
— Что у вас за сигареты?
— Трофейные… Что, не нравятся?
Сержант пожал плечами в знак того, что ему безразлично, что подумает старшина. Его волновали некоторые вопросы: почему говорит только один старшина? Почему он жестом, а не словами приказал им потушить сигареты? И почему они шарят глазами по сторонам?
Старшина уловил его беспокойство и поторопился продолжить разговор:
— Значит, вы не из девяносто первого… Но это не важно. Главное, что вы румыны и что вас много.
Он сделал паузу, ожидая реакции со стороны сержанта или других, но, поскольку никто не произнес ни слова, продолжал:
— Мы останемся с вами. Куда нам идти? Мы должны сражаться — неважно где. Наш полк теперь бог знает где… С кем я могу поговорить по этому поводу?
Унгуройю хотел было ответить, но Сынджеорзан перебил его:
— Со мной, я здесь командир.
— Ты? Очень хорошо. Тогда проводи нас в штаб вашего батальона или к командиру роты… Куда мы должны идти?
Сынджеорзан ничего не ответил. Он повернулся к одному из солдат, пришедших вместе со старшиной, и спросил:
— Дашь прикурить? — Но сам не сделал никакого жеста сигаретой или пальцами, который показал бы, чего именно он хочет.
Солдат наморщил лоб, пожал плечами и произнес что-то. Сынджеорзан по легкому движению губ понял его, но не подал виду. Он взял сигарету, и как раз в тот момент, когда солдат произнес едва уловимое немецкое слово, старшина щелкнул зажигалкой. Сынджеорзан нагнулся и прикурил от нее. Он затянулся, повернулся к Унгуройю и подал ему знак, а сам обратился к старшине:
— Хотите знать, где наш штаб? Подойдите ближе, я вам покажу…
В этот момент Унгуройю рванулся в сторону расположения роты. Старшина выхватил пистолет и выстрелил по нему. Момойю начал наводить ручной пулемет, но на него набросились несколько солдат и разоружили его. Потом их всех вместе повели, подталкивая в спину пистолетами, в ту сторону, откуда появились эти двадцать шесть.
Вверх взвилась ракета и «старшина» подал команду:
— Вперед!
Нас оставалось тридцать человек: трое были убиты во время ночной атаки, пятеро ранены, а Сынджеорзан и Момойю попали в плен. Нас было всего тридцать человек, а немцы выпустили зеленую ракету, по-видимому прося подкреплений. И конечно, их подкрепления находятся где-нибудь рядом и наверняка скоро подойдут и обрушатся на нас. Через час или даже раньше они перебьют всех нас, если мы не сдадимся. У нас всего тридцать человек, то есть двадцать три винтовки, два ручных пулемета, два мелкокалиберных миномета и небольшое количество гранат. Нет, нас даже меньше, вот и еще двое убиты. Я еще не знаю кто. А вот и третий, минометчик, закрывает окровавленное лицо ладонями. Но, может, нас все же больше? Сынджеорзан и Момойю в плену или нет?..
Меня кольнуло в сердце при мысли, что Сынджеорзана, может, уже нет в живых. Я хотел бы спросить о Сынджеорзане: жив он или нет? Но у меня нет времени. Гитлеровцы, к которым подошло подкрепление, ведут бешеный огонь, рвутся перебежками к нашей позиции, и у меня в голове все перемешалось. Неужели я боюсь? Нет, мне не страшно. Просто мне не хочется умирать. Дать приказ отступать?.. Как же я могу дать такой приказ? Я должен пробиться ко второй роте, должен разорвать огненное кольцо. Если я этого не сумею, мы пропали… Следовательно, я должен установить связь со второй ротой.
Если говорить честно, я уже не верил, что мне удастся установить эту связь. Немцы яростно атаковали, сосредоточивая свои усилия левее и пытаясь окружить нас. Они будто взбесились. Может, это оттого, что их обман не удался. Они хотели захватить всю роту, чтобы избавиться от занозы в том месте, где они надеялись на самую мощную естественную оборонительную позицию. Но какой-то сержант разгадал их обман и подал сигнал тревоги… А как хорошо все шло у них до этого!..
Я рассмеялся про себя. Можно ли было смеяться в подобной ситуации? Нет, тогда я не задавал себе этого вопроса. Тогда мне надо было думать о других вещах и даже посмеяться в душе над неудавшейся
