весомые дела и что их результат как будто бы зависит и от меня, хотя и не понимаю как.
— Мои люди говорят — вы утверждаете, будто среди вашего народа были чем-то вроде принца, — сказал Ройанс.
Харуз взглянул на немолодого лорда с немалым удивлением.
— У вас неплохие шпионы, — заметил он.
— Чтобы прожить столько, сколько прожил я, без этого не обойтись. — Он кивнул Оберну. — Это правда? Вы действительно принц?
— Мой отец — верховный предводитель Морских Бродяг, которые теперь живут в Новом Волде — том месте, которое когда-то называлось Яснекрепостью, как нам сказали. Крепость пустовала. Не знаю, делает ли это меня принцем. Я всегда был просто телохранителем отца.
— Но тем не менее вы человек, не лишенный веса, — заметил Ройанс. — Спасибо вам, Оберн. Пожалуйста, считайте себя почетным гостем не только графа Харуза, но и моим тоже. А моим расположением пренебрегать не стоит.
— И я вас за него благодарю.
Наступило молчание, и Оберн понял, что его роль в таинственных событиях дня закончена. Встав, он кивнул и удалился из зала.
Двое мужчин, оставшихся за столом, некоторое время молчали. Ройанс потребовал кубок вина и задумчиво пил его, лениво отщипывая понемногу от кисточки винограда и куска молодого сыра.
А потом вдруг резко отодвинулся от стола.
— Я согласен, лорд Харуз — теперь, когда я ее увидел и поговорил с ней. Вы привезли ее сюда, чтобы показать нам всем, что она собой представляет. Вы поняли это первым, а теперь это знают и все члены Совета. И хотя вызова не последовало, нам необходимо отправиться во дворец. — Он встал и подал руку Ясенке. — Пойдемте со мной, дитя мое. Вам необходимо кое с кем повидаться — пока еще не слишком поздно.
Спальня короля Борфа была еще более обычного набита придворными и прихлебателями. Иса распорядилась, чтобы на возвышении рядом с кроватью короля ей поставили стульчик, и теперь сидела на нем, глядя на своего умирающего мужа.
Даже самым большим оптимистам было очевидно, что последние минуты короля приближаются стремительно. С некоторым раздражением королева отметила отсутствие всех членов Совета. А потом пятеро из них пришли все вместе. Но куда же делся Ройанс? И Харуз? Неужели Ройанс решил ей изменить? Без него… Королева отказывалась даже думать о такой возможности. Нет, он ей верен: просто что-то очень важное задержало его, помешав прийти к постели Борфа в этот решающий момент. А Флориан…
Казалось, ее мысль стала магическим призывом: Флориан прошествовал по спальне в сопровождении своих фаворитов и гуляк. Держались они совершенно не так, как подобало бы в присутствии умирающего. Принц схватил мастера Лоргана за рукав.
— Сколько еще проживет король? — спросил он.
В голосе принца прозвучали нотки нетерпения, которые разгневали Ису. Она резко повернулась к сыну.
— Придержи язык! — прошипела она, словно готовая к броску змея. — Ты вполне мог бы подождать, пока он испустит последний вздох, а уже потом карабкаться на трон, который для тебя явно велик!
Принц открыл рот, намереваясь что-то ответить, однако ему помешал приход еще одной небольшой группы придворных. Он уставился на них, в кои-то веки потеряв дар речи.
Это пришел Ройанс, а следом за ним — Харуз с какой-то незнакомкой, совсем юной. Ройанс ударил своим посохом в пол, требуя внимания.
— Пусть знают все, — провозгласил он голосом, наполнившим все помещение, — что пока наша милостивая королева носит четыре Великие Кольца, древняя власть, которую я поклялся поддерживать, действует! И все, что я делаю, делается ради нее.
С этими словами он поклонился королеве и посторонился.
Гулкий стук посоха в пол привел короля в чувство: он неожиданно сел на постели и устремил взгляд на молодую женщину, которую пропустил вперед Ройанс. Слезы выступили у него на глазах, а потом потекли по щекам. Задрожав, Борф простер вперед руки.
