— Какой ужас! — Вика схватила Рогальского за руку. — Неужели и правда убьют?
— И про письмо вранье! Весь город кишит самыми нелепыми слухами, меньше верьте сплетням!
— Иван Варфоломеевич, конечно, более информирован, но люди зря говорить не будут, — не сдавалась Рогальская.
— Вот сволочи, работать не хотят, грабят, людей убивают! — Роман сжал огромные кулаки. — Надо будет ружье зарядить!
— Такие жулики серьги вместе с ушами вырвут! — поежилась Элизабет. — Хоть бы их поскорее посадили!
— Ты бы выдала их, если б знала? — Вика налила очередную рюмку.
— Вот еще! Чтоб дружки отомстили?
— Поймать их не так-то просто, — сказал Орех, плотоядно щурясь на Элизабет. — Все учтено, все продумано, видать, умные люди. К тому же за свою жизнь борются да за деньги большие. А милиционеры за зарплату работают да за медальку… У кого интерес больше?
Элизабет поощряюще улыбнулась, Семен Федотович нахмурился.
— Неверно говоришь, голубок. Найдут, из-под земли достанут! Государственных денег да крови им не простят!
— Государственных денег и без крови не прощают, — бросил реплику Кизиров. — Девяносто три прим, в особо крупных — и к стенке.
— Интересно, где они сейчас, в эту минуту? — спросил, обращаясь ко всем, бывший боксер. — И что делают?
— Сидят в каком-нибудь подвале, деньги пересчитывают, пьют…
— Да они, видать, совсем не из нашего города: свои-то разве пойдут на такое? — с житейской мудростью рассудила Толстошеева. Она снова утратила бойкость и держалась скованно и напряженно, как в начале вечера. — Небось уехали давно за тысячу верст, схоронились где-то на Севере…
— Может, даже в этом доме сидят в подвале, на чердаке или в квартире за стеной. — Орех постучал по ковру.
— Не нужны мне такие соседи! А ружье заряжу медвежьими пулями…
— Пошел бы охотиться на них?
— Нет уж, лучше на кабанов, у тех пулеметов нет!
— Я бы тоже не хотел этих ребят ловить — терять ведь им нечего.
Крылов почувствовал гордый взгляд Риты.
— Однако здесь не много смелых мужчин!
— Сколько же? — поинтересовался Кизиров. — И что считать смелостью?
— То, что противоположно трусости! Давайте выпьем за Сашу…
Крылов досадливо поморщился, протестующе поднял руку, но она не остановилась.
— Он совсем недавно награжден орденом…
— За трудовую доблесть? Передовик? Пятилетку в четыре года?
Толик оживился, и даже в глазах невозмутимого Семена Федотовича мелькнула тень интереса.
— Саша получил боевой орден Красного Знамени! В голосе Риты отчетливо читалось удовлетворение собственницы. Что с ней происходит, черт побери?
— Вы военный?
Это спросил сам Семен Федотович.
— Летчик! — со смехом сказала Рита, давая возможность Крылову молчанием подыграть ей и скрыть профессию, которая, судя по всему, не должна была вызвать у собравшихся теплых чувств.
Но зачем вообще она это затеяла?
— Вы правда летчик? — поинтересовалась хозяйка.
— Я работник уголовного розыска, — отчетливо выговорил Крылов, и в голосе его прозвучало больше вызова, чем ему бы хотелось.
— Какой ужас! — ахнула Вика. — Теперь нас всех посадят!
Роман резко ткнул ее локтем в бок, водка выплеснулась на платье.
В компании наступило замешательство.
— Ну и ничего, — сглаживая неловкость, бодро проговорила хозяйка. — В милиции тоже есть хорошие люди. Вот один раз, когда у меня украли сумку…
— Конечно, ничего, — тоном, которым тактичные люди разговаривают с тяжелобольными, поощрил Крылова Семен Федотович и отпихнул возбужденно шепчущего ему на ухо Толика. — У нас любой труд почетен… Тем более угрозыск… Это ОБХСС придирается, а угрозыск ловит бандитов, жуликов.
— Ничего себе… — хихикнула Вика и выпила. — А ты можешь этому бульдогу руку сломать?
— Убери ее. Рома, — обиделся Толик. — Каждый раз одно и то же.
— Пусть умоется! — распорядился Семен Федотович, и Роман утащил упирающуюся Вику в ванную.
— Вам тоже нехорошо? — наклонился Кизиров к Надежде Толстошеевой, которая побелела, словно перед обмороком.
Та беззвучно шевельнула губами.
— Перебрали девчата! — деланно весело сказала Галина, выводя Надежду в другую комнату. — Ничего, оклемаются!
— Да, пить — здоровью вредить! — скорбно кивнул Кизиров. И без всякого перехода продолжил:
— Так что там с этими бандитами? Сведения есть разные, а как на самом деле?
Крылов пожал плечами:
— Я занимаюсь другой работой.
Кизиров переглянулся с Семеном Федотовичем.
— Понимаю, понимаю… Служебная тайна, бдительность — все правильно…
Он сделал паузу.
— Но объясните мне как специалист дело Волопасского… Мы все его знали, человек порядочный, не бандит, как же он мог задушить эту девку?
Да еще из-за денег? Ерунда какая-то! Все равно что представить, будто Семен Федотович убьет Элизабет, чтобы забрать серьги!
Крылов снова пожал плечами.
— Вина Волопасского доказана, приговор вступил в законную силу. О чем тут говорить?
— Не приставай к человеку, Иван, — прогудел Семен Федотович. — У него работа болтовни не любит, понимать надо! Давайте лучше выпьем за человечность…
К столу вернулась Галина Рогальская, поискала глазами по сторонам, рассеянно сообщила:
— Полегчало Надьке. Воды попила, на воздухе постояла — и очухалась. Я ее в такси посадила.
— Работать можно везде, — продолжил Семен Федотович, — главное, надо оставаться человеком.
— Что вы имеете в виду? — Крылов уже понял, как закончится этот вечер.
— Вот вы пили за чистоплотных людей. И я о том же. Неважно, какая у тебя профессия, важно быть порядочным, принципиальным. Если там вор, бандит, убийца — никакой пощады, крути его в бараний рог! А если хороший человек, по работе неприятности, попался, семья, дети, — надо ему помочь. Ведь правильно? У него ни ножа, ни пистолета, он никому не опасен, зачем же его за решетку сажать, вместе с преступниками? Люди должны помогать друг другу! Ты его поддержал в трудную минуту, он тебя — всем хорошо, все довольны. По-моему, так и надо. Правда?
Слова Семена Федотовича проще всего было расценить как призыв к индивидуализации ответственности, гуманности закона, глубокому и всестороннему выяснению всех обстоятельств дела — основным принципам советского судопроизводства, с которыми солидарен любой юрист.
Проще всего было неопределенно кивнуть головой, промычать что-то вроде согласия, как принято среди воспитанных интеллигентных людей, чтобы не вступать в ненужный спор и не портить настроения себе и другим. Ведь ничего не стоило сделать вид, что не понимаешь, какой смысл прячет сосед по дружескому застолью за хорошими и правильными словами о порядочности, принципиальности, человечности.
Но сам-то Семен Федотович знает, что ты прекрасно понял подтекст, да и остальные — Толик, Галина, Элизабет — все они ждут твоего кивка, потому что это и будет тот самый, первый маленький безобидный компромисс…
