и тут в его парадной так рвануло, что он потом всему дому за свой счет стекла вставлял. Но, в любом случае, Бойцу вновь повезло.
И поехал тогда Боец перетереть эту непонятку к Ребусу и вору Аксену. Видно, заподозрил что-то. Но не доехал. Вернее, доехал только до Аксена, так как
«двадцатого февраля около 13 час. 20 мин. со множественными огнестрельными ранениями обнаружены трупы Бойцова Сергея Александровича, 16.10.1960 года рождения, криминальная категория „вор в законе“, и…»
Словом, Боец наконец обрел благодать, и мощи его хоронила вся криминальная Сибирь. На двух зафрахтованных самолетах прилетел даже сам «правитель Дальнего Востока» – Джем с братвой из Комсомольска-на-Амуре, а Япончик прислал венок в три метра высотой (в прямом смысле этого слова). Джем, как полагается, провел разбор. Спросил и с Ребуса (он, конечно, был на похоронах). Но с Джемом лучше не связываться – Ребус крестился, целовал распятие, мол, ни при чем он. Поверил ли Джем? Или подумал: «Господи! Сколько раз прощать брату моему?» В любом случае, больше в Сибири конкурентов такой весовой категории не было. Ребус остался один. Но он, в отличие от Бойца, одиночество переносил нормально. В смысле, не скучал. Да и некогда было – дел-то невпроворот… [14]
Нестеров, Ладонин и Козырев вернулись на третий этаж в компьютерную каморку.
Николай жестом указал им на чудом затесавшиеся в местном высокотехнологическом хаосе три земные табуретки – мол, садитесь, внимайте, сейчас отсюда (он махнул рукой в сторону аудиоколонок) будет проистекать. Ладонин тоже неплохо владел языком жестикуляции и в ответ изобразил однозначно читаемый жест: «Давай включай звук – и вали». В этом учреждении повторять дважды было не принято: Коля послушно включил запись и отвалил.
– А: Рад видеть.
– В: Взаимно, взаимно.
– А: Место, я смотрю, модное.
– В: А мне нравится молодежь.
– А: Неожиданное суждение для тебя.
– В: Так отсидели… И на корточках, и на партсобраниях. Что ж теперь, до конца жизни в серых клифтах козырять? Я вот майку купил – видишь?
– А: (пауза) Не знаю…
– В: Триста, между прочим.
– Л: Действительно, все меняется.
– В: Поменялось ужо! И майки, и взгляды, и методы изменения взглядов… Так давайте же дойдем до учредителей «Первого республиканского банка»!.. Хорош тост!
(Смеются.)
– А: И все же к делу. Я ни в коем разе не тороплю, просто у меня сегодня еще встреча с избирателями.
– В: Ну, к делу так к делу. Итак: мы помочь можем.
– А: Или я вам?
– В: Давай так, тезка, – мы играем в теннис и кто выигрывает – не столь уж важно, так как любой счет дербаним поровну.
– А: Допустим, я согласен.
– В: Итак, мы помогаем друг другу. Мы – ресурсом. Зеленым, стойкими черными модными линиями.
– А: Извини, но я немного потерял мысль…
– В: Мы можем помочь деньгами и своим мнением. Мало ли кто из-за угла прыгнет с претензиями? В таком разе все неформальные претензии берем на себя.
– А: Теперь понял.
– В: Вы – административным ресурсом. Мне нужны хорошие военные, юристы, люди в УБЭПе, люди, сидящие на банковской линии, налоговики и судья.
– А: В данном случае ключевое слово – судья?
– В: Ключевое.
– А: Судья есть… Но будет дорого. (Оба смеются.)
– В: Схема, земеля, немудреная…
– А: Послушай, меня иногда коробит от твоих обращений. Извини…
– В: Извини, Николаич. Собственно, вся немудреность в чем? На белом свете, к коему, согласно атласу автомобильных дорог, относится и Республика Коми, есть фирма «Навигатор». Чем эта фирма примечательна?… Нет, не тем, что у нее на территории есть холодильные установки, – черт-то с ними. А тем, что именно «Навигатор» имеет с каких-то щей небольшой процентик в Первом, как ты понимаешь, республиканском банке. И вот этот процентик, выдернутый из рукава, и есть наш джокер. Но пока он в колоде «Навигатора». Посему мы тут подсуетились и вот…
– А: Я потом почитаю внимательно – в чем суть?
– В: Пару лет назад один фраер продал часть своих акций некоему местному жуку по фамилии Штрипкин. Вот ведь послал бог фамилию, а? Вроде как формальность какую-то при этом соблюдали. А этот фраер – спившаяся мразь. И он готов написать, что его там обманули и запутали. Но это все – проблемы юристов. Так же, как проблемы УБЭПа – возбудиться или нет. А дорогой нашему сердцу судья при таких рамсах аннулирует сделку. И что тогда? А тогда: фраер долю нам, мы – туда-сюда. Со Штрипкиным договоримся. А как фирма наша, то и джокером по лбу. Как?
– А: Красиво. Вот только красивые блицкриги всегда заканчивались в Нюрнберге.
– В: Не робей, Пафнутий!
– А: Я же тебя просил…
– В: Слушай, сколько нам лет, а сколько во-о-н тем хозяевам жизни, что бакланят неподалеку? Мы их сделаем. Не ссы, хорошая игра!
(Затяжная пауза.)
– А: Ты бы лучше воспитывал свою челядь. Вон, смотри! К чему такое хамство?!
– В: Блядь, что за кипеж?! Лишу сладкого, ей-богу.
– А: Да ты лучше пойди, дай команду!
– В: Да поздно мне уже дерганым быть – давай поглядим кино.
– А: Андрей, ну что ты смотришь, разнимай!..
(Очень долгая пауза, сопровождаемая криками, бранью, звоном разбитой посуды.)
– А: Настроение хорошее?
– В: Опасаешься чего-нибудь?…
(Небольшая пауза, на заднем фоне шум драки.)
– В: Дерганый ты какой! В детстве неожиданно не пугали? Фобий нет?
– А: Слышь!
– В: Слышу…
(Звук удара, падение, звон разбитой посуды, далее шумы, которые внезапно прекращаются по причине завершения записи. Видимо, в какой-то момент зажигалка улетела со стола и при ударе об пол перестала работать.)
При «публичном» прослушивании оконцовки записи Ладонин малость смутился, в очередной раз
