– Воблерное дерево, – пояснил тот. – Таких во всей округе только три. Два в саду у Кшиштовицкого и вот это. Лучшие в Среднешиманье плавающие воблеры получаются именно из него. Но срезать заготовки можно только в определенные дни и в определенные часы. В свое время, если поступите и доучитесь до четвертого курса, вы об этом узнаете. Кстати, дерево охраняется…
Воль-Дер-Мар указал на землю. Его гости посмотрели вниз и увидели глядящую на них из травы средних размеров болотную черепаху. Шея черепахи была до предела вытянута, рот приоткрыт. Выражение ее морды было такое, что Железяке показалось, будто черепаха вот-вот зарычит, а если возникнет необходимость, то готова и прыгнуть, укусить или, или…
– Это Манюанна Пятая, – сказал Воль-Дер-Мар. – Еще где-то шастают Манюанны Вторая, Четвертая и Девятнадцатая.
Однажды, когда я учился на первом курсе, решил поспиннинговать на одном сильно заросшем водоемчике – Восьмигранной старице. Из-за травы блесну там провести практически невозможно, но я все- таки пытался и случайно зацепил за хвост мамашу этих черепашек – Манюаннищу. Она очень испугалась, переживая, что пойдет на черепаховый суп, но я всегда считал, что употреблять в пищу этих замечательных созданий – кощунство. Манюаннища была отпущена восвояси, а в благодарность, когда у меня появился этот дом и сад, она решила выделить в стражи своих дочурок. Они мне очень преданы, даже преданнее и исполнительнее морских щенков. Хотя, конечно, благодаря своей внешности порой вводят злоумышленников в заблуждение. Мол, что эти неповоротливые черепашки сделать могут. Но как же злоумышленники потом в своем заблуждении раскаиваются!
– Ты хочешь сказать, – решил уточнить Тубуз, – что если кто-то без твоего спроса решит с этого дерева веточку для воблера срезать…
– То моментально останется как минимум без одного пальца на ноге, – сказал Воль-Дер-Мар. – Воровать нехорошо, и наказание за воровство должно быть жестоким.
– Так значит, если бы я пару минут назад без спроса сорвал с твоего дерева абрикосик, то был бы сейчас калекой? – возмутился Тубуз.
– Без спроса, гр, нельзя! – сказал тролль.
– Согласен с Пусланом на все сто, – кивнул Воль-Дер-Мар. – Но не переживай, друг мой. Ведь вы гости, а фрукты и любые угощения в этом саду и в доме можете употреблять, меня не спрашивая. Вот только трогать воблерное дерево – ни-ни! И не потому, что веточку жалко, но если невовремя срезы делать, дерево погибнуть может. Это, кстати, и тройникового дерева касается.
– А это что такое? – удивился Железяка.
– Сейчас скажет, что на нем крючки растут, – усмехнулся Тубуз.
– К сожалению, очень медленно растут, – не обратил внимания на иронию Воль-Дер-Мар. – Урожай один раз в несколько зим бывает. Но зато тройнички на нем – иголки тоньше. И главное – заточки не требуют.
Через несколько шагов они увидели тройниковое дерево, у которого словно из-под земли выросла и встала в стойку еще одна Манюанна. Приближаться к дереву сразу отпало всякое желание и пришлось рассматривать его метров с двух. Оно было усыпано коричневатыми листьями, а на концах некоторых веток, приглядевшись, можно было различить малюсенькие крючки-тройнички.
– И когда же, э-э, урожай созреет? – спросил Алеф.
– Да к вашим выпускным экзаменам в аккурат и опадут тройнички, – сказал Воль-Дер-Мар. – А прежде, пока они на ветках, срывать их нет смысла. Даже опасно. У них как бы существует инстинкт впивания. Другими словами, если ты тройник рвешь, он тебе в отместку крючками в пальцы впивается и, что самое неприятное, – обязательно всеми тремя крючками в три пальца. И хорошо еще, если только на одной руке…
– Опасное деревце, – прокомментировал Тубуз.
– Ничего опасного, если его не трогать.
Наконец они очутились перед домом, дверь в который тоже оказалась незапертой, однако, прежде чем переступить порог, Железяка успел заметить морду еще одной Манюанны, высунувшуюся из-за растущих рядом с крыльцом лопухов.
