автопилоте, им оставалось лишь следить за показаниями радара и прогнозом погоды по курсу. Но в открытом море, глубокой ночью, беспокоиться было особо не о чем, и вместо того чтобы внимательно следить за экранами мониторов, моряки прогуливались по мостику и вели бесконечный спор о кубке мира по футболу. Если бы хоть один из них повнимательнее пригляделся к экрану радиолокатора, судно не было бы застигнуто врасплох.
«Когурё» остановился вовсе не затем, чтобы изменить курс или устранить какие-то неполадки — с него спускали быстроходный катер. Тридцатифутовое суденышко было достаточно велико, чтобы в нем удобно разместились Тонджу, Ким и еще дюжина облаченных в черные комбинезоны спецназовцев, которые сидели сейчас на обитых кожей сиденьях, сжимая в руках автоматы. Подкрасться незаметно на этом катере было трудно, зато он как нельзя лучше подходил для того, чтобы быстро преодолеть расстояние до платформы и доставить туда штурмовую группу, достаточную для ее захвата.
В темноте ночи, подпрыгивая на волнах, катер несся к «Одиссею» под ярким звездным куполом, раскинувшимся от горизонта до горизонта. Быстроходное суденышко стремительно пожирало пространство между «Когурё» и платформой, светившейся огнями на фоне ночного неба, как рождественская елка. Подойдя к массивной платформе вплотную, рулевой катера направил свое судно прямо в центр огромной тени и повел его между поплавками «Одиссея». Не снижая скорости, суденышко пронеслось под платформой между двумя рядами массивных опор. Оно едва прошло под тяжелыми горизонтальными балками треугольного сечения, которыми всего в двенадцати футах над водой были крест-накрест соединены опоры. После этого катер выровнял свою скорость со скоростью платформы и уже медленно подкрался к передней опоре правого ряда, по которой вверх уходили покрытые солью стальные скобы лестницы. Как только он приблизился к пилону на несколько футов, один из коммандос прыгнул с носа с коротким линем и быстро привязал его к стальной перекладине. Один за другим боевики прыгали на лестницу и начинали долгий подъем наверх, на платформу. На верхних ступеньках команда задержалась ненадолго, чтобы перевести дух, а затем чуть помедлила уже наверху, чтобы перегруппироваться. Наконец Тонджу кивком головы дал сигнал к началу операции. Человек Кана на борту платформы оставил прочную дверь наверху лестничного колодца незапертой. Коммандос быстро проскользнули через эту дверь и рассыпались веером по палубе.
Тонджу потратил на изучение фотографий и планов «Одиссея» не один час, но и его просто ошеломили масштабы пусковой палубы. В длину она намного превосходила футбольное поле. В дальнем ее конце возвышалась пусковая вышка, а перед ней простиралось огромное пустое пространство открытой палубы, вплотную подходившее к ангару для ракеты-носителя. Примерно в середине платформы у правого борта были установлены несколько массивных топливных цистерн, из которых незадолго до старта заправляли топливом ракету. По обе стороны от ангара с ракетой-носителем стояли два небольших жилых корпуса для экипажа и ракетчиков. Там размещались каюты на шестьдесят восемь человек, столовая и медпункт. Они и должны были стать первой мишенью.
Штурмовая группа отрабатывала одновременное нанесение удара — пять человек на ангар, три на мостик, остальные в жилые корпуса. Большинству из сорока двух человек на борту «Одиссея» до прибытия в точку старта делать было практически нечего, и они коротали время за чтением, картами и просмотром кинофильмов. К трем часам утра почти все уже спали, бодрствовали только те, кто управлял ходом платформы и наблюдал за состоянием ракеты-носителя. Когда боевики с отработанной на многочисленных тренировках точностью ворвались в каюты экипажа, сонные техники и инженеры были слишком ошарашены, чтобы как-то отреагировать. Яркий свет и тычки дулами автоматов АК-74 быстро разбудили спящих, и скоро все они стояли под прицелом коммандос. Двое техников, игравшие в карты в кают- компании, решили сначала, что все это какой-то экваториальный розыгрыш, но удар прикладом сшиб одного из них на пол и без труда развеял это заблуждение. Пораженный кок на камбузе при виде вооруженных людей уронил на пол стопку противней, что еще быстрее помогло вырвать из сна членов экипажа, чем сами нападающие.
