интересует оружие… Не думаю, что вы когда-нибудь слышали о Баке Роджере? Нет? Очень жаль! Тогда я просто скажу, что определенные вещи в нашей современной технологии не позволяют получить оружие, подобное этому. Оно не разрушает материю, как утверждается. Переписать закон физики — это вам не орешек раскусить. Оружие рассеивает материю. Люди Ллойда нашли следы крови, частиц плоти и костей, которые образовали скользкий слой по всей комнате. Не просто микроскопические следы, а целые сгустки, правда, слишком мелкие, чтобы их видеть. Показания Тримонти стали неожиданным подарком. Очевидно, Морская статуя уронила оружие, и Гринберг использовал его. Но почему?
Месней громко произнес:
— Ближе к делу, Люк!
— Хорошо, мы уже подходим. Контактный шлем является очень сложным пси-приспособлением. Есть вопрос, который заинтересовал психологов. Почему контактер не был дезорганизован, когда посторонние воспоминания вошли в него? Обычно замешательство длится несколько минут, затем все приходит в порядок. Они говорят, это происходит из-за того, что принятые воспоминания оказываются слабыми и неясными, но тут лишь половина ответа. Это скорее результат, а не причина… Попробую пояснить. Два человека сидят под пьезокристаллическими шлемами, и когда один из них воспринимает сообщение, у него образуются два полных набора воспоминаний. Какой из них его? Хорошо — один набор, воспринятый другим телом от первого, он находит в самом себе. Более важно, когда один набор воспоминаний принадлежит телепату, а другой нет! Сидящий под контактным шлемом воспринимает первый набор вместе с предвидением того, что, когда он получит его, у него будут два набора воспоминаний. Естественно, контактер будет вести себя, как если бы этот набор был его собственным. Даже при наличии восьми или десяти различных наборов воспоминаний, контактер будет автоматически использовать свой собственный… Итак, пусть Морская статуя является телепатом. Не просто предрасположенным к телепатии, как Лэрри Гринберг, а настоящим телепатом, способным при желании читать мысли любого человека. И тогда весь расклад летит к чертям. Гринберг приходит в себя с двумя наборами воспоминаний, и один набор заключает чтение мыслей сотен других умов или даже тысяч! Понимаете?
— Да! Боже мой, да! — закричала Джуди. — Я предупреждала его. Что-то должно было произойти. И мы ничего не мажем сделать?
— Если он вскоре не появится над городом, мы будем вынуждены поднять перехватчики. Нам лучше подождать, пока Снидер не выйдет от доктора.
Через полчаса Кзанол снова опустил машину. Его удивляло особое чувство, будто глаза засыпали песком, и когда он понял, что теряет сознание, то испугался. Затем воспоминания Гринберга сказали ему, что дело было в другом. Он засыпал.
Кзанол даже не стал тратить время на беспокойство об этом. Он начинал привыкать к унижениям, которые приносило ему тело Гринберга. Кзанол посадил машину на вспаханном поле и заснул.
Он проснулся чуть свет и тут же поднял машину в воздух. А потом, как это ни невероятно, он начал получать удовольствие. Города и поселки возникали перед несущейся машинной, и он облетал их из предосторожности; но сельская местность привлекала его внимание. Поля зерновых и люцерны удивляли своими небольшими размерами и шахматным порядком. Была и другая растительность, и он опустился ниже, чтобы исследовать деревья. Деревья с бесформенными пушистыми, зелеными кронами вместо цветов. Деревья, которые иногда прижимались к земле, словно пугались неба. Возможно, в этом мире бывают сильные бури? Деревья почти никогда не росли совершенно прямо. Они были колдовскими, асимметричными и прекрасными, но память Гринберга могла рассказать о них немного — тот был городским жителем.
Кзанол покружил над землей, любуясь ею. Он спустился ниже над причудливыми домами с заостренными крышами, восхищаясь их необычной архитектурой, и вновь заинтересовался земной погодой. Гринберг, встряхнутый на этот раз немного сильнее, вспомнил о торнадо Канзаса. На Кзанола это произвело впечатление.
