— Насчет нашего гостя ты ошибаешься, — с усмешкой проговорил Пореев.
— Попробуй и убедишься: у него мощный биопотенциал. Хотя, конечно, с моим не сравнится.
Элефантов усадил меня на табуретку, щелкнул тумблером.
— Невероятно!
— Примерно в два раза меньше моего, — в голосе Пореева чувствовалось нескрываемое самодовольство.
— Напрягитесь! Попробуйте выплеснуть мысленную энергию! Э, черт, не так!
Я встал.
— Спасибо за кофе. Признаться, первый раз в жизни меня делают объектом лабораторных опытов. Но очень жаль, вряд ли смогу пригодиться вам в этом качестве.
Элефантов потух так же внезапно, как и вспыхнул.
— Извините, я увлекся…
— Где там, увлекся. — Пореев поднял палец к потолку. — Если бы товарищ сыщик попался тебе полгода назад, ты бы его отсюда не выпустил. Даже если бы пришлось связать его по рукам и ногам и посадить меня ему на голову. А сейчас ты какой-то другой, надорвавшийся, что ли…
— Вам бы не понравилось у меня на голове, — довольно недоброжелательно оборвал я Пореева. — Кстати, откуда вы взяли, что я сыщик?
— Вижу. — Он опять самодовольно улыбнулся. — Весь вы у меня на ладони. Хотите, скажу, о чем думаете?
Хотя потом мне было смешно, в этот момент я действительно поверил, что он умеет читать мысли, и поспешно ретировался с неприятным ощущением человека, попавшего в дурацкое положение.
Может, они сами ненормальные? Я сразу понял, что такая мыслишка представляет простейшую защитную реакцию, и постарался ее отогнать. Но, общаясь с другими сотрудниками института, неоднократно слышал, что Элефантов — шарлатан, да еще с заскоками, а Пореев — настоящий душевнобольной. Впрочем, такое мнение исходило от тех, кто не замахивался на открытия, тихо греясь возле науки да подаивая ее дважды в месяц. Таких людей видно за версту.
— Он слишком много берет на себя, этот Элефантов! Слишком! — щуря круглые глаза за толстыми стеклами очков и яростно размахивая руками, высказывался главный инженер проекта Бездиков. — И явно противопоставляет себя коллективу! Явно! Что?.. Хотите пример? Пожалуйста! Мы получили задание — срочное, важное, ответственное: рассчитать параметры экспериментальной приемопередающей лазерной установки для нашего полигона. Собрали людей, обсуждаем, высказываемся, намечаем сроки, берем обязательства — все заинтересованы, все участвуют, а он сидит, журнал читает.
Порядок? Непорядок! Я его поднимаю, мол, разве вас, товарищ Элефантов, не интересует предстоящая работа?
А он так свысока отвечает: «Да я ее уже сделал».
Представляете?! Бригаде расчетчиков сидеть неделю, а тут такое самонадеянное заявление! Я даже, честно скажу, растерялся. Поднялся шум, гам — как, когда успел, быть не может!
А он опять с улыбочкой: «В выходные делать было нечего, вот и посчитал по своей методике». И листки с результатами — бух мне на стол! Что же это получается? Выходит, все дураки, а он один умный? Хорошо это?
Нет, плохо!
Что потом было? Я на авантюру, конечно, не поддался, распределил задания, коллектив важность дела понял, к концу недели все завершили. Вот так-то. Что совпало? Да никто и не сверялся с его расчетами! Мало ли какую галиматью он напишет! Вон додумался до чего: мысли передавать! Разве это ученый? Ученому яснее ясного: самый перспективный метод информационного обмена — лазерная связь. Тысячи каналов в одном луче, высокая помехоустойчивость, да что говорить! А он чуть ли не до алхимии дошел! И других приучает. Нежинская под его дудку статью написала! Не знаю, плохая, хорошая, все это вообще вне плана, самодеятельность с разрешения начальства!
В отличие от доказательственной, ориентирующую информацию официально фиксировать не обязательно. Тем более что люди не любят, когда их слова записывают. Поэтому я разговаривал со всеми без бумаги и ручки, а потом, улучив момент, кратко набрасывал, чтобы не забыть, содержание беседы в карманный блокнот. Он был исписан почти полностью, когда я попал к директору НИИ ППИ.
