обеднеет. Пока. А там – посмотрим. Давай, Валера, отдыхай и занимайся текущими делами у Дениса. А через несколько дней я сам тебя найду – и будем смотреть, как жить дальше.
Юнгеров протянул Штукину руку для прощания. Валера ответил на рукопожатие и пошел искать выход из огромного особняка…
Домой к себе Штукин приехал уже очень поздно. Он заварил чай, сделал себе большой бутерброд с сыром и колбасой и присел за кухонный стол. Жуя бутерброд и запивая его горячим чаем, Валерка не переставал думать о том, что случайно подслушал в доме Юнгерова: «…Два миллиона долларов… Это же сумасшедшие деньги… 'Остров сокровищ' какой-то, и я случайно увидел пиратскую карту. Нет, смех смехом, а если бы я был налетчиком, то ничего не стоило бы эти 'лимоны' взять. Я знаю время и практически знаю место. Время – послезавтра в 16.00. Место – 'у Вадика в пушкинском офисе'… Вадик – это Вадим Колесов, школьный друг Юнгерова, капиталист и финансист их империи. Узнать адрес его пушкинского офиса – говно вопрос – завтра под залегендированным предлогом спрошу у Дениса – и все дела… И – теоретически можно организовать налет. Делов-то… Народу там будет мало, пригород все-таки… У Крылова и Рахимова – по стволу, но они нападения не ожидают, так что если грамотно зайти с двух сторон – они свои 'плетки' и вытащить не успеют… Да, был бы я налетчиком и имел бы двух-трех лихих корешей с 'железом' – плакали бы ваши 'лимоны', гражданин Юнгеров… Вот бы Гамерник порадовался!…»
Штукин внезапно поперхнулся горячим чаем, долго откашливался, а потом положил недоеденный бутерброд на тарелку и достал сигареты. Когда он подумал о Гамернике, в голове что-то щелкнуло, и сама собой вдруг выстроилась красивая комбинация – мат в три хода…
Валера закурил, запустил пятерню себе в волосы и продолжил мысленный разговор с самим собой: «Так, так, так… Интересное домино складывается… Если я сливаю Гамернику информацию про два 'лимона' – он ведется? Скорее всего, что ведется. Если поверит – то поведется. Я предлагаю Гамернику устроить налет на Крылова с Рахимовым. Кому Гамерник сможет поручить такую акцию? Ну, не своей же дебильной службе безопасности! Только 'лифтерам'. Других у него наверняка нет. Стрелков никогда не бывает много, что ни говори, а профессия хлопотная и дефицитная… Мы идем на дело вместе, Крылова с Рахимовым я предупреждаю, и мы вяжем пацанов с поличным, с оружием, с говном-пирогом… И не кто-нибудь их вяжет, а Крылов с Рахимовым да еще с учетом того, что на них же и напасть хотели… Тут – все. Тут пацаны расскажут все… и про расстрел в лифте тоже. И я бы все сказал в этих лапах. В итоге: деньги целы, Гамерник в кровавом говне, а я весь расписной… Да после такого и в Москву не понадобится эти бабки отволакивать…»
Валерка нервно ерошил волосы, не замечая, что сигарета в пепельнице уже догорела до самого фильтра, и думал, думал, думал… Нет, кое-какие слабые стороны в только что придуманной комбинации он, конечно, видел… Например, совершенно непонятно было, как объясняться с Ильюхиным, если все сложится удачно. С Виталием Петровичем, конечно, не избежать неприятного разговора. Но на руках будут и козыри – раскрытый убой в лифте… А победителей, как известно, не судят. И всегда можно будет сказать, что просто технической возможности предупредить не было… Хотя Ильюхин, конечно, не мопс, он все поймет. Он сразу глянет в корень и спросит: почему Штукин не рассказал об эпопее внедрения к Гамернику…
Валерка нахмурился и закурил новую сигарету. В голову ему пришла мысль и вовсе крамольная: «А может быть, мне просто послать мое настоящее внедрение на три буквы? Если все сложится – пойти к Юнгерову да и рассказать все, как есть? Александр Сергеевич, правда, тоже будет вопросы задавать, в том числе и неприятные… Будет выяснять, как я узнал про два 'лимона', – выяснится, что я подслушал. Потом будет разбор, почему я, придумав план, не пришел с ним сразу к тому же Юнгерову… Ну, тут я объясню легко… А почему, действительно, Юнгерову не предложить сейчас? Да потому, что он ни за что не согласится. То, что я предлагаю, – это риск. А так рисковать никто не захочет. Все скажут, что план красивый, но найдут сто сорок две причины, почему именно сейчас не стоит воплощать его в жизнь… Но – если все получится, конечно, пиздюлей выпишут, но больше для порядка, как своему… Как Чкалову, который пролетел под мостом. То есть – хулиганство, конечно, но ведь пролетел же! И, по-любому, в таком раскладе мои позиции у Юнгерова вырастут – это, кстати, и для Ильюхина может быть доводом, если сразу все мосты не сжигать…»
Чем больше Валерка размышлял, тем больше ему нравилась придуманная им комбинация. Она захватила его настолько, что он просто не видел (точнее, не хотел видеть) ее откровенно слабые стороны.
