привлекательнее. Она грациозна, прекрасно танцует и ценит хорошо сложенных мужчин. Ее любимые цвета: фиолетовый, темно-розовый, золотой и персиковый — оттенок диких лилий, которые она очень любит и вдевает в волосы всегда, когда может. А еще она использует духи, приготовленные из этих цветов».
Маркла хорошо знала ту женщину, но все-таки попросила ее портрет. За многие годы внешность могла сильно измениться. Глядя на миниатюру, она убедилась в том, что их сходство друг с другом — вплоть до родинки, которую Мэрфи обычно замазывала косметикой, — нисколько не уменьшилось. Даже Иса его заметила.
Что было не удивительно, если учесть, что настоящая Маркла была ее единокровной сестрой. У них был общий отец. Марфи, или Дариа, или Вира, или как еще решала называться женщина, ставшая королевой шпионов, еще малышкой была увезена из Валваджера и росла далеко от родных мест. Для графа она была ненужной обузой, с горечью вспомнила Маркла. А жена графа ее ненавидела.
Благодаря королеве Исе она смогла занять место, подобающее ее благородному происхождению. Харуз… Она вспомнила, что поначалу имела с ним дело только потому, что того пожелала Иса. Маркла всегда была слишком осмотрительной, чтобы позволить себе роскошь влюбиться. И тем не менее она полюбила Харуза, испытывала ревность к нему и его нескрываемому честолюбивому желанию занять трон Рендела через наследницу Ясеня. Ту глупо улыбающуюся простушку Ясенку!
Ирония происходившего снова поразила Марклу, и, несмотря на владевший ею страх, она негромко рассмеялась. Две женщины, добивающиеся места в мире, — и обе незаконнорожденные дочери аристократов. Но отцом Ясенки был Борф, король Рендела, а отцом Марклы — всего лишь граф Валваджера. Тем не менее сходство их положения всегда забавляло ее. Ей, дочери мелкого графа, удалось поймать в сети самого высокопоставленного аристократа Рендела. Ясенка оказалась не так удачлива. По совету Марклы Иса выдала Ясенку замуж сначала за наследника Морских Бродяг, а потом — за никому не известного пришельца с севера. То, что у себя на родине этот человек, по слухам, был вроде как принцем, в Ренделе не имело никакого значения. Здесь он считался просто одним из множества аристократов, и его положение было ниже положения Харуза. Об этом думать было почти приятно.
До недавнего времени.
Когда отношения между нею и Харузом переменились? И, если уж на то пошло, как она могла настолько забыть свои собственные правила и влюбиться в него?
Маркла приказала себе сосредоточиться, вспомнить. Это было лучше, чем думать о том, что сейчас происходит в ее теле. Во время их ссоры прошлой ночью Харуз сказал что-то насчет чар…
В ее памяти всплыло смутное воспоминание о том, как Иса пригласила ее в свою тайную комнату на вершине самой высокой башни королевского дворца в Ренделшаме. Маркла сосредоточилась — и воспоминание стало более четким.
Без всякого удивления она поняла, что Иса занималась построением заклинаний. Когда во время их разговора непонятный шорох привлек ее внимание, она заметила присутствие какого-то странного существа; оно пряталось в корзинке, обтянутой атласом. Наверное, это было то, о чем она до тех пор только слышала: крылатый зверек, сверхъестественный по своей природе. Время от времени королева отправляла своего гонца собирать информацию. Следить за тем, кого она укажет.
Теперь Маркла поняла, что Иса не случайно так заинтересовалась талисманом Харуза, что заставила ее украсть эту вещицу у мужа. Наверное, талисман был средством вызова подобного существа. Сама Маркла не была полностью откровенна с Исой. Она сказала вдовствующей королеве, что не знает, как пользоваться талисманом. На самом же деле она прочла нужное заклинание в книге, на которой стоял сундучок в потайной комнате Харуза. Теперь она уже жалела о том, что поспешила отдать талисман королеве. Ей хотелось бы знать, как поживает Харуз.
