наклонилась к Остину и прошептала ему на ухо:
– Твоя теория насчет Игоря полностью провалилась.
– Это было просто предположение, – спокойно отозвался тот.
Скай закатила глаза, как всегда в ответ на невозмутимость Остина.
Длинный коридор показался им бесконечным, хотя прогулку вряд ли можно было назвать скучной. Стены коридора были украшены чудными сценами средневековой охоты, причем фигуры аристократов и животных были выполнены на темных деревянных панелях и в натуральную величину. Рельефы поражали реалистичностью, а дикие кабаны и олени казались просто беспомощными перед вооруженными до зубов феодалами.
Внезапно Фошар остановился перед массивной дверью, открыл ее и широким жестом пригласил гостей внутрь.
Комната, в которую они вошли, была полной противоположностью всему тому, что они видели с фасада и главного входа замка с его вычурной средневековой архитектурой. Маленькая, уютная, она низким потолком и стенами, заставленными полками с антикварными книгами, напоминала обыкновенную комнату в каком-нибудь загородном коттедже. В углу в кожаном кресле сидела женщина, которая что-то читала при свете слабо пробивающегося сквозь плотные шторы солнца.
– Мама, – мягко произнес Фошар, – прибыли наши гости. Это мистер Остин и его ассистентка мадемуазель Буше.
Скай улыбнулась, услышав фамилию, которую она случайно выбрала из парижского телефонного справочника.
Дама вежливо улыбнулась и, отложив в сторону книгу, встала, чтобы поприветствовать гостей. Черный деловой костюм и светлый лиловый шарф оттеняли ее бледное лицо и серебристые волосы. Она подошла к ним грациозной, как у балерины, походкой, пожала им руки. Рукопожатие пожилой леди оказалось на удивление крепким.
– Присаживайтесь, прошу вас, – широким жестом предложила она, показывая на два старинных стула, а потом добавила, бросив быстрый взгляд на сына: – Наши гости, вероятно, умирают от жажды после столь утомительного путешествия.
Гости не преминули заметить, что она говорит по-английски без малейшего акцента.
– Я позабочусь об этом, – послушно сказал Эмиль.
Минуту спустя в комнату вошел слуга с большим подносом, на котором стояли бутылка минеральной воды и сверкающие чистотой стаканы. Хозяйка дома отпустила слугу, а потом стала наливать воду в стаканы. Остин пристально наблюдал за ней. Как и в случае с ее сыном, было практически невозможно определить возраст хозяйки замка. На первый взгляд ей могло быть от сорока до шестидесяти, но вне зависимости от паспортного возраста женщина все еще была прекрасной в классическом смысле этого слова. Несмотря на тончайшую паутину морщинок вокруг серо-голубоватых глаз, излучавших неиссякаемую жизненную энергию, ее лицо было безупречно чистым, ровным и необыкновенно умным. Впечатление усиливала таинственная улыбка, которая придавала ее выражению черты загадочности и какой-то необыкновенной мудрости. А когда мадам Фошар говорила, ее голос лишь изредка искажался сухостью, столь характерной для людей преклонного возраста.
– Очень мило с вашей стороны, мистер Остин и мадемуазель Буше, что вы проделали столь долгий путь от Парижа до нашего скромного поместья.
– Ну что вы, мадам Фошар, – мгновенно отреагировал Остин. – Вы, должно быть, чрезвычайно заняты собственными делами, и я очень благодарен, что любезно согласились встретиться с нами и ответить на некоторые вопросы.
Она подняла вверх ладони жестом великодушного умиления.
– Ну как же я могла не встретиться с вами после столь сенсационного открытия? Откровенно говоря, я была в шоке, когда узнала, что тело, совершенно случайно обнаруженное во льдах Спящего Человека, может принадлежать моему славному дяде Жюлю. Я сама не раз летала на самолете над Альпами, но мне и в голову не приходило, что там может покоиться тело предка, прославившего мой род. Вы уверены, что это действительно мой дядя Жюль?