Первое, что бросалось в глаза в парадной комнате, был герб факультета рыболовной магии, вытканный на большом гобелене, который занимал всю противоположную входу стену. На других стенах, также обитых гобеленами, на разноцветных лентах висело множество медалей и почетных свитков в изящных рамках из красного дерева. Был в комнате и традиционный для домов факультетского городка камин, на полке которого теснились призовые пивные кружки и кубки, деревянные, бронзовые и даже золотые статуэтки рыб, причем исключительно хищных. Большие окна обрамляли шикарные занавески из настоящего восточного шелка, на подоконниках стояли цветочные горшки с невиданными растениями. На полу лежали звериные шкуры. Стульев или табуреток не было, вместо них по комнате были разбросаны толстые подушечки. Справа от камина находился столик, заставленный разнокалиберными бутылками, рюмками, бокалами, фужерами и кружками, слева на специальной подставке соседствовали два пивных бочонка внушительных размеров, с деревянными краниками.
– Располагайтесь, друзья мои, – радушно предложил Воль-Дер-Мар, – и чувствуйте себя как дома у старого надежного друга.
Подойдя к камину, он сделал несколько пассов, что-то пробормотал, и дрова в камине зашипели и вспыхнули. Прежде чем устроиться напротив огня, Железяка подошел к окну, где на широком подоконнике под хрустальным колпаком рос очень красивый, в виде двойной спирали, белоснежный цветок. Из любопытства лекпин приподнял колпак и склонился над цветком, но моментально от него отстранился из-за ударившего в нос запаха… рыбьей крови.
– Этот очень редкий цветочек называется Судачья страсть, – сказал скривившемуся лекпину Воль- Дер-Мар. – Имеет очень неплохой эффект для привлечения мохнорылого судака, если в ночь перед рыбалкой в специально приготовленный настой из одного лепестка положить поролоновую рыбку. Но потом эту рыбку можно брать только в специальных перчатках, чтобы запах крови не перебил посторонние запахи.
Лекпины и Воль-Дер-Мар уселись на подушечки напротив камина. Пуслан, который предпочитал держаться от огня подальше, расположился под гобеленом с гербом факультета и сразу запустил руку в сумку с кварцем.
– А, может, тебе придется больше по вкусу каменная восточная настойка? – спросил у тролля хозяин дома.
– Гр, гр, у тебя есть каменка? – удивился Пуслан. – Да я, гр, очень ее. Я могу дать за нее. – Он вновь полез в сумку.
– Не надо ничего давать, – остановил его Воль-Дер-Мар. – Я угощаю от чистого сердца.
Он порылся среди бутылок на столике и достал бесформенную, совершенно непрозрачную посудину, у которой кто-то, кажется, отгрыз горлышко.
– Я пробовал этот… каменный напиток, но вкуса как-то не уловил. Но ощущения своеобразные. Держи.
Пуслан ловко поймал посудину и аккуратно откусил от нее маленький кусочек. Его тут же два раза передернуло, тролль смачно крякнул и расплылся в улыбке.
– Ну а вы, друзья мои, наливайте себе кто чего желает, – сказал Воль-Дер-Мар.
Тубуз взял со стола высокую пивную кружку, на которой была нарисована раскрытая щучья пасть, пробитая сверху тройником маленькой вертящейся блесны, и подобрался к пивным бочонкам. На секунду замешкавшись, он подставил кружку под кран правого бочонка и открыл его.
– Угадал. Светлое факультетское, – удовлетворенно сказал Тубуз. Темное пиво он тоже любил, но оно действовало на лекпина слишком опьяняюще, и после пары кружек с ним, как правило, случались разные неприятности. В последний раз он пил темное во время отборочных соревнований Железяки, и это закончилось тем, что Тубуз заступил за границу зоны и нарушителя укусил за ногу магический рак.
– Конечно, светлое. – Воль-Дер-Map улыбнулся в свои пышные усы. – Если бы ты пожелал темного или светлого другого сорта, то потекло бы именно оно.
– Как это?
– Магия. Внутри эти бочонки разделены на отсеки, заполненные разными сортами пива. Каждый отсек
