– Это с каких щей?
– Как это с каких? Тему-то вы нарыли. Бизнес есть бизнес, так что здесь как минимум десять процентов ваших законных. И это в условных, заметь, единицах.
– Так доллар же падает, – немного не в тему брякнул бригадир.
– Чтоб у тебя так хрен стоял, как доллар падает, – засмеялся Ладонин. – Но если ты по каким-то причинам предпочитаешь родные деревянные – то за ради бога. Ну, так что? Дашь мне карт-бланш на ведение боевых действий и эксклюзивное право на новый рэп-альбом господина Ребуса?
– Получай, – после некоторых раздумий согласился Нестеров и передал Игорю виновницу нынешних хлопот – зажигалку.
В конце концов, если разобраться, то ничего криминального в данный момент он не совершал. А если дело выгорит – так что ж… В кои-то веки заработать денег, особенно в свете последних семейных неурядиц, лично ему не помешало бы. Опять же, от трудов праведных не наживешь палат каменных.
Ладонин зажигалку взял, поднялся с кресла и со словами Остапа Бендера «не бойтесь, вы не в церкви – вас не обманут», убрал ее в сейф.
– Может, еще кофе?
– Спасибо, но мне уже пора на службу.
– Тебя подбросить?
– Не стоит, я как-нибудь сам.
– Ах да, я и забыл, что вы у нас, товарищ подполковник, пребываете на нелегальном положении. Ну, тогда счастливо. Да… и непременно передай мои поклоны Полине.
– Похоже, ты всерьез вознамерился вскружить девке голову, а?
– А пурква бы и не па? Или ты думаешь, что я уже достиг того предельного возраста, после которого мужчину украшают только деньги?
– Вовсе нет. Напротив, ты мужик хоть куда, в самом расцвете сил. Еще и в Красной Армии пригодишься. Не говоря о других местах.
– Вот и я так думаю, – неожиданно серьезно ответил Ладонин.
Инструктаж начали в пятнадцать минут третьего – ждать дальше было просто неприлично. По нынешним пробкам до точки, на которой следовало менять смену Пасечника, и так нужно было пилить без малого час.
А ждали Полину. Все это время сначала Паша, а затем и Нестеров попеременно набирали то домашний, то номер мобильника. Однако к первому никто не подходил, а второй всякий раз сообщал, что абонент недоступен. На Полину это было не похоже, и Александр Сергеевич тревожился, хотя вида не подавал. Дело в том, что за все время службы в «НН» Ольховская не появилась на работе без уважительной причины лишь однажды – когда в одиночку отправилась «охотиться на Ташкента». Да и то в тот раз она все же отзвонилась дежурному – попросила отгул. А вот сегодня – ни ответа, ни привета.
Дабы скрасить минуты ожидания, в какой-то момент Нестеров подумал было рассказать своим «грузчикам» об изысканиях Ладонина, толчком к которым послужила запись с зажигалки, но в последний момент решил этого не делать. Как говорится, меньше знаешь – лучше спишь. Тем более что Лямка знал о содержании записи лишь в общих чертах, а Паша, хотя и видел новостийный сюжет об убийстве в Воркуте, никак не связал прозвучавшее название «Навигатор» с ранее услышанным. Но в данном случае с него взятки гладки. В конце концов Козырев был не аналитиком и даже не опером, а всего лишь водителем. Его дело не анализировать – за дорогой следить.
Летучку провели оперативно – за каких-то пять минут, но и в таком темпе все равно успели засветиться: в комнату неожиданно заглянул Нечаев и, обведя взглядом присутствующих, поинтересовался причиной некомплекта. Так что Александру Сергеевичу с ходу пришлось врать: мол-де простудилась, заболела, температура, правами старшего смены даны денек-другой отлежаться. Словом, Ольховскую бригадир отмазал, резонно рассудив, что раздувать из-за ее отсутствия полновесное ЧП пока не стоит.