– Лично я не видел этого человека, – осторожно заметил Остин, – и поэтому не могу поклясться в точной идентификации, но самолет фирмы «Моран-Солнье», обломки которого я нашел на дне ледникового озера, вне всяких сомнений, принадлежал Жюлю Фошару, об этом свидетельствует заводской номер на фюзеляже. Разумеется, это косвенное доказательство, но тем не менее вполне убедительное.
Мадам Фошар рассеянно уставилась куда-то в пространство.
– Да, это вполне мог быть Жюль Фошар, – задумчиво сказала она скорее себе, чем гостям. Помолчав, она продолжила: – Он пропал в 1914 году, после того как вылетел отсюда на своем аэроплане фирмы «Моран-Солнье». Дядя очень любил летать и даже окончил Французскую военную авиационную школу, поэтому без особого труда мог управлять самыми различными типами аэропланов. Бедняжка! Похоже, у него кончилось горючее или он попал в неблагоприятные погодные условия, что в Альпах случается довольно часто.
– Да, но это довольно далеко отсюда, – осторожно вступила Скай. – Интересно, что заставило его проделать такой сложный и опасный путь?
Мадам Фошар ответила с очаровательной улыбкой:
– Знаете, он был тихопомешанным. Такое иногда случается в аристократических семьях. – Она сделала паузу и вновь повернулась к Остину: – Насколько я знаю, вы работаете на агентство НАПИ. Впрочем, ничего странного в этом нет. Ваша фамилия довольно часто мелькает в газетах и в новостных телепередачах. Поражаюсь, насколько умным и изобретательным было ваше решение использовать миниатюрную подводную лодку для спасения застрявших под ледником ученых.
– Я сделал это не один, – скромно напомнил Остин. – Мне помогали очень многие люди.
– Скромность украшает глубокий ум, – улыбнулась мадам Фошар с таким выражением лица, словно хотела подчеркнуть, что проявляет к гостю более глубокий интерес, чем обыкновенное любопытство. – Я читала в газетах, как какой-то безумец напал на вас в тоннеле с оружием в руках. Интересно, что ему было нужно?
– Это сложный вопрос. Вероятно, он хотел сделать так, чтобы никто и никогда не смог извлечь тело погибшего из ледника. Кроме того, он унес с собой металлический контейнер, в котором, возможно, хранились важные документы.
– Жаль, – с искренним сожалением вздохнула хозяйка замка. – Возможно, эти документы могли бы пролить свет на довольно странное поведение моего дядюшки. Вы спросили, мадемуазель Буше, что он делал в Альпах. Я могу лишь догадываться об этом. Понимаете, Жюль много страдал.
– Он был болен? – поинтересовалась Скай.
– Нет, но он был весьма чувствительным человеком, обожал искусство и литературу. Откровенно говоря, ему надо было бы родиться в другой семье. Жюль переживал из-за того, что принадлежал к семейству, члены которого прослыли «торговцами смертью».
– Что ж, его можно понять, – сказал Остин.
– Нас называли еще более мерзкими словами, месье. Но, поверьте мне, несмотря на все превратности судьбы, Жюль был истинным бизнесменом. Он был необыкновенно хитер, а его способность действовать исподтишка могла бы составить честь самому Макиавелли. Именно под его руководством наша компания стала по-настоящему процветающей.
– Этот образ совсем не соответствует тому, что вы только что сказали о его мягком и ранимом характере.
– Жюль ненавидел насилие, а ведь с ним неизбежно связаны производимые нами товары. Но при этом дядя прекрасно понимал, что, если мы не будем производить и продавать оружие, этим займется кто-то другой. Он был большим поклонником Альфреда Нобеля и, как и тот, немало сил отдал делу укрепления мира во всем мире. Иначе говоря, он видел себя в роли человека, который поддерживает необходимое равновесие во всем мире.
– Однако что-то лишило равновесия его самого.
Мадам Фошар кивнула.
– Мы считаем, что это была уже вполне очевидная перспектива Первой мировой. Войну начали
