затем Василевский. Затем все остальное. Но даже эти вопросы будут второочередными перед Встречей.
Сталин снял трубку ближайшего аппарата.
— Встреча с Василевским, перенести на одиннадцать. На двенадцать вызвать Поликарпова. Со всеми планами по выпуску. Жуков… Пять вечера с возможностью перенести на девять. Собрание в два — подтвердить всем участникам. Место проведения…
Он на мгновение задумался. Серьезные вопросы обсуждались в большом зале совещаний, в малом кабинете, для узкого круга или на ближней даче. В зависимости от числа приглашенных, предполагаемой протяженности обсуждения и важности вопроса. Какое место наиболее достойно предложения, которое неизбежно принесет эмиссар?
— «Зеленая точка» номер два.
— Товарищ Сталин, — прошелестело в трубке, — Жуков в три часа дня улетает в Дальневосточный военный, инспектировать артсамоходные войска. Отложить вылет?
— Он нужен завтра, — кратко сказал вождь, — все.
Забавно, подумал он, положив трубку. В любой момент, днем ли, ночью ли, достаточно взять трубку и Поскребышев немедленно ответит. Когда же он спит, ест, отдыхает? И отдыхает ли вообще? Себя Сталин считал человеком с минимумом слабостей. Но получается, что у его бессменного начальника канцелярии их еще меньше. А если у Генерального Секретаря коммунистической партии СССР даже его собственный секретарь более стоек, то нужен ли партии такой Генеральный?..
Сталин откинулся на спинку кресла и смежил веки. Это тоже была давняя привычка — по окончании работы, еще за столом подарить себе пять-семь минут абсолютного отдыха. Никаких тревог, никаких забот. Сталин пребывал в покойном безмыслии, чувствуя, как разум очищается от суетного, он смаковал подобно вину каждое мгновение свободное от тягот правителя… Отходили прочь непоставленные моторы, недостроенные промобъекты, строптивые наркомы. Теперь о них и в самом деле можно было подумать после.
И только далеко-далеко, на дальних задворках разума тихонько бился огонек тревожного маячка ожидания. Скоро все решится. Завтра все окончательно решится.
Завтра….
Аэродром был невелик, но тщательно охранялся. Всего четыре бетонированные полосы и с десяток небольших ангаров, несколько приземистых складов. Никаких надписей, никаких указателей, попасть сюда можно было, только минуя несколько рубежей охраны, явной и скрытой, обычно по прямому разрешению высших руководителей страны.
Весна уже властно вступала в свои права, но ночью зима прокрадывалась обратно, покрывая лужицы прозрачным тонким стеклом льда, набрасывая на стены и серебристый полог инея и выстужая технику, заставляя техников поутру чертыхаться, прогревая моторы.
Обычно немноголюдный, аэродром теперь словно вымер. Только светились огоньки сигарет охранников на сторожевых вышках по периметру, и одинокий луч прожектора изредка обегал территорию. Неброский, серо-зеленый штабной VW6300 скрывался в тени небольшой, на десяток деревьев, рощице, оставленной в свое время для красоты, у склада запасных частей. Машина была рассчитана на семь штабных работников со всеми бумагами и аппаратурой, но сейчас за броневыми пластинами кузова скрывались от ночной свежести лишь двое.
На откидном столике стояли две объемистые кружки с остывающим кофе, очень крепким, без сахара. Пассажиры сидели лицом к лицу, у противоположных бортов, на жестких, так же откидных сидениях, в немного напряженных позах, одинаково сцепив пальцы на коленях.
— Если бы я мог только отправиться с тобой… А лучше, вместо тебя, — тяжко вздохнул один, постарше, одетый в темный плащ на утепленной подкладке. Мотор негромко урчал, согревая автомобиль, но он застегнулся на все пуговицы и поднял воротник, зябко ежась.
— Ободряете, — кратко и несколько раздраженно ответил собеседник, в летном комбинезоне нового образца, с подогревом..
— Но не могу, — словно не слыша его, продолжил первый.
Порыв вера бросил на узкие окна-бойницы пригоршню полуснега-полудождя.
— Непогода, — отметил второй. — Не отменили бы полет…
Первый взглянул на него с удивлением.
— Кто же отменит мой полет? Они полетят в любую погоду, если только самолет будет в состоянии подняться в воздух.
— Прошу прощения, так, задумался…
В полном молчании они сидели с полчаса. Лишь ветер тихонько подвывал за бортом, бросая на окна причудливые тени веток, да тихо пощелкивали автомобильные часы, неспешно отмеряя минуты фосфоресцирующими стрелками.
— Уже скоро, — наконец сказал первый. — Проверять все снова, наверное, смысла нет. Поэтому, слушай внимательно… Да, очень внимательно, — слегка повысил он голос, заметив тень неудовольствия, мелькнувшую на лице второго.
— Ты выучил пять основных вариантов, каждый на конкретную ситуацию и состав. Так вот… Забудь их.
Второй слегка вздрогнул.
— Именно. Забудь. Оставь только один, я бы выбрал третий, он лучше всех. И повторяй его снова и снова, зубри до полного автоматизма.
— При всем уважении…, - осторожно начал второй, — я бы сказал, что это несколько… неразумно?.. Я все-таки не первый раз на ответственном задании, я общался с самим Первым Министром. Думаю, что я не растеряюсь и смогу определить верное начало.
— Это разумно. Ты видел многих и общался со многими. Но не с этими людьми. Таких ты еще не видел.
— Советских товарищей я тоже встречал. В том числе и высокопоставленных. По долгу службы…
Второй осекся, отметив явное неудовольствие и раздражение собеседника.
— Таких ты еще не видел, — терпеливо сказал первый. — Это сложно объяснить, но ты поймешь, когда встретишься с ними. Это очень умные люди. Это очень хитрые люди. И это очень опасные люди. И еще очень подозрительные. Малейшая заминка, малейшая слабина, и тебя просто вежливо отправят обратно с заверениями в любви и дружбе. А мы не можем себе этого позволить, ты, в конце концов, не колготки диппочтой везешь.
Оба невольно усмехнулись. «Нейлоновый скандал» запомнился многим и погубил немало карьер по обе стороны границы. Помимо этого он подарил военным неиссякаемый источник шуток в адрес дипломатов.
Снаружи глухо стукнули в борт. Раз, другой. И после короткой паузы третий.
— Все, время, — отрывисто сказал первый, бросив короткий взгляд на часы.
Достав из кармана один единственный ключ, он открыл сейф, замаскированный под обычный шкафчик для бумаг. Сейф был пуст, за исключением небольшого чемоданчика темно-коричневой кожи с тонкой цепью на ручке. Первый аккуратно достал его и передал второму.
— Принимай, — чуть охрипшим голосом сказал он.
Второй подхватил чемоданчик, отметив солидный вес, не соответствующий размерам, взвесил на руках.
— Сталь?
— Разумеется.
— Взрывчатка?
— Нет, термический заряд. В худшем случае останешься без руки. Просто отбрось в сторону, или можно выпустить ручку, чтобы он свободно упал, цепь короткая. Рывок освободит предохранитель, после этого механизм сработает от любого толчка.
Второй одобрительно кивнул. Тонкий браслет щелкнул, обвив запястье стальным кольцом, намертво соединяя чемоданчик с рукой посланника. Он одернул рукав, скрывая браслет. Немного посидел с закрытыми глазами, откинув голову на жесткий валик спинки, привыкая к ноше.
