ненависти. Дым очередного залпа заслонил вражеского капитана, и Лафайет бросился на палубу: прямо перед ним разлетелась в щепки планширь. Он поднял голову. Аль-Джама по-прежнему смотрел на него.
Генри отвернулся.
Он добежал до носа и быстро отдал приказ ведрами заливать пламя. Упавшая карронада вышла из строя, но ее соседка была в полной исправности. Генри сам возглавил расчет: юный мичман, командовавший носовыми орудиями, обгорел дочерна.
Генри навел пушку и поднес к запалу тлеющий фитиль. Орудие тут же с грохотом отъехало назад. Он велел матросам чистить ствол и лишь потом глянул на «Сакр». Ядро пробило в борту брешь, в которую виднелись корчащиеся на палубе канониры ближайшей пушки.
— Заряжай! — скомандовал Стюарт.
Корабли расстреливали друг друга в упор, словно не слышащие гонга боксеры. Уже темнело; на таком расстоянии целились по вспышкам, которые мелькали то здесь, то там.
Огонь с «Сакра» слабел: его орудия одно за другим выходили из строя. Вскоре все пушки триполийского корсара замолчали. Выждав минуту, Стюарт приказал сближаться.
— Абордажная команда готова!
Матросы хватали абордажные крюки, чтобы намертво сцепить корабли бортами, а также пики, топоры и сабли. Генри убедился, что на полочках обоих пистолетов достаточно пороха, и обнажил саблю.
Оставляя за кормой пенный след, «Сирена» ринулась к «Сакру», точно разъяренный бык. Полетели абордажные крюки. Вот борта соприкоснулись, и Лафайет прыгнул на вражеский корабль.
Едва его ноги коснулись палубы, она задрожала. Пушки «Сакра» молчали специально, чтобы подманить американский бриг поближе. Залп из двенадцати орудий ударил по высадившимся на палубу, и Стюарту пришлось резко развернуть корабль. Моряки отчаянно рубили канаты в надежде освободиться.
Гибель товарищей мучительной болью отозвалась в сердце Генри, словно это его тело упало, изувеченное прицельным огнем. Прыгнуть обратно он не успел, а корабли уже разошлись футов на двадцать. Он застрял на «Сакре». Над головой свистели пули.
Арабы его не заметили. Генри оставалось лишь броситься в море и попытаться доплыть до берега. Он пополз к борту. Вдруг прямо над ним выросла высокая фигура.
Генри кинулся на противника, прежде чем тот успел понять, что происходит. Он вытащил пистолет левой рукой, выстрелил и всем телом навалился на пирата. Оба рухнули за борт, но Генри успел разглядеть по бокам бороды белые полоски. Он сжимал в объятиях заклятого врага, Сулеймана аль-Джаму.
Вынырнув, Генри увидел прямо перед собой лицо пиратского капитана: тот жадно хватал ртом воздух и беспомощно барахтался в теплой воде. На белом одеянии аль-Джамы темнело пятно: пуля угодила в плечо, Сулейман не мог пошевелить рукой.
Корма «Сакра» была уже в пятидесяти футах, и пираты снова вступили в ожесточенную перестрелку с «Сиреной». Криков никто не услышит — нечего и пытаться.
Аль-Джама едва держал голову над водой. Он никак не мог набрать в легкие достаточно воздуха, а мокрая одежда тянула вниз. Генри, в отличие от своего противника, плавал как рыба. Волна накрыла аль- Джаму с головой, тот стал отплевываться, однако на помощь не позвал. Пиратский главарь надолго скрылся под водой и с огромным трудом вынырнул. Генри скинул тяжелые ботинки, кинжалом разрезал одежду пирата. Белую ткань тут же подхватило течение. Только ослабевший аль-Джама не протянул бы и минуты.
До берега было не меньше трех миль — расстояние изрядное, даже если плыть в одиночку, а тут еще пират… Однако жизнь Сулеймана аль-Джамы оказалась в руках Генри, и он решил сделать все возможное, чтобы спасти злодея.
Лафайет подхватил араба под мышки, тот яростно оттолкнул руку.
— С того момента, как мы упали за борт, ты мне больше не враг. Но клянусь богом, начнешь сопротивляться — оставлю одного, и ты утонешь.
