По настоянию Ранноры Ясенка за ужином села рядом с ней, а Горин, конечно же, рядом с Ясенкой. Может, из-за Горина Иса была особенно сердечна с Ясенкой, и, к облегчению Рохана, холодность королевы не подпортила вечер.
Рохан не нашел предлога раскрыть планы колдуньи ни тем вечером, ни в последующие дни. К тому же не было никакого знака о том, что время пришло, как обещала Зазар. Его доверие к знахарке изрядно пошатнулось. Разочарование постигало Рохана каждый раз, как он пытался переговорить с Горином и Ясенкой, поскольку они всего лишь убеждали его не терять веру в Зазар и ее силу.
Горин выкинул такое, что взбудоражил немало умов; утром он присоединился к королевскому призыву и пробежал вместе с молодежью в полном вооружении от Ренделшама до Крагдена, чем подал пример тем представителям высшей знати, которые воображали себя воинами. Потом он тренировался вместе с молодыми, испытывая их отвагу и умение. Многие из последовавших примеру Горина, как вскоре заметил Рохан, задыхались и багровели с натуги, хватались за кувшины с водой, в то время как Горину все воинские труды были вроде бы нипочем. Рохан гордился человеком, который стал мужем его приемной матери и взял на себя роль его приемного отца.
— Ты сильно продвинулся, — сказал Горин Рохану в конце одного из учебных боев. — Я мог бы еще кое-чем позаниматься с тобой. Ты никогда не пробовал работать одновременно мечом и кинжалом?
— Мой отец умел. Но, смею сказать, он был намного лучшим бойцом, чем я.
— Это его меч? Меч Ринбелла?
— Да, сударь, — ответил Рохан, протягивая Горину обоюдоострый меч с тщательно покрытыми свинцом лезвиями.
— Отличная работа, — похвалил Горин, возвращая меч Рохану. — Никогда не должно лечь на него ни позора, ни бесчестия.
— Да, среди Морских Бродяг есть такая легенда. Меч Ринбелла будет сражаться только за того, кого сам изберет своим хозяином. И если хозяин обесчестит себя, меч выпадет из его руки и не станет его защищать. Но это всего лишь легенда. О древнем оружии много сказок ходит.
Горин улыбнулся.
— Конечно. Ну, защищайся.
При помощи Горина Рохан за несколько дней узнал куда больше о тонкостях боя на мечах, чем во время традиционного заучивания движений, на которых настаивали учителя вроде сержанта Дуйга. Многие дворяне, не желая уступать северянину-изгнаннику, присоединились к упражнениям. Даже глава Совета, лорд Ройанс, пожелал помериться силами с графом Горином. Пробудив в себе дух ястреба, бывшего знаком его рода, Ройанс вполне достойно держался против более молодого соперника, уступая ему в выносливости, но не в умении.
— Мы должны продолжать эту практику, — сказал он Горину. — Мы должны биться, пока хватит сил, и не полагаться только на юных, ибо грядут суровые времена. — Он улыбнулся, показывая на свой пояс. — Я затянул его еще на одну дырку и, думаю, через денек-другой затяну на следующую. Как и многие старики, я растолстел и обленился.
— Только не вы, сударь мой, — ответил Горин. — Вы — пример для всех нас, и угнаться за вами трудно.
— Сдается, надо устроить еще одно состязание — для старших дворян. Я сам предоставлю приз!
— Желаю вам его и выиграть, — сказал Горин, отсалютовав старику.
Рассмеявшись, лорд Роайнс пошел прочь совершенно юной, уверенной походкой.
— Вы подаете хороший пример, — заметил Рохан. — Надо же — вытащить этих бездельников из мягких бархатных кресел и загнать на учебный плац, чтобы делом занимались, а не старинные свары лелеяли. Между теми, кто еще вчера был готов друг другу глотку перервать, даже какое-то подобие перемирия возникло. Я ничего похожего сделать не смог бы. — Он машинально прикоснулся к амулету, подаренному Зазар.
— Будь уверен — колдунья скоро нашла бы способ повернуть это перемирие к своей пользе и разжечь еще более кровавые раздоры. — Горин смахнул пот со лба. — В каких состязаниях ты участвуешь?
