— Ты что с Луны свалился, какие сводки, — она рассмеялась, — садись лучше, сейчас обедать будем.
Я помог порезать хлеб и расставить тарелки. Достав привезенную бутылку коньяка, открыл и налил по рюмкам.
— За что пьем? — спросила Ира, подняв рюмку и пристально глядя на меня.
— За нас конечно, за любовь.
Мы чокнулись и поцеловались, а затем, чуть пригубив коньяк, стали обедать.
Сидя за круглым столом, покрытый скатертью, мы пили чай, добавив в него немного коньяка и ели кексы, которые как выяснилось, Ира испекла сама накануне. Я с набитым ртом, восхищенно бормотал, что-то относительно того, что это просто вкуснотище и тому подобное, а она смеялась и говорила, чтобы я пил чай, а то ничего не понятно, что я говорю, а сама, счастливая, продолжала смеяться.
Мы решили заночевать, так как и я и Ира предупредили, что уезжаем на пару дней, а возможно и до конца недели, поэтому ближе к вечеру решили погулять по лесу, а если удастся, набрать грибов к ужину.
Лес был чистый, но грибов было не много, да к тому же нам было особо не до них. Мы были в таком состоянии, что, пройдясь по лесу часа полтора, почти не сговариваясь повернули к дому, а вернувшись, бросились в объятья друг друга.
На даче мы провели три дня. Они показались для нас столь быстротечными, что когда в четверг утром я проснулся и сказал, что в обед мы возвращаемся, на Ириных глазах чуть было не выступили слезы и как мне показалось, она хотела сказать, что давай останемся до пятницы, но мы знали, что брат её отца приедет сегодня вечером и потому прежней свободы, не говоря уж о любви нам не видать. Поэтому, посмотрев на часы, я сказал, что мы еще успеем сходить за грибами и потому надо собираться, так как время уже седьмой час. Ира потянулась, обнажив грудь, и я подумал:
— Какая же она красивая. И хозяйственная и характер покладистый, чем не жена? — я поцеловал её и выскользнул из-под одеяла.
Утренний лес встретил нас прохладой и тишиной. Мы надели сапоги, потому что была сильная роса. Вооружившись палками, мы шли рядом друг с другом и то и дело натыкались то на белый, то на подосиновик. На этот раз грибов оказалось много, и за пару часов мы набрали две корзины. Пройдя немного, я забрал её корзину и отстегнув ремень, повесил через плечо. Ирина шла рядом, то и дело словно случайно, касаясь рукой моей руки. Я чувствовал, что она вся горит желанием и счастьем. Я остановился, чтобы передохнуть. До дома оставалось совсем немного. Присев на поваленное дерево, поставил перед собой корзины. Ира присела рядом, положив голову на мое плечо.
— Помнишь, когда мы были в походе, ты сказала, что скажешь мне, каким ты меня представляла?
— Помню.
— Ну так скажи, каким?
— А ты не обидишься?
— Если не скажешь, то обижусь.
— Как тебе сказать, ну не то что бы бабником, но, по крайней мере, что-то близкое к этому.
— Правда? С чего это вдруг?
— Во всяком случае, как мне сказала Зоя, со слов Славки, ты не одной красивой юбки не пропускаешь, в том числе и в нашем КБ.
— А с чего это вдруг Зоя стала у Славки интересоваться обо мне?
— Ты не знаешь Зою. Как только я с кем-то перекинусь парой фраз, значит, ей нужно проверить его моральный облик. Естественно Славка был допрошен по полной программе, а он что тебе ничего не говорил?
— Нет.
— Странно, я думала, что вы с ним такие дружбаны, что он тебе тут же рассказал о допросе, который ему учинила Зойка.
— Видно она с него взяла честное слово, чтобы он не проболтался.
— Так я права?
— Ты знаешь, в этом есть доля истины.
— Ну и пусть, — словно самой себе ответила она.
— Так ведь это потому, что я просто пока никого не встретил, чтобы сказать, выходи за меня замуж. А теперь вот встретил тебя и, — я посмотрел на Иру и увидел, как вдруг задрожала её нижняя губа и лицо застыло от ожидания того, что я произнесу через секунду, и я добавил, — ты любишь меня?
— Как кошка.
— Я не ожидал такого ответа. Её зеленые глаза и черные волосы, которые неожиданно вылезли из- под косынки и растрепались, и сама она готова была замяукать, подействовали на меня так, что молчать дальше было бессмысленно, и я спросил:
— Выйдешь за меня замуж?
— Конечно, — и она, обняв меня, стала целовать, словно весь мир и вся предыдущая её жизнь были предназначены только для того, чтобы услышать сейчас именно эти слова. Самые важные и желанные. И я почувствовал, чего она ждет от меня сейчас, чтобы я снова и снова повторил их ей:
Иришка, я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, веришь?
— Верю, потому что сама безумно люблю. Я сразу влюбилась, как только увидела тебя первый раз.
— А пока были в походе, молчала, и даже намеком не показала своих чувств.
— Это потому, что просто ты не заметил. А вот Зойка сразу все усекла и пилила меня, а потому и допрос Славке учинила. И каждый раз, когда я бросала взгляд в твою сторону, она говорила, я дура, что попалась на твою удочку. Ни я первая, ни я последняя.
— И все же позвала меня к себе на дачу?
— Да если бы не Зойка, я бы еще там, в походе не удержалась бы, — она прижалась ко мне и обняла.
— И чего ты во мне нашла?
— Сама не знаю. Видно сердцу не прикажешь, а может, оно почувствовало, что и ты ко мне проявляешь чувства, только…
— Прости, что сразу не разглядел их в себе.
— Я так счастлива, как никто в мире, — она держала меня руками, словно боялась, что я вырвусь из её объятий и счастье исчезнет. Я, словно почувствовал это и прошептал ей на ухо:
— Теперь я твой, навсегда…
Я не знаю, почему я так поступил, ведь с момента гибели Леры прошло совсем немного времени, и рана так и не зажила во мне. Может знание того, что я в прошлом так и остался бобылём сыграло решающую роль в моих поступках, а возможно действительно ко мне снова пришла любовь. Ведь никому не суждено знать, когда и сколько раз к человеку приходит это радостное чувство любить и быть любимым. Не знаю. Одно могу сказать, что когда я сделал Ире предложение выйти за меня замуж, я действительно был влюблен.
Спустя три месяца мы поженились, а до этого, бегали по магазинам, чтобы отоварить выданный нам талон в Загсе и купить по нему дефицитный товар. Больше всего нас угнетало то, что до свадьбы мы жили врозь, но после того, как наши родители познакомились, мы не выдержали, и Ира переехала ко мне.
Свадьбу справили в кафе и гуляли почти до часа ночи, после чего уехали ко мне, а родители отправились ночевать к новым родственникам, впрочем, через неделю у отца намечался отпуск, и они с матерью должны были уехать в санаторий и оставить нас почти на месяц вдвоем. Мы решили сразу после их отъезда взять все накопившиеся на работе отгулы и на неделю остаться вдвоем.
Проводив родителей на вокзал и пообещав, что будем вести себя самым достойным образом, убираться и мыть посуду и вообще следить за порядком, мы счастливые и радостные взяли такси и вернувшись домой, бросились в объятья друг друга, словно позади не было трех месяцев проведенных вместе.
