Ловушка. Форс-мажор

споров.

Поначалу технари из Управления «Р» в эти погремушки не игрались: интеллигенция, белая кость, «за державу обидно» и прочая. Хотя на самом деле всё обстояло гораздо прозаичнее – этих самых «погремушек» им никто особо и не предлагал. Однако, проработав несколько лет в условиях новой экономической политики, рядовые исполнители прекрасно увидели и сообразили: кто, кого и зачем слушает. Про то «как» они и сами прекрасно знали. Рано или поздно, но это должно было случиться. Ведь технарями служат профессионалы. К тому же у них, как у всех нормальных людей, есть уши, есть собутыльники. Они тоже читают газеты и смотрят телевизор. Словом, возможностей для анализа предостаточно.

И вот когда они это дело проанализировали, то скоренько установили, что бурным, мутным и нескончаемым потоком прет через них самая натуральная «джинса». Причем прет с самого верха. И если взять котя бы банальные ПТП, то семьдесят процентов от общего объема – это экономика, бизнес-схемы, откаты, тендеры, запросы и прочая подобная муть. То есть ребята поняли, что «подсматривают- подслушивают» вовсе не каких-то там вурдалаков, злодеев злодейских или готовящихся под посадку чиновников, а все больше народ из «бизнес-класса».

Конечно, это совсем не означало, что люди, которых они слушали по чьему-то заказу, – хорошие люди. Но зато сделалось предельно ясно, что подобного рода заказы нужны некоему Капиталу для решения сугубо шкурных персональных интересов. Отсюда вывод: они, рядовые технари, окончательно сделались разрозненной частью разведки. Но – разведки Капитала, а уж никак не МВД. По крайней мере, в пресловутых семидесяти процентах. Однако как-то повлиять на эту ситуацию технари не могли, потому что формально все было законно и все было подписано.

Теперь добавьте к этому печальному выводу эмоцию, связанную с неуклонным ростом благосостояния трудящихся. В нашем случае – непосредственных коллег. Все эти дорогие машины, экзотические курорты, хорошие часы и костюмы… И на фоне всего этого великолепия – сам «тайный механизм», посредством которого все «хорошее» и делается. Сидит он себе в тесном прокуренном помещении на зарплате контролера и что-то такое паяет-втыкает-корябает. Словом, «вся дивизия в монастыре хлещет спиртное, а я один позабыт-позаброшен».

Тем временем спрос на прослушку окончательно превысил предложение. Если, к примеру, по Питеру имеется примерно 300–400 точек ПТП, то, будьте уверены, все они давно и устойчиво забиты. Воткнуться- притулиться превратилось в проблему. Тем более что, помимо бизнес-тем, никто пока еще не отменял громких резонансных уголовных дел, по которым подобная процедура запускается автоматически-мгновенно. Как результат, в большинстве остальных «рабочих» случаев все делалось затяжным, звероподобным образом, и рядовой опер имел шансы что-то такое пробить и включить разве что через месяц-два после оформления задания.

Отсюда те люди, которые тоже хотели бы начать подслушивать своих оппонентов, конкурентов и т.д., в какой-то момент начали понимать, что через рабочих оперев решать вопрос становится все тяжелее. А генералов, как и известных кондитерских изделий, всегда не хватает на всех. И тогда через бывших сотрудников они вышли напрямую на технарей, которые уже созрели и были морально готовы внимать. И между ними состоялся примерно следующий диалог:

ТЕ: Слушайте, ну что мы будем через генералов да через суд! Лично вы – можете?!

ЭТИ: Можем!!

ТЕ: А без бумаг? (Потому как – мотивации, подписи, прочая «липа»… Все это, как ни крути – следы.)

ЭТИ: Можно и без бумаг.

ТЕ: Слушайте, а как это?

ЭТИ: Да очень просто… (Далее они объяснили, как именно «просто».)

ТЕ (выслушав и оценив): Зашибись!

ЭТИ: Мы тоже так думаем. Так что – нет проблем, воткнемся. Вот только давайте сразу договоримся: мы будем решать вопросы только с доверенными людьми, нам посторонних не надо.