Он был счастлив, как турист. Но чувствовал себя все хуже, поскольку был голоден, томился жаждой, нуждался в никотине или гнале. Однако он мог игнорировать эти мелкие неудобства; он был тринтанином и знал, что гнал — смертельный ад, а еще Кзанол обладал стойким убеждением Гринберга, что может бросить курить, когда захочет. Кзанол верил ему и игнорировал свое страстное желание. Конечно, ему приходилось верить всему, что он находил в памяти Гринберга.
Поэтому Кзанол таращил глаза на пейзаж, как и любой турист, встретивший что-то новое и интересное.
Через два часа он начал уставать. Его вновь встревожила проблема, в какое пространство он попал. Но Кзанол уже видел решение. Надо пойти в Публичную библиотеку Топеки. Если ближайшая солнечная система окажется почти идентичной данной, он обнаружит это по спискам. Телескопы Пояса, лишенные помех атмосферных искажений, могли видеть планеты, вращающиеся вокруг других солнц; межзвездные роботы-подборщики исследовали пригодные для человека системы почти целое столетие. Если Ф124 еще не нашли, значит, она находится за пределами досягаемости земных судов, и он может с таким же успехом прилично покончить самоубийством.
Поразительно, насколько похожи система Ф124 и солнечная система! Обе имели обитаемые двойные третьи планеты, гигантские пятые, пояса астероидов, сходные по расположению. Если бы не плотность. Соответствие размеров и положения первых восьми планет каждой системы, кольцевые шестые — этого почти хватало, чтобы поверить'
О Бессилие! Кзанол-Гринберг осмотрел суставы пальцев и щелкнул ими, едва не напугав себя' Этого почти хватало, чтобы поверить. Но он не верил.
Внезапно усталость навалилась на него. Тринтан был очень далеко, в неизвестном напрвлении' Шлем-усилитель и все, чем он владел, вероятно, тоже недосягаемо и находится в совершенно другом направлении. Его Сила ушла, и даже тело было похищено каким-то ужасным рабским обществом. Но хуже всего — у него нет понятия, что делать дальше.
Вдали показался город. Его машина устремилась прямо к нему. Он осмотрелся вокруг и понял — это была Топека. Он сжал голову руками и захотел снова потерять сознание. Силы оставляли его.
Это должна быть Ф124.
Но все не так. У системы есть еще один мир и не хватает астероидов.
Однако, вспомнил он, Плутон, как полагают, — бесплатный пассажир в солнечной системе. У него своя странная орбита и некоторые математические несоответствия в размерах. Возможно он был захвачен Солнцем до его пробуждения,
За три сотни лет? Слишком невероятно.
Кзанол поднял голову, и на лице отразился ужас. Он точно знал, что три сотни лет было его минимальным пределом; пульт управления определил трехсотлетний перелет с использованием половины мощности корабля. Но ведь он мог оставаться погребенным гораздо большее время!
Предположим, он смирится с Плутоном. А как же рабская раса, счастливо живущая там, где должна быть только закваска, до дна покрывающая океаны, или белковые, такие же большие, как бронтозавры, и в два раза тяжелее их, — белковые, блуждающие вдоль береговой линии и пожирающие видоизмененную пену?
Он не мог объяснить этого и потому попросту отбросил.
Но пояс астероидов гораздо тоньше, чем должен быть. Конечно, он уменьшается со временем, так как давление фотонов и солнечный ветер выталкивают пыль и небольшие частицы в глубокий космос, а столкновения с крупными планетами могли уничтожить несколько скал; и пусть некоторые небольшие эксцентричные астероиды замедлились и разрушились от трения в солнечной атмосфере, которая распространялась и на прошлую Землю. Но это не могло произойти за несколько столетий. Или даже тысячелетий. Или сотен…
Он понял.
Ни за сотни лет, ни за сотни тысячелетий. Он был на дне моря, в то время как солнечная система захватила новую планету и потеряла добрую треть пояса астероидов, в то время как океан пищевой закваски видоизменился и пришел в негодность, непрерывно мутируя. Он все ждал на дне моря, пока закваска не стала травой и рыбой, и не пошла на двух ногах, подобно тринтанам.
Миллиарда лет и то не хватило бы. Это могли сделать два миллиарда.
Он сжал колени обеими руками, пытаясь спрятать между ними голову. Тринтанину такое бы не
