деле встречаются почему-то чаще «предвиденных». И все почему-то — негативные.
— Не жмись, Андрюха, — подбодрил Коля, — мужик перспективный… я жопой чую.
— Ну-ну… Посмотрим, что за перспектива, — скептически пробормотал Андрей. Интуиции Коли он, вообще-то, доверял… Нехотя он отделил одну бумажку, но отдать Коле не успел — позвали Колю к телефону срочно. Андрей положил купюру на стол, продолжая ворчать: — Жопой он, понимаешь, чует… Дорого мне ваши жопы обходятся! Если бы у меня был «кирпич» баксов… с бандеролями… с печатями… с подписями… с номерами. Но у меня нет этого «кирпича»! Хоть разбейся — нет! Ни бандеролей, ни подписей… один номер… вот — c24131829L… И больше — ни хрена.
Он метнул «стоху» через стол. Бумажка летела, вращалась пропеллером… Что-то было не так! Обнорский еще не мог сказать, что именно не так. Но это «не так» было сопряжено с полетом «стохи» над заваленным бумагами столом… Он напрягся, пытаясь сообразить, глядя на неровный полет заокеанской денежки… Стоп! В голове щелкнуло, он понял.
Он не мог поверить себе. А стодолларовая бумажка мягко спланировала на папку с надписью: «Малевич». Андрей стремительно бросился к ней, схватил, еще раз быстро прочитал номер… Нет! Этого не может быть… «c24131829L». Не может этого быть!… Он достал из сумки свой блокнот, нашел нужную запись: «c24131501L — c24133500L = 200`000!» Этого не может быть… Это бред какой-то… Может, крыша уже едет?
Андрей вытащил из «резервного» кармашка две другие денежки… Номера?… c24131830L и C24131828L! Ну и ну…
В кабинет, потирая руки, вошел Повзло.
— Между прочим, — сказал он, — тот самый мужик звонил.
— Какой мужик? — спросил Обнорский рассеянно.
— Да тот самый, политолог. Ты стоху обещал на кабак.
— А? Да… да, обещал. Слушай, Коль, ты возьми рублями… У меня сейчас баксов нет.
Повзло с интересом посмотрел на Обнорского, на три стодолларовые купюры перед ним и ответил:
— Н-ну, коли баксов у тебя нет — давай рубли. Пятьсот тысяч с вас, безвалютный товарищ… А точно нет?
— Нету-нету, — подтвердил Обнорский.
Отсчитал Коле пятьсот тысяч. Повзло взял, сказал: спасибочки — и пошел к двери. У двери он остановился и повторил классическое булгаковское:
— Не при валюте мы сегодня, не при валюте.
И вышел. Обнорский остался один. На столе перед ним лежали три купюры из «кирпича» покойного Малевича. Бред какой-то.
Вечер. В помещениях агентства было пусто. Один Обнорский сидел в своем кабинете. Лежали на столе злосчастные «стохи». Сам по себе факт почти невероятный. Но не это смущало Обнорского — в жизни случаются самые невероятные, почти фантастические совпадения… Это он знал точно.
Смущало другое: эти купюры Андрей получил от Зверева! А вот как они попали к Сашке?… Вариантов, конечно, существует довольно много. Допустим, Зверев купил их в валютнике. Или выиграл в карты. Или нашел на улице. Или деньги ему передал резидент марсианской разведки за секретную информацию о технологии пайки креманок в тринадцатой зоне. Чем не версия? Очень даже хорошая версия. …Но — бред. Бред. Бред полнейший! Андрей встал, начал разгуливать по кабинету. Как, черт побери, купюры из «кирпича» убитого вице-губернатора попали к Звереву?
С вероятностью 99,999 от Анастасии Тихорецкой. Темную 0,001 процента оставляем на «марсианский след»… Значит, от Насти. Но в Настиных-то руках как оказался пресловутый «кирпич» или часть его? От Малевича! Деньги, сказал покойник жене, чужие. Их нужно отдать… Кому? Получается — Насте. Ай-яй-яй. Как антиресно! Но все равно ничего не понятно.