Главная же ошибка Штукина заключалась даже не в том, что он вписал в свой план «лифтеров», ничего, по сути, не зная о них. А они, между прочим, даже не состояли, строго говоря, в коллективе Гамерника. Эти парни не были «торпедами», не были и «доберманами». Они обладали волчьими манерами и гуляли сами по себе. Это были люди, которые могли выслушать что угодно и от кого угодно, но могли и легко пристрелить «хозяина на час». Этого Штукин не знал – когда он получил данные киллеров от Ильюхина под совершенно разумную мотивацию, что, дескать, ему по оперному правилу хочется на них взглянуть – времени найти их и посмотреть на них вживую как раз и не хватило. Слишком Валера погряз в интригах с Гамерником и Юнгеровым. А если бы он понаблюдал бы за парнями, посмотрел бы на их лица и повадки… Ну да что говорить об этом… Прав был Ильюхин, когда утверждал, что его история не знает сослагательного наклонения.
А главная ошибка Штукина заключалась в очень простой штуке, пардон за каламбур. Валера возомнил себя великим комбинатором, поэтому его комбинация была хоть и красивая внешне, но очень сложная, состоящая из нескольких этапов, где каждый последующий шел так, как планировалось, только если в предыдущем не было никаких сбоев или незапланированных сюрпризов. А ведь даже опытные армейские офицеры знают – чем сложнее план, тем больше и тщательнее он составляется, тем смешнее получается на учениях. Так то на учениях…
Да, Валера правильно понимал, что, просто передав Юнгерову информацию о стрелках, он тут же стал бы в дальнейших раскладах по этому поводу «номером шестым» – и это в лучшем случае. Но его психологические победы в двух разговорах с Гамерником сыграли с ним злую шутку: Штукин почему-то решил, что в придуманном им предприятии Сергей Борисович согласится взять его в дольщики и уступит инициативу и право банковать. Валера не заметил, что он, будто начальник Чукотки[17], взял да и назначил себя самым главным приказом номер раз…
Ему бы вспомнить мудрые слова Ильюхина о том, что если вагоновожатый ищет новые пути, то трамвай обязательно сходит с рельсов… Куда там… Штукина уже несло. Внутренне он уже готов был совершить подвиг, который продвинет его из поручиков в генералиссимусы. Собой Валера был готов рискнуть безоговорочно. Хуже было то, что столь же безоговорочно он готов был рисковать и жизнью других людей…
…Узнать адрес офиса Вадима Колесова и впрямь оказалось делом несложным. На следующий день с утра Штукин невзначай поинтересовался у Дениса, к которому приехал за новыми заданиями:
– Слушай, тут мне знакомые пацаны, опера из Пушкинского РУВД звонили… Там они какой-то блуд нащупали в конторе одного богатого человека, которого, похоже, зовут Вадим… Я сначала не среагировал, а потом словно торкнуло – а не Вадим ли это Колесов… У него офис не рядом с вокзальной площадью?
Денис нахмурил брови, но через секунду беззаботно махнул рукой:
– Нет, это, наверное, про какого-то другого Вадима твои кореша рассказывали. У Колесова в Пушкине конторка недалеко от тамошнего пляжа – знаешь Колонический пруд?
Штукин кивнул.
– Ну вот, там рядом школа, до революции там гимназия была… Вот если смотреть на эту гимназию, то через дорогу слева как раз контора Вадима. Это даже не офис, а так… учреждение.
– Укромное место, – удивился Штукин. Волков снова улыбнулся и пояснил:
– Я ж говорю – это не офис, а контора. Туда посетители не приходят. Там бухгалтеры да экономисты сидят. Их работа любит тишину и покой. Так что не переживай. Но ты молодец, что среагировал. Так и надо. Знаешь – раз мимо, два – мимо, а на третий – в самый центр придется.
– Это точно, – согласился Штукин, думая о своем.
Теперь он точно знал и время и место. Теперь надо было решаться – или запускать свой план и звонить Гамернику, или забыть про все и, как любил выражаться покойный Ося, «сидеть на жопе ровно».
