— Смотри не разозли его раньше времени, — непонятно посоветовал Ключевский и ушел к столу. Там уже разливали.
— За Черного Лукича! — и четверо заговорщически переглянулись.
Митя с Димой глядели на них озадаченно.
Вскоре решение о штрафе было пересмотрено. Намеки на отзыв лицензии прекратились. Каналу больше никто не мешал работать и давать людям говорить, что они думают.
А поговорить было о чем. В стране начались какие-то подвижки, вроде бы легонькие, но явно в сторону здравого смысла. Люди будто просыпались от долгого тяжелого сна. Но если бы раньше их быстро по новой приморили, теперь им никто особенно не противодействовал.
И рейтинг премьер-президента уверенно пошел вниз.
По ночным коридорам Московского городского отделения Союза писателей России бродит, смущая охрану, Черный Литератор. В советские годы считалось, что это призрак критика-самоубийцы Н., которого всесильный «писательский министр» Фадеев зачислил во враги народа. Критик сто раз мог погибнуть на лесоповале, но дожил до реабилитации, вернулся в Москву, явился за своим писательским билетом — и прямо в этом коридоре встретил Фадеева. Плюнул ему в лицо, ушел домой и повесился. Фадеев после того случая окончательно запил и вскоре застрелился.
Однако в новейшие времена, когда проверка мифов стала делом несложным, выяснилось, что Н. повесился через пару лет после смерти Фадеева, предварительно успев растратить две тысячи казенных денег. Появилась версия, что Черный Литератор — сам неупокоенный писатель Фадеев, ведь неспроста он шатается на ходу, бурчит невнятное, а кто-то даже слышал, как его рвало в туалете второго этажа. Замечали еще, что привидение странно держит ладони перед собой, будто они у него испачканы, — сразу вспомнилась реплика главного писателя Страны Советов, мол, «у него руки в крови по локоть». Но и тут неувязка: Фадеев несколько месяцев перед гибелью пробыл, как говорится, ни в одном глазу, чем сильно беспокоил Отдел пропаганды ЦК КПСС и натурально пугал коллег. И персональный аутентичный призрак Фадеева, вовсе белый, а не черный, много раз видали ночами в поселке литераторов Переделкино. Особенно он любил являться писателям, отмечающим присуждение Государственной премии СССР.
Наверное, чтобы не забывали, в какой непростой стране живут.
