Секунды шли, но ничего не происходило. Из семи боевиков продолжал стрелять лишь один, от силы двое. Ждут, что мы высунемся, решила Линда. Думают, мы станем задыхаться в таком дыму или просто сгорим заживо.
Она распласталась на полу: так легче дышать, но все равно от каждого короткого вдоха легкие окатывало жаром. Ассад рассчитал правильно, мрачно подумала Линда. Здесь им долго не выдержать. В глазах Марка и Эрика светился немой вопрос. Словно прочитав ее мысли, оба согласно кивнули. Линда поднялась на колени, потом на ноги, товарищи встали по бокам.
— Вперед, Санденс! — прокричал Марк, и все трое бросились под дула автоматов.
Они промчались сквозь догорающие занавеси, проскочили еще пару метров, а никто так и не выстрелил. В мерцающем свете пожара Линда лихорадочно искала цель. Ни одной фигуры в вертикальном положении. Всего в двух шагах распростерлось тело террориста с аккуратной дыркой между лопаток. Линда подняла голову и увидела остальных: перебиты все, пол усеян телами. Девушка сбавила скорость, потом и вовсе застыла. У ее ног лежали восемь трупов.
По спине пробежал суеверный холодок.
Один из бандитов еще слабо шевелился, хватал пальцами песок и пытался дышать. Его, как и того, первого, подстрелили в спину. Марк пинком отшвырнул автомат подальше и перевернул ливийца. На губах раненого пузырилась кровавая пена — прострелено легкое. Линда раньше не видела Тарика Ассада, поэтому не узнала его даже по характерным сросшимся бровям.
— Как? — прошелестел тот.
— Приятель, мы и сами не знаем — отозвался Мерфи.
И тут, сквозь рев пожирающего «Сакр» огня и звон в ушах, до них донесся первый куплет гимна морских пехотинцев, исполняемый сочным баритоном.
— Линк! — воскликнула Линда.
— Как дела, красотка? — Линк появился из своего убежища с винтовкой наготове и прибором ночного видения на шее. — Спешил к вам, аж взмок, да только беготня по этой треклятой пустыне — не самая сильная моя сторона.
Линда обняла великана и разрыдалась, уткнувшись лицом в его могучую грудь. Только что она не моргнув глазом бросалась в самоубийственную атаку, а тут, когда опасность миновала, когда пришло чудесное спасение, нервы не выдержали. Марк и Эрик похлопывали приятеля по плечу и смеялись, все еще кашляя от дыма.
— Да вы, ребята, неплохо повоевали! — В устах Линка это была величайшая похвала.
Из пещеры, шатаясь, появилась Алана в штанах и лифчике, некогда белоснежном, а теперь черном от копоти. С величайшей осторожностью девушка несла стопку книг. Их страницы тлели. Одна вдруг вспыхнула, Марк выхватил ее, бросил на пол и быстро засыпал песком, чтобы погасить пламя.
— Хотела снасти хоть что-то еще, — выдавила Алана, заходясь в кашле, — но там дым. Я чуть не задохнулась. Правда, вот что нашла.
— Что это? — удивился Линк.
На грубой серебряной цепочке болтался небольшой кристалл в тонкой оправе. Дух от красоты не захватывало: похожие украшения дети обычно мастерят из проволоки и пластилина в подарок мамам. И все же кроме явной древности было в кристалле что-то особенное, какая-то аура. От него по пещере словно разлилась неведомая сила.
Прямо в кристалл попала пуля — от него остались осколки размером не больше крупинки сахара. Изнутри вытекла одинокая бордовая капелька.
— Боже правый! — вскричал Марк, рухнул на колени и быстро зачерпнул пригоршню песка в том месте, где упала капля. Затем он вытащил из кармана рубашки энергетический батончик, разорвал обертку, высыпал в нее песок и аккуратно сложил. Сам батончик при этом полетел в сторону.
Ссадину на руке заливало кровью из глубокого пореза, полученного в бою.
— Когда простыни сгорели, — пояснила Алана, — я поняла, что в постели лежит мумия. На боку, лицом к Мекке, как и подобает правоверному мусульманину. А это было у мумии на шее. Наверное, когда аль-Джама умер, Лафайет уложил старика как полагается и не тронул величайшее сокровище. Это ведь Иерусалимский камень? А внутри — Его кровь? Та самая, что хранится в кристалле уже две тысячи лет?
