некоторые из его слушателей поворачиваются и не спеша уходят прочь.
— Поверьте мне, — сказал он, повышая голос и стараясь говорить как можно более убедительно, — селение Мокрый Нос не сможет стать богаче и сильнее, пока не избавится от разбойников. Так что я подумал, что, может быть, нам стоит организовать общее собрание жителей...
Толпа, однако, явно рассасывалась. По одному и небольшими группами они начали расходиться, поворачиваясь спиной к Биллу и удаляясь в сторону деревни. Билл продолжал говорить, почти в отчаянии. Но это было бесполезно. Скоро аудитория сократилась до ее ядра, то есть Красотки, Еще-Варенья, Холмотопа и Плоскопалого. Чувствуя себя глупо, Билл кончил говорить и слез с поленницы.
— Похоже, мне не слишком удалось их убедить, — с искренним недоумением сказал он оставшимся.
— Не говори так! — строго сказал Плоскопалый. — Ты убедил
— Ну, спасибо, кузнец, — тяжело вздохнув, сказал Еще-Варенья. — Очень любезно с твоей стороны, что ты не включил в это число меня, хотя, конечно, я всего лишь тень того, кем был когда-то. — Он повернулся к Биллу, и его голос посерьезнел. — Собственно, в моем лице ты тоже приобрел друга, Кирка- Лопата, как я тебе уже сказал вчера. Но это ничего не меняет. Если ты рассчитывал, что вся деревня стройными рядами пойдет следом за тобой сражаться с разбойниками, то тебе следовало бы лучше их знать.
— Наверняка следовало бы! — вмешался Холмотоп. — Я мог бы сказать тебе, Кирка-Лопата, что твои хитрости не произведут на этот народ никакого впечатления. Они
— Я немедленно займусь мечом и щитом для тебя, Кирка-Лопата, — добавил Плоскопалый. — Посмотрим, смогу ли я найти здесь подходящий материал для клинка...
— Мускулы... храбрость... — задумчиво пробормотал Билл, повторяя слова Холмотопа. Похоже, все страстно желали, чтобы он показал себя именно с этой стороны, включая, в первую очередь, тех, из-за кого он оказался в этой ситуации.
Трудно было представить, что Мюла-ай говорил правду сегодня утром в лесу, когда заявил, что Билла преднамеренно подставили люди-начальники, просто чтобы сохранить лицо в отношении проекта в Мокром Носу. С другой стороны, кое-что из того, что говорил гемноид, неприятным образом вполне согласовывалось с тем, что говорила Анита, когда он разговаривал с ней в Разбойничьей Долине.
Либо Анита столь же глубоко заблуждалась относительно истинного положения дел, как и Билл, либо... Биллу пришло в голову, что расклад может оказаться еще меньше в его пользу, чем он считал, даже когда в задумчивости сидел перед пультом связи после неудачных попыток связаться с Гринтри или кем- либо за пределами планеты. Казалось, поединок с Костоломом был неизбежен, если только ему не удастся выяснить, из-за кого или из-за чего он оказался в подобной ситуации и каковы были истинные цели и мотивы всех замешанных в этом деле.
Так или иначе, некоторые ответы на эти вопросы могла дать Анита. Это означало, что он должен был снова поговорить с ней, что, в свою очередь, означало очередное проникновение в Разбойничью Долину, а это вряд ли было возможно при свете дня...
— Мускулы? Храбрость? — снова повторил он, глядя на Холмотопа. — Полагаю, потребуются некоторые мускульные усилия — и храбрость тоже, — чтобы пробраться в эту самую Разбойничью Долину, а потом выбраться оттуда, после того как ее закроют на ночь?
Холмотоп изумленно уставился на него. Красотка и Еще-Варенья тоже. Невдалеке от них кузнец удивленно поднял голову.
— Ты с ума сошел, Кирка-Лопата? — вопросил Плоскопалый. — Ворота в эту долину закрываются и запираются в ту же минуту, когда заходит солнце, и их охраняют двое вооруженных стражников, пока они не будут вновь открыты на заре. Никто не может ни войти в долину, ни выйти из нее после захода солнца!
— Я смогу, — мрачно сказал Билл. — Думаю, я загляну туда сегодня ночью и принесу оттуда тот кусок металла, который разбойники используют в качестве гонга возле своей столовой, чтобы доказать, что я там был!
15
— Мы доберемся туда до темноты? — спросил Билл.
— До темноты? — Холмотоп, шагавший под Биллом, бросил взгляд сквозь деревья на заходящее солнце, отсвечивавшее красным на фоне чернеющих стволов и ветвей. — Ну что ж, в долине будет уже темно. Но на вершине утеса еще останется немного дневного света. А тебе ведь нужен северный утес, верно?
— Верно, — сказал Билл. — Если там еще светло, тогда это все, что мне нужно.
— Все, что тебе нужно, вот как? — пробормотал Холмотоп. — Может, все-таки расскажешь, каким образом ты собираешься попасть в долину?
— Когда придем, я тебе покажу, — сказал Билл.
Хотя Билл и был искренне уверен, что сделает это тем или иным способом, он не мог бы в точности сказать, как именно, пока не окажется на вершине утеса и не проведет некоторые измерения. Вокруг его запястья под рубашкой было намотано сто футов мягкой прочной веревки толщиной в четверть дюйма, а с помощью программируемого токарного станка он изготовил некоторое количество крючьев, карабинов и легкий металлический молотах с киркой на противоположном конце. Все это лежало в рюкзаке за его спиной.
Как и предсказывал Почтальон, когда они добрались до северного утеса, нависавшего над Разбойничьей Долиной, закат еще опускался на крыши домов внизу. Холмотоп остановился и опустил Билла на землю, но настроен он был явно скептически.
— Что ты собираешься делать, Кирка-Лопата? — спросил Почтальон. — Спуститься в долину на крыльях?
— Не совсем, — сказал Билл.
Он достал из кармана складной нож и раскрыл его. Пока Холмотоп с нескрываемым любопытством наблюдал за Биллом, тот нашел и срезал две небольших ветки с развилками на концах. Подрезав развилки, он воткнул ветки длинными концами в землю, одну за другой, так чтобы проходившая через развилки воображаемая линия пересекала долину.
Затем Билл нашел и срезал еще одну прямую палку, достаточно длинную для того, чтобы лечь на развилки, словно стрела, указывающая на вершину противоположного утеса. Покопавшись в рюкзаке, он достал один из самодельных крючьев, выглядевший словно толстый гвоздь, заостренный с одного конца и с петлей на другом. Он привязал один конец веревки к петле, а другой к середине палки, лежавшей на развилках двух врытых в землю столбиков. Затем он подрегулировал столбики так, чтобы крюк висел в точности параллельно двум стоикам над точкой, находившейся посередине между ними.
— Что это? — спросил Холмотоп, не в силах скрыть своего интереса.
— Еще одна наша коротышечья штучка, — сказал Билл.
Для обозначения того, что он только что сделал, в языке дилбиан не было слова — это было нечто вроде примитивного теодолита. Подвешенный крюк играл роль отвеса, который позволял проверить горизонтальность линии наблюдения, проходившей вдоль прямой палки, лежавшей на двух развилках на верхушках столбиков. Убедившись в этом, Билл присел у заднего конца палки, так что он мог видеть вдоль нее вершину противоположной скалы. Казалось, они лежали почти в точности на одной прямой. Это должно было означать, что два утеса были примерно одной высоты.