ТЕ: Заметано.

ЭТИ: И вот еще что. Это будет только бизнес, исключительно бизнес-разведка. Мы готовы прослушивать любовниц, банкиров, риелторов, директоров и менеджеров, дабы вы могли решать свои схемы. Но мы не будем прослушивать человека, которого кто-то хочет убить. То есть: мы не работаем на киллеров, мы работаем на бизнес. Доступно излагаем?

ТЕ: Вполне. Вот только хотелось бы уточнить касательно сводок ПТП…

ЭТИ: Мы вполне понимаем ваши проблемы. Вам нужно слышать голос, ибо сводку, как и усы, подделать можно. Так вот: мы готовы отдавать вам именно что звуковую дорожку, а не бумажный тугамент. Но поскольку мы делаем продукт быстрее и качественнее, чем генералы-адмиралы, то цена вопроса…

ТЕ: Кстати, да. Назовите вашу цену?

ЭТИ:(немного поразмышляв, пощелкав калькулятором): Неделя – две тысячи долларов. Но меньше чем на две недели мы брать не хотим. Нам неинтересно.

ТЕ: А не крутовато ли?

ЭТИ: В Москве ценник на аналогичные услуги – семь-восемь. Так что решайте сами.

ТЕ: А как насчет легализации?

ЭТИ: Месяц.

ТЕ: Что месяц?

ЭТИ: Через месяц при желании можете смело выкидывать дорожки в Интернет. Почему? Да потому что: мы прослушиваем, Госдурь, чекисты, налоговая, таможня – все прослушивают.

ТЕ: А если начнут проверять?

ЭТИ: То быстро устанут. Задания нет. Следов нет. Кто заказал? Кому заказал? Кто такой этот потерпевший?… Еще вопросы? Или начинаем работать?

ТЕ: Вопросов больше нет.

ЭТИ: Тогда денюжку вперед, будьте любезны. И, по возможности, в не очень крупных купюрах. Нам ее, сами понимаете, потом по-братски раздербанить нужно…

Так сформировался бизнес. По-деловому буднично, по-будничному делово и безо всяких там страданий молодого Вертера. В самом деле: «А что такого особого мы делаем? Я, к примеру, слушаю банкира Федякина, которого заказал депутат Ревякин. Но если в свою очередь Федякин захочет прослушать Ревякина – нет проблем: найди посредника и приди ко мне. А все ваши тендеры в Смольном мне, ребята, если честно, до одного места. До лампочки».

Вот и все. Сначала был прорыв, потом – кардинально поменявшееся мировоззрение. Людей довели- опустили до определенной планки, оказавшись у которой, они поняли: всё, приплыли, сейчас всё украдут без нас. И, выражаясь банально, вскочили на подножку уходящего поезда. Затем прошли в глубь состава, осмотрелись, освоились и заняли свободные места. Если и не в купейном вагоне, то, как минимум, в плацкарте с удобствами. И вообще, закон любой службы: чем дольше служишь, тем меньше принципов у тебя остается.

Кстати сказать, Виктор Васильевич Смолов в своем Управлении был, пожалуй, одним из тех, кто «вскочил» в числе последних. Прекрасно ориентируясь в том, как устроен этот мир, он, тем не менее, долго отнекивался от разного рода предложений подхалтурить. Нет, не из опасений подставиться – ему мешало крепко вбитое, засевшее в башке на подкорочном уровне еще со времен училища понятие офицерской чести. Ведь, в отличие от коллег-ментов, звание у него было не специальным, а самым что ни на есть настояшим.

«Сломался» Смолов осенью 2001-го. Он хорошо запомнил день, когда, спускаясь по эскалатору на «Чернышевской», случайно прислушался к разговору двух парней в черных, явно служебных джемперах:

– Слушай, кончай скулить, а? Мы же знали, какую работу выбираем.

– Ага, а помнишь, как мы ее с тобой выбирали? В армии случайно в учебке попали в минеры, а затем при поступлении в ФСБ этим похвастались. Теперь вот спасаем жизни хозяев «Лексусов», которые нас уважают лишь в момент нашего копошения под кузовом.