Доктор наук, председатель ученого совета, делегат, депутат — фигура!
Но встретил меня просто и дружелюбно, без той высокомерной снисходительности, которую иные руководители называют «демократизмом».
— Элефантова я переманил из НИИ автоматики и связи, парень перспективный, голова у него хорошая, умеет далеко видеть и, самое главное, — не пугается непривычного, нестандартного. Наука, к сожалению, а быть может, к счастью, ортодоксальна и достаточно инерционна. С одной стороны, это препятствует проникновению в нее всевозможных лжеучений, с другой — затрудняет внедрение нового, особенно если это новое трудно подтвердить экспериментально. А уж если идея скомпрометирована и на нее навешен ярлык…
Быстров махнул рукой.
— …Дело становится совсем безнадежным. Правда, жизнь идет, меняется обстановка, взгляды и соответственно… Сколько вам лет? И вы наверняка не помните, как кибернетику и генетику обзывали реакционными лженауками?
Вот видите! А телепатию, телекинез считали шарлатанством совсем недавно.
Но голое отрицание не аргумент, да и время ярлыков миновало, стали изучать — что-то есть! Но что это? Экстрасенсы, биополе, аура — термины, почти вошедшие в обиход, хотя что за ними — никто не знает. Какова физическая природа феномена, качественные и количественные характеристики, распространенность? Нужны целенаправленные исследования, отработка методик, научный поиск.
А противников хватает, вокруг необычного собирается столько жулья и шарлатанов, что к любому делу могут доверие подорвать. Но это шелуха, она отлетит со временем, главное — есть ядро, явление, которое надо изучать!
Встает вопрос: как? Специальной техники нет, в основном все строится на субъективных ощущениях, да еще помогают испытанные приборы: магнитометры, фотоаппараты, амперметры. Кустарщина! А Элефантов сделал устройство, фиксирующее достаточно мощное биополе! Уже за одно это можно докторскую степень присвоить! Но… Необходимо официальное признание изобретения, тогда будет все — фонды, специальная лаборатория, люди. А чтобы обосновать все как положено и добиться признания, Элефантову уже сейчас необходимы целевая тема, фонды, персонал. Замкнутый круг.
Я, когда звал Элефантова к себе, наобещал золотые горы: отдел, возможности, но не от одного меня все зависит, тема вылетает из плана раз за разом. Разрешил ему заниматься внепланово" стараюсь помогать, поддерживать. Без этого его бы давно съели. Зам мой, например, его терпеть не может, Бездиков — тоже, хотите знать, почему? Это так называемые подводные течения океана науки, кулуарные рифы, мели, водовороты. Курочкин — «холодный» профессор — получил звание без докторской степени, так сказать, за заслуги. А скорее за услуги, послушание и прилежание. У Бездикова — десяток опубликованных статей, все по частным вопросам, все в соавторстве. А тут какой-то Элефантов на кардинальные проблемы замахивается, постановочного характера работы печатает, да еще в солидных изданиях. Надо либо признать его на голову выше себя, либо прибегнуть к тем же ярлыкам — дескать, выскочка, дилетант, ну и всякое прочее… Серость вообще не терпит талантливых людей. Кстати, у Элефантова уже сейчас пошел в серию прибор — энцефалограф, только в два раза меньше обычных, вдвое чувствительнее, и, самое главное, никаких контактов на голову пациенту надевать не надо.
Я ему предлагал — оформи материалы и защищайся, тема диссертабельная, а станешь кандидатом, и основную свою идею легче будет пробить. А он смеется — чего на побочный продукт размениваться! Энтузиаст. И других за собой увлекает. Я сейчас редактировал наш институтский сборник, а там статья Нежинской — никогда она в науке не выделялась, и вдруг толковая смелая работа, хотя явно чувствуется влияние идей Элефантова. Значит, последователи появляются, может, зарождается школа, каждому исследователю такое лестно. Нет, никакого практического значения разработки Элефантова на сегодняшний день не имеют, а уж об оборонном характере и говорить нечего. Поработает с такой же интенсивностью еще лет пять — будут и практические результаты, но опять же — ограниченная мощность передач,