Иса потянулась к нему, поймала его пальцы и начала произносить призыв к Кольцам. Однако король ее не слушал. Вырвавшись, он снова потянулся вперед, словно в приветствии. Дрожащим голосом, но достаточно громко, чтобы его услышали все присутствующие, он обратился к девушке, которая стояла с Харузом и Ройансом:
— Дочь! — сказал он и повторил еще раз: — Дочь! Добро пожаловать, дочь моя!
— Никакой дочери нет! — яростно возразила Иса. Она подняла руки: — Клянусь в этом силой Колец! — Но, к ее ужасу, руки задрожали и опустились: Великие Кольца внезапно сделались слишком тяжелыми… Если то, что она подозревала — но не осмеливалась признать, — правда, тогда терять время было нельзя. То, чего не увидят придворные, можно будет отрицать.
— Ройанс, очистите помещение. Тому, что произойдет дальше, свидетелей быть не должно.
Она хотела заставить замолчать короля, который все еще пытался говорить сквозь предсмертные хрипы, клокотавшие у него в горле.
— Не мешай! — сказал вдруг Борф так решительно, как не говорил уже много дней. — Кровь взывает к крови. И здесь стоит моя плоть и кровь — моя дочь.
И он улыбнулся девушке с необычайной нежностью и любовью.
До Исы донесся легкий аромат ее духов. Она мгновенно узнала его. Король повернул голову и обратился к той, чье присутствие оставалось невидимым для всех остальным.
— Теперь я все понял, Алдита, возлюбленная моя. Моя дочь…
Он глубоко вздохнул, закрыл глаза — и упал на подушки так тяжело, как не может упасть живой человек.
Иса в ужасе уставилась на него, а потом повернулась, чтобы посмотреть на девушку, которую Борф признал своей дочерью. Толпа придворных отступила, оставив Ясенку одну в пятне света. Девушка сжимала перед собой руки, а на ее лице отражалось потрясение увиденным и услышанным. Она испытывала немалое отвращение к этому обрюзгшему существу, которое только что назвало ее своей дочерью. На ней был цвет Ясеня — синий, какого при дворе не видели уже шестнадцать лет. Неудивительно, что Иса не сразу поняла, кого она перед собой видит: это не была трясинная полукровка, то нелепое создание, которое она мысленно себе представляла! На шее девушки висело ожерелье со знаком Дома Ясеня — символом, который Иса уже не думала увидеть.
— Кто… — только и смогла выговорить королева.
— Я — Ясенка, — проговорила дрожащим голосом женщина — вернее, юная девушка.
И королева наконец узнала дочь Алдиты и Борфа, устремив взгляд в лицо, соединившее в себе черты ее злейшей соперницы с чертами ее мужа, мертвое тело которого лежало между ними.
Среди зрителей началось чуть заметное движение: слабый намек на то, что на глазах у королевы формируются новые партии. Лизоблюды Флориана, естественно, остались стоять рядом с ним, однако остальные колебались, собираясь сделать небольшой шаг, который покажет их готовность предпочесть принцу даже внебрачную дочь короля.
И внезапно прозревшая королева обрела способность мыслить быстро и решительно. Своим кратким объявлением Ройанс предоставил Исе выбор, зная, как глубоко она презирает принца. И у нее, и у Флориана немало врагов, которые рады будут добиться возведения на трон Ясенки только для того, чтобы избавиться от королевы и ее сына. Для них королевская кровь, унаследованная Ясенкой от обоих родителей, станет достаточным предлогом. Их не обеспокоит то, что Ясенка понятия не имеет о том, как править страной. Нет, как раз это их вполне устроит: ведь в этом случае они смогут присвоить ту власть, которая всегда теряется в моменты падения королевских династий. Сейчас большую часть власти удерживали Иса и Совет, для которого бастард стал бы простой марионеткой. И Иса, конечно, по-прежнему останется властью, действующей за троном… Такая возможность выглядела очень соблазнительной.
Был момент, когда Иса сама всерьез думала о том, чтобы отстранить Флориана от власти, как неспособного править. Но уйти в сторону ради ребенка соперницы, допустить, чтобы кровь Тиса полностью потеряла права на трон? Нет! Она — жена, а теперь вдова короля, и, каким бы непригодным к власти ни был