— Только в самом зрелищном — в конном поединке. Там много таких, кто куда лучше меня, но это не имеет значения. Если Айронфут не поможет, я вылечу из состязания очень быстро. Но тогда у меня будет куда больше времени понаблюдать, где возникают ссоры, и, надеюсь, уладить их.
Сержант Дуйг созывал молодых предводителей королевского призыва. Горин хлопнул Рохана по плечу и подтолкнул его:
— Он даст вам окончательные наставления на утро и скажет, каким порядком вы идете по списку. Не падай духом — встретимся вечером в Большом Зале.
19
Тем же вечером Рохан пошел искать Анамару. Хотя он знал, что девушка любит покой и одиночество, он решил потревожить ее. Рохан нашел ее на обычном месте за нижним столом, причем сидела Анамара даже дальше от главного стола, чем полагалось дамам из свиты королевы-вдовы. Поверх платья девушка набросила плащ, а капюшон надвинула так, чтобы никто не видел ее лица.
— Мне не хватает вашего общества, леди, — сказал Рохан. Ему показалось, что Анамара побледнела при этих словах. — Вам запретили говорить со мной? — спросил он с прямотой, на которую прежде не осмелился бы. Но он взял своим девизом риск и потому говорил, ничего не скрывая.
— Нет, не совсем так, — ответила Анамара.
— Хорошо. Тогда я осмелюсь просить у вас знака благосклонности, чтобы надеть его завтра на турнир.
— Я… я о таком и не думала. Может, вот это подойдет? — Откуда-то из-под плаща она достала комочек слегка помятого голубого шелка — розу, которую он подарил ей в саду тем самым морозным утром.
Рохан взял шелковую розу и поднес к лицу. Да, она благоухала теплой, нежной кожей девушки…
— Буду с гордостью носить ее, а потом подарю вам еще одну. А хотите — и все десять.
Анамара открыла было рот и снова сомкнула губы.
— Берегите себя, — чуть помедлив, прошептала она.
Он встряхнул рукой, и роза развернулась, превратившись в шарф.
— Это хороший знак, на который все остальные будут смотреть в восхищении и изумлении, — сказал он. — И не бойтесь — я поберегу себя и навсегда останусь вашим защитником, если вы того пожелаете.
Она не ответила, только отвернулась и еще глубже натянула на голову капюшон.
Рохан, хотя и был сбит с толку, счел возвращение шелковой розы добрым знаком. Потом он выяснит, почему девушка так сторонится его, и, если сможет, устранит причину.
День турнира очень кстати выдался холодным и ясным. Дыхание воинов стояло в воздухе облачками пара, пар вылетал из ноздрей нетерпеливых боевых коней. Копыта стучали по замерзшей земле, словно сталь билась о сталь.
Большой крытый помост для зрителей был возведен в конце ристалища, разбитого прямо у городских стен, и королевскую ложу укрыли затейливо вышитым королевскими гербами сукном. Несколько ступеней вели от нее вниз к небольшому возвышению, приподнятому над ристалищем. Отсюда король, юный Перес, будет вручать призы. Сегодня старая вдова скроется в тени Переса, а Ясенка с Горином будут сидеть рядом с его матерью, Раннорой.
Нет, поправил себя Рохан. Только Ясенка. Горин примет участие в состязаниях, спешно назначенных для высшей знати — как только стало понятно, что старики хотят и сами поразмяться, а не просто любоваться на подвиги молодежи. Турнир станет воистину Большим Турниром. Горин даже послал за своим любимым боевым конем, огромным гнедым жеребцом по кличке Ноготок. Как успел узнать Рохан, нордорнцы имели обыкновение давать своим бешеным боевым коням милые, кроткие имена — чем злее жеребец, тем ласковей и невиннее имя. Ноготок был на редкость страшным зверюгой, и никто, кроме Горина, на нем ездить не мог. Когда Ноготок шел рысью, он высоко поднимал передние копыта, горделиво пританцовывая, а когда несся галопом, сносил на своем пути все.
Рохан надеялся увидеть Горина, прежде чем нарочно полетит из седла на землю. Ему придется выбыть из состязаний, чтобы наблюдать за тем, что творится вокруг. Рохан понимал, что если будет занят в турнире, то ничего не сможет предпринять.