Похожая история произошла и в ракетном ангаре. Небольшая группа коммандос стремительно обшарила это сооружение с искусственным климатом, где на специальном стапеле покоилась ракета «Зенит», и без проблем собрала немногочисленных дежурных инженеров в одно место. Два человека у штурвала на мостике, расположенном гораздо выше ангара, долго не могли поверить своим глазам, когда в рубку вошел Тонджу и спокойно приставил к уху вахтенного офицера пистолет «Глок». Меньше чем через десять минут вся громадная платформа была уже в руках боевиков Тонджу — причем без единого выстрела. Экипаж «Морского старта» даже представить себе не мог, что в центре Тихого океана платформу может кто-то захватить.
Коммандос с удивлением обнаружили, что большую часть морского экипажа платформы составляли филиппинцы, а пусковая команда представляла собой смесь американских, русских и украинских инженеров. Весь многонациональный экипаж, за исключением дюжины людей Кана и представителей компании- владельца полезного груза, согнали в кают-компанию и оставили там под охраной автоматчиков. Люди Кана тем временем взяли на себя управление движением самоходной платформы. Даже капитана Хеннесси, которого один из людей Кима схватил и грубо связал, притащили в кают-компанию, где он, потрясенный, присоединился к остальным членам экипажа.
Оказавшись на мостике, Тонджу сообщил на «Когурё» по радио, что платформа захвачена без сопротивления. Рассматривая развернутую и оставленную на боковом столике навигационную карту, он резко приказал одному из моряков Кана, ставшему за штурвал:
— Меняем курс. Новый курс норд — норд-ост, пятнадцать градусов. Поворачиваем к новой точке старта.
В предрассветных сумерках «Когурё» подошел к идущей на север платформе поближе и сбавил скорость, чтобы идти вровень с «Одиссеем», одолевавшим пятифутовые волны. Капитан Ли подобрался к «Одиссею» на расстояние меньше двадцати футов, двигаясь с одинаковой скоростью по его правому борту. В ходовой рубке «Одиссея» нервный рулевой, видя, как подкрадывается к борту платформы бывшее кабельное судно, первым делом проверил, включен ли автопилот.
На верхней палубе, где находился ангар, Тонджу лично следил за тем, как стрела большого крана вытянулась за правый борт платформы. Какое-то время тяжелый блок и крюк на канате крановой стрелы болтались в воздухе, пока не опустились на кормовую палубу «Когурё». По судовому радио передали сигнал готовности, и кран поднял в воздух и втащил на главную палубу платформы квадратный металлический контейнер размером с диван. Внутри него в специальных емкостях хранилась высушенная и замороженная культура вируса «Химера». Емкости оставалось только вложить в аэрозольный распылитель спутника — полезного груза ракеты.
Пока смертельный вирус поднимали на пусковую платформу, катер перевез туда же с «Когурё» дюжину специалистов по запуску и полезной нагрузке, которые тут же направились в ракетный ангар и приступили к разборке блока полезного груза «Зенита». Кроме того, для обеспечения безопасности на смену коммандос из штурмового отряда Тонджу с «Когурё» на платформу доставили большую группу охранников.
Тонджу вернулся в ходовую рубку и стал смотреть сквозь толстое ударопрочное стекло на высокие волны, гулявшие две сотни футов ниже. Платформа почти не качалась, так как двигавшиеся под водой опоры-поплавки гасили качку. Тонджу посмотрел направо: «Когурё» уже отвернул в сторону и удалялся от «Одиссея», исполнив свою миссию перевозчика.
— Полный вперед, — скомандовал Тонджу рулевому.
Филиппинец, нервничая, перевел ручки управления двигателями на обоих поплавках вперед до упора и уставился на цифровой индикатор скорости, показания которого стали медленно расти.
— Двенадцать узлов, сэр. Максимальная крейсерская скорость, — доложил он Тонджу, часто моргая.
Тонджу удовлетворенно кивнул, затем потянулся к радиопередатчику над головой и вызвал капитана Ли на «Когурё».
— У нас все по расписанию. Прошу сообщить в Инчхон, что мы овладели пусковой платформой и рассчитываем начать обратный предстартовый отсчет примерно через тридцать часов. Конец связи.
Рулевой, мучимый дурными предчувствиями, смотрел прямо перед собой, стараясь не встречаться взглядом с Тонджу. Какими бы страшными ни были крутившиеся у него в голове мысли о том, что собирается
