На его обычной пластиковой поверхности стоял стакан с остатками плавающего в нем льда и маленькая коробка с салфетками. Значит, он действительно находился в больнице. Это было не удивительно, если бы он был действительно тяжело ранен умирающим Галианом. Но раны не было.
Он продолжал свой осмотр. Под верхней поверхностью столика находилась еще полка – вертикальная доска, к которой был прикреплен телефон. Он поднял трубку и прислушался, но никаких гудков не услышал. На удачу, он попробовал набрать несколько цифр, но телефон оставался мертв. Он положил трубку на место и внезапно увидел рядом с аппаратом кнопку, на которой было написано «СЕСТРА».
Он нажал кнопку.
Ничего не произошло. Подождав минут пять, он снова нажал на кнопку, и еще раз.
Почти сразу же, через несколько секунд, дверь распахнулась, Но, однако, вошла не девушка в белом халате и шапочке, которую он ожидал увидеть, – в дверях появился молодой мускулистый человек, чуть пониже ростом самого Джима, с широченными плечами, одетый в белые слаксы и белый свитер.
Он подошел к кровати, посмотрел на Джима, не произнося ни одного слова, и склонился, взяв Джима за левое запястье. Подняв его кисть, он стал считать пульс, глядя на свои часы.
– Я вполне здоров, – сказал ему Джим, – Что это за больница?
Мужчина-санитар, кем он, казалось, был, издал горлом какой-то непонятный звук. Окончив считать, он уронил кисть Джима на кровать и повернулся к двери.
– Эй, подождите! – сказал Джим, внезапно садясь.
– Лежите на месте! – сказал человек глубоким, хриплым голосом. Он торопливо открыл дверь и выскользнул из палаты, захлопнув ее за собой.
Джим скинул простыни и соскочил с кровати одним быстрым, уверенным движением. Он сделал по направлению к двери три шага и схватился за ручку, но его пальцы лишь заскользили по гладкому, неподвижному металлу, когда он попытался повернуть ее. Дверь была заперта.
Он еще раз потряс ручку, затем отступил назад. Первым его импульсом, вызванным сразу же, как только его ум пробудился и начал работать в полную силу было стучать в эту дверь, пока кто-нибудь не придет. Но вместо этого он стоял и задумчиво смотрел на нее.
Палата, в которой он находился, стала все меньше походить на больничную и все больше на такое место, где держат буйных умалишенных. Он быстро повернулся и подошел к окну. То, что он увидел, только подтвердило его подозрения. Невидимая с постели, все окно покрывала толстая решетка, находящаяся дюймах в четырех от оконного стекла. Эта решетка выглядела относительно тонкой, но, несомненно, была достаточно прочной, чтобы обезопасить от исчезновения пациентов, если у них не было необходимых орудий.
Джим выглянул из окна вниз, но то, что он увидел, ничего ему не сказало: под окном простиралась зеленая лужайка, вокруг которой росли высокие сосны. Они были достаточно высокими, чтобы скрыть то, что находилось за ними.
Джим вновь повернулся и задумчиво подошел к своей постели. Через минуту он улегся и укрылся простыней.
С терпением, которое уже стало его вторым внутренним «я», он приготовился ждать.
Прошло, по меньшей мере, несколько часов. Затем, безо всякого предупреждения, дверь открылась и вошел тот же санитар, за которым следовал человек небольшого роста, лет около пятидесяти, с узким лицом и абсолютно лысый, в белом врачебном халате. Они вместе подошли к постели, и человек в халате посмотрел на Джима.
– Все в порядке, – сказал он, поворачиваясь к санитару. – Вы мне больше не понадобитесь.
Санитар вышел, захлопнув за собой дверь. Врач, так как ничем иным он быть не мог, взял Джима за руку и сосчитал его пульс.
– Да, – сказал он через минуту, как бы сам себе. Он отпустил руку Джима, откинул простыни, поднял вверх пижаму и осмотрел правый бок. Внезапно он начал ощупывать пальцами бок то там, то здесь, Джим весь напрягся.
– Больно? – спросил врач.
– Да, – бесстрастно сказал Джим.
