что парень имеет вторую степень по ксенобиологии и лингвистике. Как многие безденежные студенты, он согласился отслужить пять лет в линейных войсках советником и аналитиком, для того чтобы отработать свою стипендию. Существующее положение помогало боевым частям иметь в своем распоряжении первоклассных специалистов в таких областях, как медицина, естественные науки и инженерное дело.
В настоящее время Кениг помогал Тренту допрашивать одного из туземцев-добровольцев. Если бы хоть один их них мог пролить свет на причину нападения кочевников…
К сожалению, все наемники прибыли из Орга. В основном это были разорившиеся торговцы, которые предпочли службу в Иностранном Легионе долгой дороге домой и позору нищеты. О положении в кочевых племенах они знали очень немного, — по крайней мере, постоянно твердили о своем неведении.
Трент жалел о том, что в «Песчаном Замке» они не организовали разведывательную деятельность.
Имея терпение и доступ к огромным возможностям имплантанта, опытный офицер Разведслужбы мог провести непосредственное считывание информации, что было бы куда надежнее устаревшей технологии, в которой использовались наркотики или сканирование.
Но это лишь мечты. Единственный имплантант в «Песчаном Замке» принадлежит капитану Хоули, а Трент сомневался, что у старика хватит воли и гибкости ума для такого рода допроса. Если бы Фрейзер прослужил в Разведуправлении подольше или родился на Земле, то он мог бы тоже иметь имплантант. Уж он-то бы знал, как провести подобную процедуру — как-то раз, на заключительном этапе подавления восстания на Ханумане, он объяснял это Тренту, — но сам имплантанта в руках никогда не держал. В результате им оставалось надеяться лишь на устный допрос, предпринимая попытку за попыткой выудить из добровольцев хоть каплю полезной информации. Трент надеялся, что рано или поздно те предоставят легионерам хоть что-то, заслуживающее внимания.
Сержант устало откинулся в кресле. Кениг поманил пальцем следующего водяного и указал ему на стул напротив себя. Он проверил настройку лингвистического микропроцессора, прикрепленного за ухом. Кениг считал, что не стоит целиком полагаться на собственное знание местных диалектов; компьютер делал это несравненно быстрее, что давало возможность сконцентрировать внимание и извлекать крупицы полезной информации из всего, что наговорит допрашиваемый за сеанс. Рассчитанный только на одну задачу микропроцессор не мог конкурировать с имплантантом, но все же был удобным средством и облегчал работу.
— Твое имя и клан? — спросил Кениг очередного кочевника на его родном языке.
Трент почувствовал приступ зависти, когда увидел, что ответственному офицеру не понадобился курс обновления памяти перед новым допросом. Способности Кенига к изучению языков инопланетных цивилизаций просто ошеломляли, казались сверхъестественными. «Зато, — утешая себя, подумал Трент, — он ни черта не смыслит в таких вопросах, как, например, организация засады или установка оборонительных укреплений. Каждому свое».
— Я — Оомуур из Клана Морских Утесов, — ответил туземец. Его слова мягким шепотом раздались в ушах Трента.
— Куда же плавают люди твоего клана, Оомуур-Морской-Утес? — напыщенным тоном спррсил Кениг.
Глазные стебельки водяного поникли, будто среагировав на боль.
— Лишь немногие из Морских Утесов плавают, — ответил он. — Все они… разбросаны по дальним морям.
— Его клан уничтожили? — спросил Трент Кенига.
Специалист задумчиво кивнул:
— Такое случается нечасто. Обычно межклановые конфликты кочевников сходны с набегами на город — налеты, перестрелки, небольшие стычки и тому подобное. Вольные Пловцы не имеют точно очерченных территориальных владений, не имеют понятия о праве собственности и, кроме того, это же огромный океан. Обычно при возникновении споров тот или иной клан просто уплывает прочь.
Трент задумчиво покрутил свои рыжеватые усы.
— Последнее время кочевники провернули столько занятных вещей… Продолжай-ка.