— Вот и хорошо, — ответил аль-Джама по-английски с сильным акцентом.
— Как скажешь!
Вытащив из-за пояса второй пистолет, Лафайет ударил араба рукоятью в висок, обхватил беспомощного пирата и поплыл к берегу.
ГЛАВА 1
Джулиан Перлмуттер водрузил свое дородное тело на заднее сиденье «роллс-ройса сильвер дон» 1955 года выпуска. Он взял фужер дорогого шампанского с откидного столика, сделал аккуратный глоток и продолжил чтение. Рядом с шампанским и блюдом с канапе лежала стопка листов — вся переписка адмирала Чарльза Стюарта за долгие годы его потрясающей карьеры. Стюарт записался во флот при Джоне Адамсе, а ушел в отставку уже при Линкольне, причем успел покомандовать столькими подразделениями, что другим военным и не снилось. Оригиналы писем покоились в багажнике.
Перлмуттер — пожалуй, лучший в мире специалист по истории военного флота — всячески осуждал варваров, подвергших письма фотокопированию: чернила от света тускнеют, а бумага портится. Впрочем, плодами труда варваров он не преминул воспользоваться — погрузился в изучение копий, едва автомобиль тронулся в обратный путь из Черри-Хилла, штат Нью-Джерси.
Перлмуттер давно разыскивал корреспонденцию адмирала. Лишь благодаря своему природному обаянию, а также чеку на немалую сумму, коллекция не пылилась в каком-нибудь богом забытом государственном архиве. Впрочем, если в письмах не окажется ничего интересного, он оставит себе только копии, оригиналы же принесет в дар государственному музею и получит налоговый вычет.
Джулиан выглянул в окно: на дороге в столицу, как обычно, собралась пробка, но Хьюго Малхолланд, много лет проработавший у Перлмуттера шофером и личным помощником, проявлял чудеса водительского мастерства. «Роллс-ройс» плавно скользил по шоссе номер девяносто пять, словно других машин вокруг не было.
Семья Стюарт передавала письма из поколения в поколение, но потомки великого адмирала переживали трудные времена. Сына Мэри Стюарт Килпатрик, от дома которой только что отъехал Перлмуттер, письма не интересовали, а ее единственный внук страдал тяжелой формой аутизма. Джулиану было совсем не жаль потраченных денег они хоть чем-то помогут мальчику.
Письмо, которое читал Перлмуттер, было адресовано военному министру Джоэлу Робертсу Пойнсетту. Стюарт написал его в годы управления Филадельфийской военно-морской верфью, то есть между 1838-м и 1841-м. Довольно сухой текст содержал перечень необходимых материалов, отчет о ремонте фрегата и замечания о качестве парусов. Очевидно, адмирал управлял верфью весьма компетентно, но с куда большим удовольствием командовал бы кораблем.
Перлмуттер отложил письмо, отправил в рот канапе и запил шампанским. Просмотрев еще пару писем, он остановился на послании боцмана, служившего под командованием Стюарта во время берберийских войн. Некий Джо Джексон писал как курица лапой и имел весьма ограниченное представление о грамоте. Он вспоминал о сожжении фрегата «Филадельфия» и артиллерийской дуэли с пиратским кораблем «Сакр».
Все это было Перлмуттеру хорошо известно. Он читал отчет капитана Декатура о сожжении «Филадельфии», а вот о бое с «Сакром» знал лишь из рапорта Стюарта Военному ведомству.
Вчитываясь в текст, Джулиан будто своими глазами видел, как «Сакр» подпускает «Сирену» поближе, чтобы неожиданным залпом уничтожить абордажную команду, вдыхал пороховой дым, слышал крики…
В письме Джексон интересовался у адмирала судьбой Генри Лафайета, первого помощника капитана брига. Перлмуттер вспомнил, что именно этот молодой лейтенант успел перепрыгнуть на «Сакр», прежде чем пираты неожиданным залпом уничтожили абордажную команду. Выкуп за Лафайета не потребовали, поэтому его считали погибшим, но из письма боцмана следовало обратное. Теперь Перлмуттер читал с удвоенным интересом. Джексон видел, как Лафайет вступил в бой с капитаном «Сакра» и оба свалились за