Так, Обнорский, давай-ка сначала. В конце мая Лысый и Зверев выставили Анастасии Михайловне Тихорецкой счет. На какую, кстати, сумму?… Нужно будет спросить у Сашки… Далее: 16 июня у покойного вице-губернатора появляется «кирпич». А после убийства Малевича Лысый и Зверев выплачивают мне «премию» купюрами из этого самого пресловутого «кирпича». Что же это может означать?
А черт его знает, что это может означать!
Нет, так не пойдет… Думай, Обнорский, думай.
Значит, цепочка такова: Малевич — Тихорецкая — Зверев. М-да… Что же получается? Получается, что мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор, да и тот, если сказать правду, свинья… Бог с ними. Гоголь им судья!
У нас дело посерьезней: убийство, квалифицируемое как теракт.
Получается: Малевич дал Тихорецкой деньги. Возможно, в долг… Сумма, конечно, велика. Но ведь Катя готова была расстаться с гораздо большими деньгами, чтобы помочь мне!… Пусть так. Но откуда у покойного Миши такие бабки? Как его смерть связана с этими деньгами? А ведь почти наверняка связана! Но как? Взял, желая помочь любовнице, в долг и не смог отдать в срок? Вполне вероятно! Даже по датам похоже: почти день в день — два месяца… Хотя — нет, глупость. Не могли за пару дней подготовить и осуществить убийство. Деньги он взял, скорее всего, на месяц, но в середине июля не отдал, а потом, еще через месяц… Стоп! Все это — «размышлизмы». Ничем не подкрепленные, кстати.
Ну, хорошо. Давай по-другому: что, если не деньги? Месть? Ревность?… Ревность?
Стоп! Стоп, машина, полный назад! А ведь у Сани-то Зверева вполне могла быть ревность к покойнику… Могла? Могла… Не-не-не, глупости. У Насти было столько любовников, что караул! Что же — всех убивать?… Да, но Малевич — последний. Вся ревность может быть направлена на одного: последнего.
Погоди-ка! Малевич-то — не последний. Есть еще один — натурщик этот, Владик… Нет, Владик — не фигура. Шестерка. Фаллос. Мальчик для секса. К такому невозможно ревновать.
Так что же ты хочешь сказать: Зверев убил Малевича? Купил автомат, организовал засаду на чердаке и расстрелял «вольво» вице-губернатора?… Не годится, господин Серегин. Туфта все это, сюжетец для бульварного романа.
Андрей сел на подоконник, обхватил голову руками. Было совершенно очевидно, что ответа на вопрос: кто убил вице-губернатора Михаила Малевича? — с наскоку не найти.
Андрей сидел на подоконнике, смотрел в ночное небо, курил. Свежий воздух с улицы холодил лицо.
А почему Сашка так равнодушно отнесся к тому, что «шестерочный» след оборвался?… Не хочу, сказал он, заниматься херней…
Нет, что-то здесь не так. Зверев — мент по жизни, розыскник. Не мог он так просто плюнуть на дело. Начинал-то с энтузиазмом и вдруг — поворот на сто восемьдесят градусов. Что это означает? …А если и не было никакого энтузиазма, а была только его имитация? И именно Александр Андреевич Зверев пустил в расход вице-губернатора Малевича? Сам или чужими руками — не важно.
Нет, это бред полный… Или не бред? Или бред, но не полный? Саша Зверев — мужик непростой, очень непростой. Мыслит он нестандартно и решения принимает нестандартные. Обнорский понял, что близок к какому-то открытию. С какой стороны оно придет, он еще не знал… …В коридоре забухали шаги, заскрипела дверь приемной. Кого это, подумал Андрей, черт несет ночью?
Отворилась дверь кабинета, и ввалился Коля Повзло.
Когда раздался звонок, Зверев как раз закончил работу и собирался убрать блокнот в тайник.
— Алло, — сказал он в трубку и услышат голос Обнорского:
— Саня, привет. Хорошо, что не спишь. Нужно поговорить.
— Говори.
— Нет, не по телефону. Не против, если я подскочу?
— Подскакивай.
— Лады. Буду минут через пятнадцать. Ты, кстати, не можешь дать в долг долларов шестьсот- семьсот?
— Дам.
— Лады. Увидишь меня в окно — спускайся, — сказал Обнорский и положил трубку.
Зверев тоже положил трубку, сделал глоток остывшего чая и убрал наконец блокнот в тайник.