– Гм… это интересно, – сказал доктор, – …если это правда.
– Доктор, – спокойно сказал Джим, – что-нибудь не в порядке со мной – или с вами?
– Нет, с вами все в порядке, – сказал врач, опять одергивая пижаму и накрывая его простыней, – но я – не верю в это. Единственное, во что я могу верить, это в то, что я видел собственными глазами, а именно, в большую перфорацию на вашем правом боку.
– Во что же тогда вы не верите? – спросил Джим.
– Я не верю, что на этом месте у вас была выжженная огнем рана двух дюймов в ширину и шести в длину, – пояснил врач. – Да, я видел по телевизору ваш корабль, и я знаю, что мне сказала девушка, но я в это не верю. Во-первых, с такой раной, которую она мне описала, вы были бы мертвы еще задолго до того, как прилетели сюда. А, во-вторых, я могу поверить только в небольшую ранку, которая заживает без всяких видимых шрамов. Но вы не убедите меня, что такое может получиться при большой ране.
– А разве необходимо вас убеждать? – мягко спросил Джим.
– Нет, – сказал врач. – А, следовательно, меня это не беспокоит. Я могу только дать свое заключение, что сейчас вы совершенно здоровы – и я им так и передам.
– «Им»? – спросил Джим.
Врач посмотрел на него.
– Доктор, – спокойно сказал Джим, – непонятно почему, но, по-моему, у вас обо мне сложилось плохое мнение. Это – ваше дело. Но я думаю, что отнюдь не ваше дело держать своего пациента в неведении относительно того, где он находится и кто в этом принимает участие. Вы говорили о девушке, которая рассказала вам обо мне? Скажите, она не ждет сейчас за дверью?
– Нет, – ответил врач. – Что же касается ваших вопросов, я могу сказать, что сюда вас поместили люди из Правительства Мира. Мне было сказано, чтобы я ни о чем не говорил с вами, если это не будет иметь отношения к лечению. Лечения моего вам больше не требуется, а, следовательно, мне не о чем с вами разговаривать.
Он повернулся и пошел к двери.
Взявшись за ручку, он, казалось, начал испытывать какие-то угрызения совести, потому что вновь повернулся к Джиму.
– Они пришлют к вам одного человека после того, как я доложу, что вы окончательно выздоровели, – сказал он. – Вы сможете задавать ему любые вопросы, какие сочтете нужным.
Он еще раз отвернулся от Джима, нажал на ручку и обнаружил, что дверь заперта. Он стал стучать по ней кулаком и кричать кому-то, по всей видимости человеку, находившемуся на другом конце коридора.
Через минуту дверь осторожно открыли. Врачу было разрешено выскользнуть в самое маленькое отверстие. Тут же дверь хлопнула и щелкнул замок.
На этот раз ждать ему пришлось недолго. Прошло не более двадцати минут, прежде чем дверь распахнулась еще раз – и тут же захлопнулась, пропустив человека, лет на десять моложе врача, с загорелым лицом и одетого в серый деловой костюм. Он вошел, без улыбки кивнув Джиму, и приставил один из стульев к его кровати. Джим уселся на ее краю.
– Я – Даниэль Уилкоксин, – сказал человек, – но если хотите, можете называть меня Дэном. Правительство собирает Комиссию по Расследованию, и я назначен вашим адвокатом.
– Что, если я не захочу вас? – мягко спросил Джим.
– Тогда, конечно, меня не будет, – сказал Уилкоксин. – Но расследование не будет иметь ничего общего с судебным процессом. Судебный процесс начнется позже, если так сочтет нужным Комиссия по Расследованию. Так что сейчас вам адвокат, по существу не нужен, и вас никто не может принудить иметь его. С другой стороны, если вы откажетесь от меня, вряд ли Комиссия предоставит вам другого адвоката, так как, согласно тому, что я уже говорил раньше, это не судебный процесс и формально адвокат вам не нужен.
– Ясно, – сказал Джим, – я бы хотел задать вам несколько вопросов.
– Ну, давайте, – сказал Уилкоксин, откидываясь на спинку стула и кладя руки на колени.
– Где я? – холодно спросил Джим.
