подойдя к фальшборту, скрестил руки на груди и взглянул вниз.
– Ну, начинайте! – приказал он с видом человека, у которого стынет обед.
Помощник боцмана расправил плетку, замахнулся, и девять косиц со свистом опустились на искалеченное тело мертвеца. Я отвернулся, почувствовав головокружение и тошноту. Блай стоял у поручней и наблюдал за этой сценой, словно находился на скучном спектакле. Размеренные удары следовали один за другим; каждый разрывал тишину, будто пистолетный выстрел. Я машинально считал, мне казалось, что это длится целую вечность, но наконец наступил финал: двадцать два, двадцать три, двадцать четыре. Послышались слова команды, матросы рассыпались. Пробили восемь склянок. Поднялась суета, и я услышал веселый свист боцманской дудки, созывающей матросов на обед.
Когда мы уселись за стол, мне показалось, что Кортни выбросил случившееся из головы. Он поднял тост за здоровье Блая и попробовал суп.
– Остыл, – с сожалением заметил он. – Тяготы моряцкой жизни, – не так ли Блай?
Мой командир ел суп с аппетитом, издавая при этом звуки, более уместные в матросском кубрике.
– Проклятье! – воскликнул он. – Шесть лет назад мы с вами на нашем корабле жили похуже!
– Держу пари, о Таити вы этого не скажете. Я слышал, вы собираетесь еще раз навестить туземных леди?
– Даже не навестить, а пробыть у них довольно долго. Мы проведем там несколько месяцев, пока загрузимся саженцами хлебного дерева.
– Я слышал в городе разговоры о вашей экспедиции. Дешевая пища для рабов в Вест-Индии, а? Как бы мне хотелось отправиться с вами!
– Бог мой, да и я был бы рад! Ручаюсь, вы там неплохо бы развлеклись!
– А что, туземки в самом деле такие красивые, какими изображал их Кук?
– Красивые, если у вас нет предубеждений против смуглой кожи. Они удивительно чистоплотны и достаточно умны, чтобы привлечь самого требовательного мужчину. Сэр Джозеф утверждает даже, что они – лучшие женщины в мире!
– Довольно, довольно! – мечтательно вздохнул наш хозяин. – Я так и вижу, как вы сидите под пальмой среди гарема, которому позавидовал бы султан.
Все еще чувствуя тошноту, я изо всех сил старался делать вид, что ем, и в разговор не вступал. О наказании первым упомянул Блай.
– Чем этот матрос провинился? – спросил он.
Капитан Кортни поставил стакан с кларетом и рассеянно взглянул на собеседника.
– Ах, этот, которого пороли, – наконец понял он. – Это один из марсовых5 капитана Эллисона с «Непобедимого». Говорят, толковый матрос. Он дезертировал, и вдруг в Портсмуте капитан Эллисон видит, как он выходит из пивной. Парень хотел удрать, Эллисон схватил его за руку. Черт побери! Ведь хорошие марсовые на земле не валяются! А этот наглец подбил Эллисону глаз. Но тут проходившие матросы его схватили. Остальное вы знаете. Странно! Наш корабль был всего лишь пятым – восемь дюжин ударов его доконали.
Блай с интересом слушал Кортни и одобрительно кивал.
– Ударил своего капитана? – заметил он. – Проклятье! Он заслуживает даже большего! Нет законов справедливее, чем те, что действуют на море.
– Неужели в такой жестокости была нужда? – не сдержавшись, воскликнул я. – Почему они просто не повесили беднягу?
– Беднягу? – переспросил капитан Кортни, подняв брови. – Вам еще многое нужно узнать, молодой человек. Годик-другой в море закалят его, – не правда ли, Блай?
– Я позабочусь об этом, – ответил капитан «Баунти». – Нет, мистер Байэм, вы не должны сочувствовать подобным негодяям.
– И запомните, – добавил Кортни тоном дружеского предостережения, – запомните слова мистера Блая: «Нет законов справедливее, чем те, что действуют на море». Они не только справедливы, но и необходимы; дисциплина должна быть и на торговых, и на военных кораблях, а мятежи и бунт следует подавлять.
– Да, – поддержал Блай, – наши морские законы суровы, но их справедливость подтверждалась на протяжении веков. А со временем они стали человечнее, – продолжал он не без сожаления. – Килевание уже везде, кроме Франции, запрещено; капитан уже не имеет права приговаривать матроса к смерти.
Все еще находясь под впечатлением увиденного, я почти не ел, но зато пил больше обычного. Офицеры, как и всякие моряки, разговорились о своих общих друзьях, вспоминали адмирала Паркера и битву у Доггер-банки. Когда мы с Блаем возвратились на «Баунти», уже вечерело. Был отлив, и я увидел вдалеке сидящую на мели шлюпку, а рядом несколько человек, которые рыли в обнажившемся морском дне неглубокую могилу. Они хоронили запоротого насмерть беднягу, хоронили ниже уровня прилива, в молчании, без церковных обрядов.
Глава III. В море
На якорной стоянке в Спитхеде из-за встречных ветров мы простояли почти месяц; лишь 23 декабря нам удалось выйти в Английский канал6.
Месяц, проведенный на маленьком судне в компании сорока человек, мог бы показаться мне нескончаемым, но меня столь занимали мои новые товарищи и обязанности, что дни эти пролетели незаметно. На «Баунти» было шестеро мичманов; лейтенант Блай и штурман поочередно обучали нас тригонометрии, мореходной астрономии и навигации. Я вместе со Стюартом и Янгом штудировал навигацию под руководством Блая и должен заметить, что хотя человек этот кротостью не отличался, моряк и навигатор он был превосходный. Оба моих товарища уже имели за плечами опыт плавания в море: двадцатитрехлетний Джордж Стюарт, уроженец Оркнейских островов, неоднократно ходил в плавания, а Эдвард Янг, крепкий красивый парень, которого портило отсутствие почти всех передних зубов, выглядел как настоящий морской волк. Они уже неплохо разбирались в навигации, и мне стоило больших усилий не выглядеть полным тупицей.