— Его кровь? — удивился Линк. — Чья?
— Вполне возможно, что у Марка в обертке кровь Иисуса Христа.
Массивные стальные ворота возвышались над укрытой во впадине генераторной установкой минимум метров на тридцать. Когда приливная электростанция работала на полную мощность, ворота опускались на десять метров и вода по огромным трубам текла через турбинный зал, расположенный ниже уровня моря еще на тридцать метров. Солнце стремительно клонилось к закату, ворота были закрыты, турбины не вращались. Люди собирали со дна водохранилища выпаренную за день соль — именно солнечные лучи обеспечивали страну абсолютно чистой энергией.
Ракета с «Орегона» угодила точно в механизм, удерживающий ворота в закрытом положении. Взрыв полностью разрушил всю гидравлику и разбил шестерни механического запорного устройства. Даже колоссальное давление воды, которой ворота не позволяли заполнить водохранилище, не могло удержать гигантскую стальную пластину на месте — она стала медленно опускаться в специально устроенный паз.
Сначала тоненькие струйки зазмеились там, где волны перехлестывали через край, но, стоило воротам опуститься ниже уровня моря, вода пошла сплошной стеной по всей ширине. Теперь, когда давлению всей массы Средиземного моря противостояла меньшая площадь, ворота скользили быстрее — стена превратилась сначала в мощную струю, а затем и в бурный поток, рядом с которым бледнели даже кадры Великого наводнения на Миссисипи. Трубы на время отлива закрывали, чтобы защитить сложные турбинные механизмы. Вода хлынула через дамбу прямо в водохранилище.
Даже когда ворота были подняты, кораблям разрешалось подходить максимум на две мили, но Хэнли с радостью нарушил запрет. Он загнал «Сидру» в нужную точку и выпустил ракету. На главном экране было хорошо видно, как за фрегатом низвергаются потоки воды, а главное, Макс отлично чувствовал мощное течение, из-за которого судно слушалось руля гораздо хуже.
Как только корабли попали в образовавшийся водоворот, «Сидру» оттащило от «Орегона» и повлекло к плотине, словно она направлялась туда полным ходом по своей воле. Макс врубил дополнительные водометы и последовал за «Сидрой». Камеру он наводил на палубу, каждую секунду ожидая появления Кабрильо.
— Ну же, приятель. У нас нет времени.
Командир об руку с Катаморой вынырнул из люка без всякого предупреждения. Макс переложил руль и уменьшил интервал до предела, так что корабли соприкоснулись бортами. В этот миг Кабрильо перешагнул через релинг, поднял Фиону и перебросил ее прямо в руки Майка Троно, который все еще слегка пошатывался.
Едва командирские ботинки коснулись палубы «Орегона», Макс дал самый полный ход и повел сухогруз прочь от изувеченной «Сидры». Она тоже отчаянно пыталась вырваться из водоворота. Из ее трубы валил дым, вода за кормой кипела, но с каждой секундой «Сидру» подтягивало все ближе к краю пропасти.
Уникальные двигатели «Орегона» были в десять раз мощнее. Вода хлынула в трубы, и сухогруз уже не сносило бортом. Он стал понемногу уходить из опасной зоны. Макс даже чуточку сбавил скорость, чтобы не перетруждать свои драгоценные водометы.
«Сидру» потащило бортом. Она замерла на самом краю, уткнувшись носом и кормой в края шлюза. Поток свободно струился под килем фрегата, корпусом перегородившего примерно половину водосброса. «Сидра», по сути, балансировала над бездной, лишь броневые листы скрипели под колоссальным напором. Команда ничего не могла поделать. Ливийцам оставалось лишь бессильно наблюдать, как судно, нарушившее все их тщательно продуманные планы, без помех удаляется в открытое море.
На палубе «Орегона» вокруг командира и его гостьи собрались контуженные взрывом бойцы. С судьбоносного момента прошло совсем мало времени, даже медицинская бригада еще не появилась. Впрочем, похоже, на этот раз у Хаксли и ее подчиненных работы будет немного: никого серьезно не ранило.
