Майкайла кивнула, продолжая жевать овсянку. Она, кажется, не замечала ни вкуса, ни температуры еды и даже, пожалуй, не вполне осознавала, что сидит за столом и ест. Харамис нахмурилась. Перед ней, видимо, не тот человек, которого можно стимулировать пищей. Что вообще эта девочка ценит в жизни, кроме своего Файолона? Как найти с ней общий язык?
Майкайла покончила с едой и со звоном уронила ложку в пустую тарелку.
Харамис отправила использованную посуду на кухню взмахом руки — и Майкайла даже не обратила на это внимания. Конечно, она видела, как волшебница обращалась с грязными тарелками вчера вечером, и уже знала, что это возможно, но если она намеревается воспринимать магию как нечто само собой разумеющееся… Впрочем, может быть, это даже поможет в обучении. По крайней мере, эта девочка не станет тратить целые часы, восхищаясь каждой мелочью. Хотя нет никакого сомнения в том, что чувство удивления, обладай она им хотя бы в малой степени, оказалось бы очень полезным…
Харамис отвела Майкайлу в библиотеку и начала в самых общих чертах объяснять основы и принципы действия магии:
— Ты, очевидно, знаешь крайне мало о магических силах, Майкайла, так что пусть это будет твоим первым уроком в нашем искусстве. Маг никогда и ничего не должен делать без необходимости — даже самые простые вещи. Сегодня утром я отправила Квази домой верхом на ламмергейере, ибо в противном случае он замерз бы насмерть. Перед этим я вызывала ламмергейеров, отправляясь к вам, — только потому, что вам грозила страшная опасность. Вы лишились лодки и слишком мало знали о том, как вести себя со скритеками. Ситуация вынудила меня вытаскивать вас из той ловушки, в которую вы попали по собственной глупости. Ты меня понимаешь.
— Нет, — сказала Майкайла, — я вас не понимаю. Во-первых, никакая особенная опасность нам не угрожала. До ближайшего скритека было полдня пути — на лодке, да еще вниз по течению.
— Встреча со скритеком — слишком большой риск, чтобы здравомыслящий человек подвергал этому свою жизнь, а человек ответственный — жизни своих товарищей.
Майкайла непроизвольно вздрогнула, вспомнив судьбу Транео. Но она не забывала и кое-что другое.
— Мы находились совсем недалеко от родного селения Квази, когда вы забрали нас оттуда и притащили сюда. Квази едва не замерз насмерть, а Файолон заработал воспаление легких. Но даже если отбросить все эти мелочи, что, собственно, дурного в использовании ламмергейеров?
— Дурного ничего, — спокойно ответила Харамис, словно не замечая сарказма собеседницы, — но только это неразумно и излишне. Кто знает, может быть, над нами, или над страной неожиданно нависнет страшная опасность, а ламмергейеры окажутся совершенно измученными и уставшими как раз в тот момент, когда они больше всего нужны? Придет день, когда, я надеюсь, ты поймешь, что необходимо, а что — нет, и это знание ты не найдешь ни в одной книге, ни в одном устройстве Исчезнувших. Если это знание ты не обнаружишь в своем собственном сердце, Майкайла, ты в нужный момент не отыщешь его нигде. Это единственное, чему я могу научить тебя, и если нам повезет, этого окажется достаточно. Все остальное, вроде заклинаний и тому подобного, тебе может сообщить любая знахарка из оддлингов. Вот именно этих-то знаний и недоставало Орогастусу — хотя кое-кто и не хочет себя утруждать выслушиванием моих наставлений.
Но Майкайла из ее речи ухватила лишь слова, меньше всего относившиеся к делу.
— Вы говорили, что мы слишком мало знаем о том, как общаться со скритеками. Не могли бы вы тогда научить меня языку их личинок?
Харамис кивнула:
— Говоря точнее, ты научишься общаться с ними без слов, своим сердцем. Слова здесь не подходят; не знаю, есть ли у них вообще такая вещь, которую можно назвать языком. Но все-таки ты сможешь их понимать.
— Понимать личинок скритеков? Я, пожалуй, с куда большей охотой научилась бы убивать их! — Перед глазами Майкайлы все еще стояла картина гибели Транео, которого личинка утянула в воду.
