принесла вторую половину. Ян и инь. Но ни на одном из кусков, поднесенных к губам Ивы, ни следа тумана. А потом оба куска зеркала растворились.
Губы Серебряной Снежинки дрожали. Она оглянулась на Соболя, которая покачала головой и начала расправлять платье Ивы, накрыла ноги, здоровую и хромую. У всех на глазах мышцы и сухожилия, которые делали одну ногу Ивы короче, расслабились: хромая при жизни, в смерти Ива лежала прямая и безупречная.
Это зрелище лишило Серебряную Снежинку самообладания. Она положила голову на неподвижную грудь Ивы и заплакала так, как не плачет мать по своему первенцу.
Вугтурой склонился рядом с ней.
– Она говорила, что выдержит испытание смертью, – сказал он. – Я не хотел подвергать ее такому испытанию и не думал, что она так докажет свою правоту. – Почувствовав легкое прикосновение к волосам. Серебряная Снежинка подняла голову и успела увидеть, как встает Вугтурой.
– Возьмите ведьму, – он указал на лишившуюся сознания женщину шамана, и в голосе его звучало отвращение, – и свяжите. Хорошо свяжите, заткните рот и охраняйте, пока не поймаем дикую лошадь.
Вугтурой молча ждал, пока исполнялся его приказ.
– Теперь привяжите ее к спине.
К этому времени Острый Язык пришла в себя, но ее страшная жизненная сила проявлялась только в горящих глазах.
– Я не могу наказать тебя так, как ты заслуживаешь, – сказал ей Вугтурой. – И так как ты была женой моего отца и до того, как обратилась к злу, через тебя с нами разговаривали духи, я думаю, что вообще не смею тебя наказывать. Поэтому я отсылаю тебя отсюда, и пусть духи, которые тебя найдут, поступают с тобой, как хотят. Эййй-яааахх! – крикнул он и хлопнул лошадь по крупу.
В ярости от непривычной тяжести на спине лошадь встала на дыбы, прыгнула и устремилась вперед.
Серебряная Снежинка краем уха слышала, как Вугтурой приглашает фу ю и юе чи – тех, кто не бежал, к смеху оставшихся, – спешиться и воспользоваться его гостеприимством. Она знала, что должна встать, встретить их, как положено, как подобает королеве. Но знала также, что у нее нет ни сил, ни желания делать это – теперь, после смерти Ивы.
Она закрыла глаза и захотела погрузиться во тьму. Но, к ее изумлению, теплые руки подняли ее и удержали.
– Я не могу позволить тебе так горевать, – говорил ей муж. – Что бы сказала она, если бы увидела? Серебряная Снежинка подавила рыдание.
– Она отругала бы меня за то, что я подвергаю опасности ребенка, усыпила бы меня.., усыпила своими горькими травами.
– Тогда прислушайся к памяти о ней, – приказал Вугтурой. – Я.., мы всем ей обязаны. Что ты хочешь, чтобы мы сделали? Скажи только слово, и у нее будут такие похороны, каких не видели степи.
Соболь ахнула.
– Вы только посмотрите!
Две большие лисы, в противоположность обычаю своей породы – лисы, когда возможно, прячутся от людей, – выползли из высокой травы и сели возле тела Ивы, толкая ее носами. Когда Ива не ответила, они резко залаяли, словно заплакали, и снова исчезли.
Серебряная Снежинка печально смотрела им вслед.
– Похороны, каких не видела степь? – повторила она вопросительным тоном слова мужа. – Скажи лучше – похороны принцессы. Могу я попросить…
– Все, что угодно, – ответил Вугтурой.
– Тогда пусть мою Иву похоронят на границе Чины и земель шунг-ню, где-нибудь под зелеными деревьями и вблизи текучей воды. Пусть над ней устроят насыпь, и пусть эта насыпь зеленеет даже среди зимы. Это место должно стать святилищем для всего живого, таким, что ни один охотник не смеет приходит туда. Пусть такова будет память о девушке, верной и ханьцам и шунг-ню, и людям и лисам.
– Пусть женщины подготовят все к погребению. Да будет так, – сказал Вугтурой. – Выедем до начала зимы. Может, с нами поедут и люди из гарнизона. Твоя Ива упокоится до выпадения снега. Но сейчас ты должна пойти со мной и помочь закрепить новый мир. Ведь не зря у тебя такое имя.
Она позволила мужу увести себя к большой юрте, где она по крайней мере вначале должна будет приветствовать воинов из других племен, новых друзей и союзников. За ними слышался плач по Иве, которую в смерти будут приветствовать так, как никогда не приветствовали при жизни. Серебряная Снежинка гадала, а что бы подумала об этом сама Ива.
– Я попрощаюсь с тобой позже, – обратилась она к памяти своей подруги. – Я никогда тебя не забуду, и когда наступит время моих собственных похорон, я присоединюсь к тебе, и мы вместе, как всегда, будем охранять эти земли.
Она смахнула слезы и наклонила голову. Но неожиданно ахнула, схватившись за живот. Глядя на нее, Вугтурой в тревоге остановился, его обветренное лицо посерело. Серебряная Снежинка знала, что из-за колдовства и яда Острого Языка он потерял в прошлом детей.
– Все в порядке, – сказала она. – Просто меня пнул наш сын.
– У него смелость матери, – ответил Вугтурой. – И его мать должна сесть.
И в этот момент и впоследствии Серебряная Снежинка готова была поклясться, что услышала смех Ивы.
Эпилог
Придворные чиновники согласовали протокол и порядок приема за месяцы до приезда в Шаньань сына и
