Ладно. Посмотрим, не сможем ли мы узнать, что в мыслях у твоей птички. — С этими словами она протянула пилюлю Анамаре. — Съешь ее, она очень приятная. Попробуй.
Анамара помедлила мгновение-другое. Потом выхватила пилюлю из пальцев Зазар, бросила в рот и проглотила. И почти сразу она закрыла глаза и упала.
— Матушка! — в ужасе воскликнул Рохан. — Вы убили ее!
— Чушь порешь, молодой дурень! — отрезала Зазар. — Дурак и влюбленный щенок. Я не убила твою пташку. Я просто заставила ее уснуть. А теперь и мне пора.
Знахарка скатала еще одну пилюлю и проглотила ее. Точно так же, как и Анамара, знахарка упала на плотно утрамбованный земляной пол своей хижины и начала похрапывать.
С тяжелым сердцем Рохан еще раз осознал ту опасность, которой подвергла чародейка Анамару. Невинная и доверчивая, как птичка, девушка могла проглотить все что угодно — и отравилась бы, останься она одна в Трясине. Волосы на затылке Рохана зашевелились, как было всегда в случае надвигающейся опасности. Не смея уложить Анамару и Зазар на кровать и в то же время боясь, что они застынут на полу, он подтащил обеих поближе к очагу и накрыл циновками.
Потом положил себе миску лапши — на сей раз с изрядным количеством мяса, — чтобы утешиться в тоске одинокого ожидания.
Рохан лишь тогда понял, что сам клюет носом, когда Зазар резко села, разбудив его.
— Весьма любопытно, — сказала Зазар.
— Что любопытно, матушка Зазар?
— То, что я узнала, конечно же. У тебя что, тоже в голове пусто, как у твоей дамы сердца?
Рохан пропустил эти слова мимо ушей, зная, что после магических трудов Зазар всегда раздражительнее обычного. Да и вид у нее был куда более усталый, чем можно было бы ожидать после сна. Рохан поспешил предложить ей миску похлебки. Знахарка с жадностью проглотила еду, быстро всасывая ленточки лапши.
— Это не вдова сделала с Анамарой, но и она отчасти в этом виновата, — сказала Зазар, вытирая рот тыльной стороной руки. Она протянула миску за добавкой, и Рохан быстро наполнил ее. — Вдова и Флавьель работали вместе, как мы уже знаем. А чего мы не знаем, что Флавьель умудрилась скрыть ото всех, даже от меня, когда я в первый раз ее навестила, — так это что девочка-птичка, родня Дому Ясеня, была ценой договора между вдовой и Флавьель.
— Цена договора? Не понимаю.
— На свете есть вообще очень мало вещей, которые ты понимаешь, — отрезала Зазар. Тем не менее между глотками она продолжила: — Когда Флавьель выполнила бы то, чего ждала от нее старая вдова, уж не знаю, о чем они договорились, — колдунья потребовала бы в качестве платы Анамару. Таково было соглашение, хотя я сомневаюсь, что старая вдова до конца понимала его смысл. Таким образом, даже если вдова и попыталась бы выпутаться из этого дела, Флавьель свое получила бы все равно.
— Зачем? — спросил Рохан. Несмотря на то что он сидел рядом с очагом, его пробрал холод.
— Да для чего угодно, — ответила Зазар. — Флавьель могла сделать из нее все, что ей захотелось бы. Служанку — и это, возможно, было бы еще самым лучшим исходом. Она могла использовать силу и юность Анамары при наложении заклятий. Сдается мне, что и вдова порой тянет чужую силу. Конечно, если она пообещала Анамару колдунье, то неудивительно, что она не одобряла твоего ухаживания за ней. И тут есть еще более мрачный смысл.
— Расскажи мне, прошу тебя, — стиснул зубы Рохан. Он и так уже услышал куда больше, чем хотел бы, но понимал, что это еще далеко не все.
— Флавьель могла держать Анамару для того, например, чтобы та соблазняла молодых людей, что и сама колдунья попыталась проделать с тобой. Других она вознаграждала бы телом твоей дамы. Или потратила бы жизнь Анамары на какое-нибудь мерзкое заклятие, и никто ничего и не узнал бы. Об этом старая вдова догадывалась, но помалкивала. В конце концов, она всего лишь седьмая вода на киселе Дому Ясеня.