— Это слишком жестокая и ограниченная точка зрения. В жизни найдется свое место и предназначение даже для скритеков, хотя, признаюсь, мне оно неизвестно. — Волшебница поймала удивленный взгляд Майкайлы, и в глубине души он ее позабавил. — Да-да, на свете есть множество вещей, которых не знаю даже я.
Лицо Майкайлы красноречиво говорило, что прежде ей не приходило в голову, будто старая волшебница может чего-то не знать.
— Ты так думаешь о скритеках оттого, что сама не можешь найти им никакого применения, верно? — Харамис продолжала урок.
— Я представить себе не могу, чем они вообще могут быть кому-нибудь полезны.
— Чья тут вина — самих скритеков или ограниченности твоего воображения? — спросила Белая Дама. — Возьмем хотя бы то, что их яйца употребляют в пищу некоторые оддлинги.
Майкайла не переставала удивляться, почему оддлинги не держат вместо этого какую-нибудь домашнюю птицу. Хотя в болотах действительно, пожалуй, не найдется подходящих мест для ее разведения. А еще она подумала, что ради того, чтобы поменьше встречаться со скритеками, стоит найти какую-нибудь другую пищу. Но выглядеть спорщицей девочке не хотелось, и она решила не поднимать этот вопрос.
Харамис продолжала свою лекцию до полудня, а потом, выбрав одну из книг о глядении в воду, протянула Майкайле:
— После полдника начни ее читать. И не забудь, что я тебя потом проверю, так что читай внимательно. В жизни нет ничего важнее, чем учение. Никогда не забывай этого. В самый неожиданный момент что-то, выглядевшее совершенно несущественным, может оказаться важнее всего. Нас чаще всего губят или спасают не самые важные, а какие-нибудь мелкие детали.
Майкайла кивнула, но выглядела она утомленной, хотя все такой же непокорной. «Ну и пусть, — решила Харамис. — Мне безразлично, что она обо мне думает, покуда она не оставляет занятий. Но я совершенно ее не понимаю. Я отдала бы все на свете за науку, которой она теперь обучается с моей помощью».
После полдника, пока Харамис разговаривала в своем кабинете с Узуном, Майкайла исчезла. Харамис думала, что та в библиотеке, пока не пошла звать ее к обеду. Библиотека оказалась пуста, так же как и спальня, которую волшебница велела Энье приготовить для девочки. Показал ли ей кто-нибудь новую комнату? Харамис направилась через зал к комнате Файолона, уверенная, что найдет девочку там.
Уже подходя к комнате, она отчетливо услышала голос Майкайлы и остановилась возле двери, прислушиваясь к разговору, но уже через несколько мгновений поняла, что это не разговор: девочка читала вслух книгу по магии. Харамис заглянула в комнату. Файолон спал, но Майкайла продолжала сидеть на деревянной табуретке возле кровати. Левой рукой она держала его за руку, а правой придерживала лежащую на коленях книгу, читая мальчику вслух.
— Не думаю, что ему удастся многое понять, — заметила Харамис. — И уже пора обедать.
Майкайла заложила книгу пальцем и обернулась.
— Если вы о том, что он не улавливает каждое произнесенное мною слово, — холодно сказала она, — то вы, без сомнения, правы. Он был в бреду, прежде чем заснул. Но звук моего голоса, как видно, его успокаивает. И кроме того, — добавила она, прежде чем Харамис успела подвергнуть критике место, выбранное ею для чтения, — я лучше запоминаю прочитанное, если читаю ему вслух.
Харамис решила, что об этом не стоит спорить. Она устала, голодна и не привыкла общаться с детьми.
— Иди и съешь обед, — сказала она, — а после обеда, надеюсь, переберешься в свою комнату.
— У меня будет другая комната? — спросила Майкайла.
— Да, — твердо сказала Харамис. — Я скажу Энье, чтобы провела тебя туда после обеда.
Майкайла оглядела комнату, которую указала ей Энья. Находилась она на том же этаже, что и прежняя, и это девочку заметно обрадовало. Ей не хотелось удаляться от Файолона. Одна из стен комнаты оказалась каменной — видимо, внешняя стена башни, — с двумя небольшими застекленными окошками, за которыми из-за темноты ничего не удавалось разглядеть. Оставшуюся часть стены прикрывали гобелены.
Здесь оказалось на удивление тепло, даже слишком, и дело тут было не только в выложенном
