Это означает, что впереди каравана идет головной дозор. Примерно на удалении двухсот метров. Кружка — наш подарок головному дозору. Подарок примитивный, но он всегда срабатывает. Что бы там не говорили, а национальные особенности все-таки существуют. Если бы такая кружка попалась на пути нашего солдата, он поддел бы её ногой. И у него было бы еще почти целых четыре секунды, чтобы найти ближайшее укрытие. И спрятаться в нем.
Другое дело, афганцы. Они, не спеша, подходят к кружке, поднимают её и долго-долго смотрят на гранату. Их нельзя упрекнуть в наивности. Иной раз они готовят столь изощренные ловушки, что только диву даешься. Может быть, просто им некому сказать, что поднимать чужие кружки не стоит. Ведь те, кто хоть однажды их поднимал, едва ли уже кому-нибудь что-либо расскажут.
Фокус с кружкой необходим для того, чтобы не отвлекать бойцов своей группы на головной дозор. Как правило, при выполнении боевой задачи группа разбивалась на три подгруппы: захвата, огневой поддержки и прикрытия отхода. Каждый ствол был на учете. Отвлекать кого-либо на головной дозор было непозволительной роскошью. По сравнению с караваном, к примеру, головной дозор был слишком незначительной целью. Но и оставлять в своем тылу двух-трех вооруженных моджахедов без присмотра тоже было нельзя.
Тогда и возникла идея использовать фокус с кружкой. Она устанавливалась где-нибудь на дороге на том же расстоянии, что шел и головной дозор от главных сил противника. И если головной дозор и не погибал полностью, то раненые или страх напороться на мины заставляли их останавливаться, занимать круговую оборону. И дожидаться подхода главных сил.
Подгруппа прикрытия отхода лишь контролировала, чтобы духи от страха не побежали бы куда- нибудь в сторону. И не перекрыли пути отхода нашей группы. Только и всего.
В этот раз все было немного по-другому. Наш проход в минном поле совпал с проходом, проделанным в нем моджахедами. Мы оказались практически на одной линии. И на таком расстоянии друг от друга, что головной дозор духов вышел прямо на нашу подгруппу прикрытия. А небольшой караван из пятнадцати навьюченных верблюдов и пяти вооруженных погонщиков прямо на нас.
Обычно взрыв осколочной гранаты, лежащей в кружке, служил сигналом для открытия огня. В этот раз Вадим подал команду на открытие огня по радиостанции, когда головному дозору оставалось дойти до кружки не более пяти метров. Все было понятно, Вадим не хотел шуметь. Это было правильно.
Снова щелкали затворы автоматов. Приборы бесшумной беспламенной стрельбы глушили лишь звук выстрелов. Лязг затворов был все равно слышен. Как и глухие чавкающие звуки разрываемой пулями человеческой плоти.
Между нами и караваном было не более двенадцати метров. После длинного, тяжелого горного перехода у духов не было ни малейшего шанса уцелеть. И даже сделать хотя бы один ответный выстрел. Через минуту все было закончено.
Караван вез двадцать реактивных снарядов, крупнокалиберный пулемет ДШК и несколько тюков с боеприпасами. В основном цинки с патронами к автоматам и пулеметам калибра 7,62 миллиметров. И патроны калибра 12,7 миллиметров к ДШК. Два тюка с минами к миномету. Калибр около семидесяти миллиметров. Несколько кошм и немного продовольствия для погонщиков.
Теперь возникла проблема с верблюдами. Чтобы перегнать их под Тотахан, необходимо было задействовать всю группу. Два-три человека с ними бы не справились. Можно было их и пристрелить. Но верблюды — это вам не люди. Убивать их было жалко. Ни у кого из бойцов на них рука не поднимется. Вадим это прекрасно понимает. Он приказывает стреножить верблюдов, связать им ноги. Чтобы они немного попаслись, пока мы не закончим свою работу. И не убежали далеко.
А мы уходим метров на восемьсот на восток за небольшой горный выступ. Выступ должен приглушить звуки наших верблюдов. А они ночью слышны издалека. Неожиданная встреча с караваном здорово выбивает нас из графика. Мы не успеваем подготовиться к встрече гостей, ради которых сегодня вышли на тропу войны.