Смена пролетела незаметно, потому как пролетела она в бегах и тревогах. В бегах за объектом, который без устали таскался пешим ходом по городу Гатчина и его окрестностям, а в тревогах – за Полину, до которой вследствие ее «недоступности» все никак не удавалось дозвониться. В начале одиннадцатого вечера неполный состав «семь-три-пятого» экипажа вернулся в Контору. Здесь «грузчики» по-быстрому сдались-отписались, после чего по настоянию Паши Козырева подорвались на квартиру к Ольховской. Дабы не опоздать на метро, даже тачку поймали. Финансы на это дело, как обычно, выделил богатенький Буратино по фамилии Лямин.
Телефоны Ольховской по-прежнему молчали. А добравшись до места, «грузчики» смогли воочию убедиться, что свет в окнах не горит, а на настойчивые звонки, а затем и стуки в дверь никто не отвечает. Словом, одно из двух: либо это классический загул, либо… О втором вслух предпочитали не говорить.
Устроившись на широком подоконнике дореволюционной парадной, «грузчики» устроили перекур. По причине некоторой напряженности ситуации сигаретку попросил даже некурящий Иван и уже после второй затяжки зашелся в кашле, подавившись дымом. Этот его «чахоточный» шум спугнул поднимающегося снизу человека: звук шагов внезапно оборвался, повисла долгая пауза, после чего шаги обреченно зашаркали снова.
Через пару секунд на площадке осторожно показалась готовая при малейшей опасности обратиться в бегство бабуся – три мужика, в столь поздний час курящие на родной лестнице, восторга и оптимизма у нее, понятное дело, не вызывали. Просчитав бабусино состояние, Нестеров улыбнулся и изобразил рукой примирительно-успокаивающий жест: дескать, проходи, мамаша, все нормально. Та недоверчиво покосилась в их сторону, тихонечко, бочком-бочком, прошмыгнула наверх и спешно принялась греметь ключами, открывая соседнюю с квартирой Ольховской дверь. Александр Сергеевич заинтересовался таким совпадением (в конце концов – а чем черт не шутит?):
– Извините, вы сегодня случайно соседку свою не видели?
– Это какую? Полину, что ли?
– Точно. Так вы знакомы?
– А чего ж… Девушка ладная, скромная, тихая. С такими вот оболтусами дружбы не водит.
– Это с какими «такими»? – спросил Лямка.
– А с такими, которые по ночам по чужим подъездам шастают, водку пьют, всяко-разно безобразят и мусорят.
– Наговариваете вы, бабушка, на собачку, – вступил в разговор Паша, процитировав одну из любимых присказок бригадира.
– Ша, молодежь, дайте мне спокойно с человеком поговорить… Так все же, насчет Полины? Видели ее сегодня?
– Видела. А что?
– Когда? В смысле, во сколько? Где? – встрепенулся Нестеров.
– Уж больно ты прыткий. Прям как милиционер. А почему это я должна тебе докладывать? Может, вы мазурики какие, откуда я знаю?
– Да я и есть милиционер. Вот, смотрите, мое удостоверение.
– А ну, стой где стоишь! – прикрикнула бабуся на невольно двинувшегося к ней бригадира и взялась за ручку двери с явным намерением в случае чего юркнуть внутрь. – Оттуда показывай. У меня зрение пока еще слава богу, молодые завидуют.
– Стою, показываю, – вздохнул Нестеров и развернул корочки.
Судя по подслеповатому пришуру, бабуля несколько преувеличивала свои офтальмологические показатели. Однако пролетарский цвет удостоверения ее немного успокоил – Нестеров уже не раз подмечал, что многие старики до сих пор с уважением относятся ко всему красному.
– Никак, с ней случилось что? С Полиной-то?
– Еще нет, но если вы не ответите на наши вопросы, может, и случится.
– Ужасть, какие времена настали. Страшно из дому выходить. Того и гляди ограбят. А то и похуже, снасильничают ироды.
Паша и Лямка прыснули со смеху, представив себе сцену столь варварского обхождения со
