огня челкой, и понял, что будет дальше. Понял, что лучше ему было вдуть штыка этой сучке, как она хотела. Да-да, если даже при этом пришлось бы гавкать, подражая Машкиному ротвейлеру по кличке Додик, и пробежать потом голым на карачках через весь двор.
Потому что теперь ему точно хана. Точно.
— Ты ничего не видела и ничего не знаешь, — задребезжал голос Газика Димирчяна.
— Тебя здесь даже не было.
Нетвердой рукой он выхватил у нее ракетницу и сунул себе в карман. Ствол был горячим, как клеймо… — а может, Газику просто показалось. Гости из беседки бежали к нему, то и дело оглядываясь на окна третьего этажа, где занималось апельсиновое, под цвет штанов Машки Вешняк, зарево.
— Метле тоже — ни слова, — быстро проговорил Газик. — Стрелял я. Я. Потому что пьяный был.
— Еще потому что ты — плюшевый козел, — холодно добавила Машка.
— Да, — согласился Газик. — Только… не говори Метле. Пожалуйста.
И он со всех ног побежал к своему «Москвичу», который стоял на улице, у обочины.
Ира Якимович бросилась ему наперерез, она тоже была пьяна и не хотела бросать его, такого милого и забавного. Пока Газик заводился, она вскочила на заднее сиденье и, глупо улыбаясь в зеркало заднего обзора, сказала:
— Куда мы поедем?
— В жопу, — ответил Газик. Похоже, он совсем не шутил.
По Дачной улице «Москвич» спустился до моста через Темерник, потом свернул и, раскачиваясь на ухабах, проехал вдоль речки, пока не забрался в густые кусты.
Здесь Газик остановился и вышел из машины, сказав, что скоро вернется. Он вернулся через пять минут, когда Ира Якимович уже спала, откинув голову назад и громко дыша большим сухим ртом. Газик ударил ее по щеке и бил, пока Ира не открыла глаза и не сказала:
— А?..
— Давай раздевайся! — приказал он. — Ты что, спать сюда приехала?
Ракетницы при нем уже не было.
От воды пахнет дохлой корюшкой. Мальчишки ловят ее большими сачками и выбрасывают на берег, они говорят, что корюшка — это мусор, даже хуже: она поедает икру других, полезных рыб. Корюшка прыгает в траве серебристорозовыми каплями, а потом засыпает. Для бродячих кошек и собак в ней слишком много колючек и мало мяса; только злым зеленым мухам корюшка по вкусу — потому и лежит, червивеет потихоньку рыбка. Воняет.
Две не самые красивые в Тиходонске девушки сидят на скамейке у речки, смотрят в воду и курят одну ментоловую сигарету на двоих, передавая через каждые три затяжки. У одной пальцы короткие, а ногти длинные, у другой — наоборот. Они сами толком не знают, чего здесь ждут. Им просто скучно. Вот посидят еще немножко, потом пойдут в другое место, где воняет поменьше.
— Здравствуйте, девушки.
Они повернули головы и увидели молодого парня в дивном пиджаке в мелкую-мелкую клетку. Глаза у него зеленые, а ресницы черные и густые.
— Чего надо? — спросили девушки.
— Хочу с вами познакомиться, — вежливо сказал парень. — И еще кое-что.
Девушки хихикнули. И каждая про себя подумала, что завтра где-нибудь в компании за бутылкой пива небрежно вставит: а до меня вчера один докололся, при пиджачке, на этого похож — который Арамиса играл…
— А ты кто такой?
— Следователь, — ответил парень.
Девушки так и поверили, держи карман.
— Ладно брехать…
— Ну, честно — следователь. Хотите, удостоверение покажу?
Он показал им коричневую корку с золотым тиснением, внутри и вправду было написано что-то про следователя и фотка тоже была с печатью. На фотке, правда, мальчик смотрелся хуже.
— Ты нас забрать, наверное, хочешь? А за что? — спросила та, у которой ногти подлиннее. Всегда она вперед лезет.
— Нет, — сказал парень. — Я хочу вас пригласить.
— Обоих? — спросила та, у которой ногти покороче.
— Обеих, — поправил парень.
— Во дает! — девушки подмигнули друг дружке и засмеялись. — А чего, следователи — не люди?
Ира Якимович стояла, сунув большие пальцы в карманы шорт и оттопырив свой маленький, перекрученный, как сердцевина кренделя, пупок. Сержант в растянутом трико ходил по берегу, закидывая в воду «кошку».
— Ну… Не знаю, — протянула Ира в десятый, наверное, раз. — Может, и здесь.
Может — дальше.
— Дальше мы уже смотрели, — с досадой сказал Паршнов.
— Значит, здесь. Ну… Темно было, говорю. А я пьяная была.
— Учти, если не найдем, — Паршнов строго потряс указательным пальцем, — я лично тебя на учет поставлю. За легкое поведение и связи с преступным элементом.
— Ой, ой. Прям-таки, — хмыкнула Ира Якимович. Но глаза у нее беспокойно бегали.
На дорожке у машины появился Денис Петровский с двумя девицами. Девицы неуверенно хихикали и переглядывались.
— Вот, понятых привел, — сказал следователь.
— Кого ты привел, кого-о?.. — поскучневшими голосами переспросили девицы.
— Вот к этому молодому человеку, пожалуйста, его зовут Виктор, он настоящий лейтенант, он все про вас запишет, — Денис быстренько отбуксировал подружек к Паршнову. — И даже мороженым угостит.
Пока Паршнов объяснялся с девицами, Денис спустился к воде.
— Ничего пока? — спросил он у сержанта.
— Ничего.
У кромки валялись куски серого жирного ила, гнилое тряпье, банки, насквозь проржавевшие салазки от санок. Денис обернулся, посмотрел наверх. Ира Якимович нахмурилась и отвернулась.
Газарос Димирчян около суток отсиживался у нее дома на Второй пятилетке, а вычислили их по «Москвичу», включенному в ориентировку. Сейчас Димирчян сидел уже в «иваси» — изоляторе временного содержания — и клятвенно заверял, что — да, это он, и никто другой случайно выстрелил в окно, потому что был сильно пьян…
Клясться особой необходимости не было, главное — оружие где? ракетница? Вот этого Димирчян не знал: забыл. Совсем, понимаешь, пьяный был.
Денису без ракетницы точку в деле не поставить. А ведь такое красивое раскрытие получается — хорошая, жирная «палка» в показатели… Найти железку, предъявить обвинение, назначить экспертизы — и считай, все готово: дело можно бросить в сейф и работать по другим; на нем еще водители висят (двойное убийство) и регистрационный отдел ГАИ (взятка). Да еще пять менее громких… Где же эта чертова ракетница?
— Ирина, подойди сюда, — позвал Денис.
Ира Якимович провела языком за щекой, посмотрела на облака. Подошла.
— Ты говорила, Димирчян через мост проезжал. Он не выходил из машины?
— Не-а. Притормозил только. И дальше поехал.
— А почему он поехал именно сюда?
— А то я знаю. Думаешь, Газик здорово соображал, что делает?.. Ему за баранку, может, только затем держаться надо было, чтобы руки не тряслись.
Сзади зашуршала трава. Одна из девушек подошла к воде. Денис заметил, что ногти у нее обгрызены и даже уголки кожи вокруг ногтей искусаны. Вид надутый. Вторая, у которой ногти подлиннее, — та болтала о чем-то с Паршновым.
— Мы пойдем, — сказала девушка. — Здесь скучно. И воняет.