Приходится наскоро занимать укрытия. Натягивать поверх них маскировочные сетки. Большего сделать мы не успеваем. Наблюдатель докладывает о приближении гостей.
Их было всего двое. Ребята бодренько шагали по горной тропе. Один нес минометную трубу и прицел. Второй минометную плиту. Еще у каждого было по автомату.
Мы ничего не мудрили. Просто расстреляли их. Нам не ставили задачи брать их живыми. А мы в такой ситуации никогда не проявляем инициативу. Если вы когда-нибудь выносили языка из вражеского тыла, вы согласитесь, что лучше выносить железнодорожные рельсы, чем пленных. Куда легче. И безопаснее.
Да нам никогда бы и не поставили такую задачу. Зная, кто эти двое. А наши отцы-командиры это прекрасно знали. Потому что в плен таких ребят мы никогда не брали. А если они случайно и попадали в плен, то жили, как правило, не очень долго. Либо простужались. Смертельно. Либо с ними происходил несчастный случай. Происходил обязательно. По одной простой причине. Слишком большие у нас были к ним счёты. Потому что они были наемниками. Арабами.
Мы наскоро осмотрели их. Они ничем не отличались от тех семерых моджахедов, что лежали сейчас метрах в восьмистах западнее. Это при жизни они были крутыми вояками, использовавшими афганцев как живой щит. Точно так же, как афганцы использовали баранов для разминирования. Мы догадались, что караван был пущен ими вперед как наживка. Главная рыба шла позади. Увы, это её не спасло.
Единственное, что привлекло наше внимание, так это то, что несли ребята на своих плечах английский миномет. Английский миномет я вижу впервые. Как правило, у духов минометы китайского либо пакистанского производства. Мины в караване были, скорее всего, именно к нему. Мы забираем миномет, автоматы арабов. И какие-то бумаги из их жилеток. Перекатом отходим к своим верблюдам. «Своим». Как говорится, что с воза упало… Становится нашим. И еще около часа выводим наш небольшой караванчик к Тотахану.
Как здорово снова очутиться дома! К сожалению, счастье так кратковременно. На следующую ночь мы снова должны вернуться на место сегодняшней засады. Главная работа только начинается.
По данным разведцентра за перевалом Зингар сейчас находится большой караван с оружием и боеприпасами для Анвара. И вся наша ночная работа была только показухой. Она предназначалась для того, чтобы дать духам понять, что сегодня ночью караванная тропа будет свободна. Ведь снаряд дважды не попадает в одну воронку. И засады не устраиваются дважды в одном месте. На следующие сутки после успешного захвата каравана. Духи это прекрасно знают. На это весь наш расчет.
Глава 10. Засада
На самом деле полтора года назад из штаба армии во все дивизионные разведотделы пришла кодограмма, требующая проводить засадно-поисковые действия ежедневно. Точнее, каждую ночь. Вполне реальная задача для дивизионных разведбатов и даже полковых разведрот. И довольно разумная задача. Постоянно держать духов в напряжении, каждую ночь перекрывать караванные тропы и отучать моджахедов гулять по ночам — вполне разумно. Моджахеды — тоже люди, хотя может быть и давно уже забывшие об этом. Люди по ночам должны спать в своих кроватках, а не шастать невесть где. И невесть зачем.
Единственное условие: не стоило спускать эту кодограмму до разведвзводов. Ставить такие задачи отдельным разведвзводам глупо. Они не в состоянии проводить засады каждую ночь. Для этого у них нет никаких возможностей. Оптимальный режим для них — одна засада в три-четыре дня.
А вот совместно с полковыми разведротами батальонные разведвзвода вполне могли участвовать в выполнении поставленной задачи. Если бы полковые разведроты не привлекали бы постоянно для проведения войсковых операций по зачистке «зелёнки» и проводке колонн с продовольствием и боеприпасами для наших частей.
Точно так же и дивизионный разведбат не вылезал из рейдов и боевых операций. В ущерб проведению засадно-поисковых действий. Другими словами не хватало ни плановости в их проведении, ни системы. И о засадах на каждую ночь быстро пришлось забыть. Духи это прекрасно знают.
Поэтому сегодня ночью мы снова выходим на засаду. В то же самое место, где работали и прошедшей