— И все это ты узнала во сне?
— Я заглянула в мысли Анамары, в самую глубь ее ума. Твоя девушка куда больше обо всем этом знает, чем осознает. Или на ее разум слишком рано набросили вуаль. То зелье, что я ей дала, немного приподняло завесу страха и беспомощности, которая оплела ее в тюрьме вдовы.
— Вдова… — начал было Рохан мрачным тоном.
— Является законной правительницей этой страны, — перебила его Зазар, — и будет ею, пока четыре Кольца сами не покинут ее. Спрячь подальше свою гордость, влюбленный щенок. Ты лезешь в дела, в которых почти ничего не понимаешь. Или вообще ничего. Прежде всего помни — Иса, скорее всего, не знала, что грозит этой девушке.
Зазар отвела с лица Аиамары светлые волосы, и Рохан понял, что за грубостью Зазар прячет беспокойство за судьбу девушки и, возможно, даже жалость.
— С ней ведь все будет хорошо? — спросил он.
— Со временем. Я буду выхаживать ее, пока она не выздоровеет. К утру она начнет понимать, когда ты с ней разговариваешь, хотя отвечать пока еще не сможет.
— Думаю, надо мне поехать в Крепость Дуба и посоветоваться с Ясенкой и Горином. Он дал мне весьма добрый совет, велев поехать к тебе. Не послушай я его, я не нашел бы Анамару. А в одиночестве она давно бы уже погибла. — Рохан смотрел на лицо девушки, такое совершенное в его глазах и странно замкнутое сейчас.
— Да, — кивнула Зазар. — Не все крупные хищники Трясины сейчас в зимней спячке. — Она встала. — Думаешь, Ясенка и Горин уже дома?
— Если даже и нет, я все равно опережу их не более чем на день. Турнир закончен, и ни Ясенка, ни Горин не останутся зря убивать время при дворе.
— Ей никогда не нравилась жизнь в Ренделшаме, хотя она и в дружбе с молодой вдовой.
— Значит, на рассвете я уезжаю.
— Тогда отдохни у моего очага, а утром я провожу тебя до берега реки. Жители деревни тоже не все впали в спячку. Боюсь, Тассер, их новый вождь, косо смотрит на посещения чужаков.
— Спасибо, матушка Зазар. Как мне тебя отблагодарить за все то добро, что ты для меня сделала?
— А никак, — отрезала Зазар. — Ложись спать. Мы должны уехать до рассвета. Я присмотрю за девочкой.
Анамара крепко проспала всю ночь, и когда Рохан проснулся, она по-прежнему лежала в той же позе, что и заснула. Знахарка накрыла ее теплым одеялом. Когда Зазар разбудила Анамару, девушка села и открыла рот, явно ожидая, что ей дадут зерен и ягод. Пока Рохан наполнял миску, она пищала и чирикала.
— А пока ты меня провожаешь, с ней ничего не случится? Она же одна останется, — с тревогой спросил Рохан.
— Если не вылезет на середину деревни, то ничего, — сказала Зазар. — Хочешь — мы ее привяжем?
— Нет, — ответил Рохан. В нем все восставало против того, чтобы привязывать Анамару, даже ради ее собственной безопасности. — Может, если мы оставим ей еще зерна и ягод, она будет есть их до твоего возвращения?
— Возможно.
Знахарка поставила перед Роханом еду и занялась уборкой, по ходу дела поглощая собственный завтрак. Она протянула сверток с едой на дорогу Рохану, немного больше, чем могло понадобиться, подумалось ему, и снова вернулась к Анамаре.
— Сиди здесь, — сказала она, показывая на то место, где та свернулась комочком. — Здесь. Понимаешь? — Она поставила перед девушкой миску с зерном и ягодами.
Анамара по-птичьи кивнула головой, засвистела и затенькала в ответ. Несмотря на заверения Зазар, что теперь она понимает человеческую речь, Рохан не мог сказать, был ли этот ответ «да».
— Думаешь, она послушается?
— Не знаю, — ответила Зазар. — Пока я сделала, что смогла. Но дай мне время… да, день не задержишь. Сейчас уже куда светлее, чем мне хотелось бы. — Она встала, набросила подаренный Горином
