уже ждет. До завтра!
Он быстро зашагал к двери, бросив косой взгляд на экран, где американский флот остановился перед устьем пролива, там Первый Краснознаменный перегородил дорогу.
Его догнал горестный возглас Коломийца:
– Что мы делаем… что мы делаем!
Глаза министра культуры были уже не растерянными, а затравленными. Кречет захлопнул за собой дверь со словами:
– Даем понюхать монтировку.
Когда дверь за президентом захлопнулась, Яузов пробурчал:
– Как-то не по-людски… Отца нации всегда провожали такой толпой! Министр на министре! Премьер в зубах тапочки держал… Кречет зверь, а не человек. Эксплуататор.
Он подошел к окну, мы тоже понаблюдали, как к подъезду подали три черные машины, телохранители создали живой коридор, Кречет прошел как боевой конь, все равно высокий и заметный для любого снайпера, ввалился в среднюю машину. Телохранитель захлопнул дверь, все одновременно запрыгнули в машины, мы молча наблюдали, как три черных автомобиля сорвались с места, исчезли в направлении Боровицких ворот. Там они по дороге будут постоянно меняться местами, чтобы помешать выстрелить или подорвать машину именно с президентом.
После паузы послышался долгий вздох, Коломиец потер лоб, повернулся к нам. В глазах было сомнение:
– Может быть, опубликовать… наконец те сведения, что лежат у нашего Ильи Парфеновича?.. У меня было время прочесть немало документов из засекреченного архива. Я имею в виду, опубликовать ту часть, даже не засекреченную, о первой нефтяной войне…
– Это о синайской? – блеснул эрудицией Яузов. – Когда Хрущев послал добровольцев в арабские страны?
– Нет, о той, что привела к крушению Российской империи, – сказал Коломиец с горечью. – Той, что поставила мощную империю под власть большевиков!.. Начать публиковать с тех материалов, я их читал, когда был студентом, как на деньги американцев организовывались забастовки нефтяников в Баку… Тогда еще штатовцы, может быть, не помышляли сломить хребет всей Российской империи, но уже воевали с нами, как могли!.. А дальше – больше… Да-да, уже тогда нефть играла важную, очень важную роль!.. И когда американцам удалось совершить у нас революцию, частично с помощью немецких денег, то именно в Штаты ушли все наши ценности: сокровища Эрмитажа, туда же и золотой запас Российской империи, туда вывезли все, что могли вывезти, а в Европе застряли крохи! Нужно опубликовать эти материалы, пусть народ видит правду. Правду, что уже тогда Штаты вели против нас войну, что это они умело организовали у нас советскую власть и тем самым убрали с дороги самого грозного противника!
Яузов громко бухнул:
– Убрали, да не до конца. Еще побарахтаемся. Степан Бандерович, ежели что нужно, только свистните. Хотите пару танков?
– Зачем?
– Я слышал, в Малом ставят вашу пьесу. Там по ходу действия не то танки, не то БТР…
Коломиец засмущался:
– Уже не ставят.
– Почему?
– Я… гм… снял. Неудобно. Скажут, что пользуюсь властью министра.
Почти на всех экранах шли новости. Самолет с Кречетом благополучно оторвался от взлетной полосы, взял курс на восток, а нас Краснохарев умело загрузил работой. Но не у одного меня валилось из рук: на улицы вышли толпы, забрасывали камнями витрины магазинов. Было видно, как, оттеснив жиденькие кордоны милиции, вперед выступили спецназовцы в своем жутком снаряжении, что делало их похожими на пришельцев из космоса.
Сказбуш ругнулся, спецназ опять ведет себя по-идиотски. Набросились на одного, побили палками, а когда разъяренная толпа бросилась защищать, тут же отступили, как побитые собаки. Толпа нажала, и хваленый спецназ разлетелся, как вспугнутые воробьи.
– Что-то мне это не нравится, – сказал наконец Сказбуш. – Что идиоты – понятно, но не до такой же степени!
Черногоров сунул коробочку телефона в карман, встал. Лицо было темнее грозовой тучи:
– Ими руководит кто-то!.. Они не отступали перед боевиками… так почему вдруг сейчас?.. Я выеду на место, разберусь.
Когда за ним закрылась дверь, Сказбуш скользнул взглядом по Коломийцу, кивнул подбадривающе. Конечно, не рассчитывали, что с арестом заговорщиков сразу все успокоится, но все же волнения должны были пойти на спад. Заметно пойти.
Но не пошли.
Краснохарев собрал бумаги в папку, мы все наблюдали, как он звонко щелкнул кнопкой, по- государственному поднялся, окинув нас мутным, далеко заглядывающим взором.
– Степан Бандерович, – сказал он в пространство, – и вы, Сруль Израилевич… Попрошу зайти ко мне.
Когда он был уже у дверей, Коган рискнул спросить:
– А куда, Степан Викторович, к вам?
Краснохарев повернулся со скоростью айсберга, окинул министра финансов с головы до ног монаршим