Кениг кивнул.
— Как ты потерял свой клан, Оомуур?
Жабры туземца заколыхались, на лице отразился ужас, смешанный с сильным эмоциональным стрессом.
— Хоор напал на мой Клан. Напал потому, что соединиться его Племенем Племен хотели мы нет.
— Наконец-то, — тихо пробормотал Трент. Наконец-то они напали на след.
— Что ж, давайте еще раз проанализируем все, что нам известно на данный момент, — капитан Дэвид Хоули подался вперед, читая рапорт Фрейзера. — Этот Хоор стал вождем кочевников и пытается соединить кланы в коалицию — нечто вроде племенной империи. Полагаю, что подобная организация общества прежде была невозможна вследствие «возвышенных» территориальных инстинктов, или чего-нибудь этакого.
Слово взял сидевший в углу кабинета Кениг.
— По правде говоря, вы правы, сэр, — начал он с сухой педантичностью в голосе. — У кочевников очень слабо развито чувство собственности на территорию, но они остро ощущают иерархическую лестницу племени и преданность клану. Никогда вождь одного клана не станет выполнять приказы Другого, — ответственный офицер сделал паузу, что бы уточнить сообщение бортового компьютера. — В нашем случае, судя по всему, мы имеем дело с исключением особого рода. Этот Хоор, похоже, лишился своего клана, когда его племя попало в засаду.
— Бежать было поздно. Спаслись немногие, и в их числе — Хоор.
— И что из этого? — Хоули начинал проявлять нетерпение от по-академически размеренного объяснения. — Что из этого?
— Разрешите мне, — вмешался Фрейзер. — Из полученных сведений, сэр, нам стало известно, что Хоор присоединился к другому племени. Иногда кочевники так делают, но при этом к ним всегда относятся как к посторонним. Крайне редко случается, чтобы кочевое племя полностью признало такого чужака своим. К сожалению для нас, этот Хоор — нечто вроде военного гения. В буквальном смысле. Даже сделав скидку на то, какого сорта информацией — культовыми легендами и сказаниями — нас потчевали наемные разведчики, этот парень произвел революцию в методах ведения войны. Хоор научил кочевников координировать боевые действия и использовать гибкую тактику — мы ведь сами видели это при атаке. Это значит, они могут использовать преимущества или отступать.
До Хоули внезапно дошло.
— Чингиз-Хан! — воскликнул он. — Чертов Чингиз-Хан!
Фрейзер довольно кивнул, по достоинству оценив точность сравнения:
— Да, сэр. Хоор, похоже, применяет такой же подход, что и когда-то Чингиз-Хан у монголов. Когда он набрасывается на очередное племя, то у того обычно два пути — либо присоединиться, либо быть полностью вырезанным.
— Выходит, они подчиняются его приказам?
— Скорее, прислушиваются к его советам, — уточнил Фрейзер. — Теоретически он все такой же бедный мальчик-сирота без роду без племени… но вожди и военачальники коалиции кланов рассматривают его как мудрого советника. Пока он продолжает побеждать, они будут пользоваться всеми преимуществами своей новой империи. Меньше споров, меньше соперничества, и великолепный шанс расправиться с горожанами…
— А также с теми ребятами, которые вооружены до зубов и обладают высокими технологиями, то есть с нами, — добавил Хоули. — А что из всего этого исходит от самого Хоора, и что — от некоей третьей, внешней стороны?
— Трудно сказать, сэр, — сказал Фрейзер. — Эти сведения получены нами от трех кочевников из числа наших добровольцев. Двое из них — представители племен, не пожелавших присоединяться к коалиции, и потому вырезанных, третий — бывший торговец, повторяющий базарные слухи. Пока ничто не говорит о каких-либо пришельцах. — Он пожал плечами. — Возможно, что где-то скрываются семти, я вполне могу в это поверить. Вы ведь знаете, как они любят управлять, оставаясь в тени. Но пока у нас не окажется побольше информации, я воздержусь от каких-либо определенных суждений.