Она напрягала память, восстанавливая события, которые привели к тому, что она перестала принадлежать самой себе и оказалась во власти Харуза. Иса приказала ей положить свои руки на царственные плечи на то время, пока будет читаться заговор. Маркла должна была поделиться с ней своей силой. И хорошо, что попросила: Иса упала, лишившись сил. Без помощи Марклы королева могла умереть. Но что, если заклинание, в которое были вложены ее силы, повлияло не только на Харуза, но и на нее саму? Вскоре после этого она начала относиться к нему не как к человеку, которого просто может использовать, не как к дальнему родственнику, который по доброте своей дал ей приют.
Да, конечно. Только воздействие чар Исы могло заставить Марклу пригласить Харуза к себе в постель, чтобы отвлечь его внимание от Ясенки. Она сделала это не только ради собственного удовольствия, хотя отчасти дело было и в этом. Она пылала к нему страстью — но и он не был к ней равнодушен. А еще ей хотелось защитить его от него самого. Его честолюбивые планы на наследницу Ясеня, в которой к тому же текла королевская кровь, привели бы его на плаху — когда его усилия стали бы настолько очевидными, что их уже нельзя было бы вежливо не замечать.
Как и она сама не могла не замечать угроз, которые он высказал в ее адрес. Никому, даже графу Харузу из Крагдена, лорду-маршалу Рендела, не позволительно безнаказанно угрожать королеве шпионов разводом и тем более убийством. Только за одно это он заслуживал смерти. Тут она почувствовала мимолетный укол жалости. Ведь когда-то они были счастливы друг с другом…
Иса со свойственной ей непоследовательностью поначалу пыталась помешать Маркле выйти замуж за Харуза. Маркла тихо улыбнулась, вспоминая прошлое. Как испугалась королева, когда она сообщила ей о смерти настоящей наследницы Валваджера! Маркла позаботилась о том, чтобы, хотя напрямую ничего сказано не было, Иса совершенно определенно поняла, кто именно был ответствен за эту весьма удобную смерть. Конечно, подробностей она излагать не стала. Маркла не сомневалась в том, что Иса позже расследовала случившееся, но не сомневалась и в том, что отправленный ею убийца следов не оставил. По правде говоря, он воспользовался тем же ядом, который она добавила в прощальный кубок, предназначавшийся Харузу.
Эта мысль вернула ее к настоящему. И новая волна страха нахлынула на нее.
«Я не отравлена, — сказала она себе. — Нет, нет!»
Лорд-маршал Рендела при обычных обстоятельствах никуда не отправился бы без сопровождения отряда солдат. Однако на этот раз он сообщил, что уйдет из лагеря один.
— Чевин, — сказал он своему заместителю, который стал теперь считаться и его адъютантом, — я начал уже уставать от постоянного сидения в лагере. Я хочу проверить, что мне удастся обнаружить самому. Ты знаешь, я — опытный солдат и охотник, так что смогу спрятаться от врагов, если они мне встретятся. А вот отряд громко топающих солдат стал бы для меня смертным приговором.
— Как прикажете, сударь, — ответил Чевин, но Харуз почувствовал неодобрение заместителя. — Пожалуйста, ради нас всех, не уходите надолго.
— Это я могу тебе обещать. А теперь принимайся за свои дела. На время моего отсутствия командование переходит к тебе.
Радуясь возможности вырваться из лагеря и на время избавиться от ответственности, которая легла на него как на командующего Четырьмя Армиями, Харуз накинул поверх зимних одежд белый плащ и выскользнул из палатки. Вскоре ограда лагеря осталась далеко позади, и он направился к узкому проходу между двумя горными хребтами. Там было удобнее наблюдать, оставаясь незамеченным.
Чевин был человеком верным и надежным, но он не мог сравниться с Гиннелом. Как это Горину удалось сделать своим заместителем изгнанного короля? А в штабе Горина есть еще такие великолепные командиры, как Себастьян и Латром, не говоря уже о Рохане. Он завидовал способности Горина привлекать к себе талантливых мужчин. И женщин. Ясенка…
Он решительно отогнал эту мысль, пообещав себе, что постарается тщательно изучить Нордорн и узнать этот секрет. Пока в Ренделе не появился Горин, именно Харуза считали самым мудрым и сильным среди аристократов, и все стремились к нему, как будто надеясь, что его лучшие качества каким-то образом перейдут и к ним. А теперь он только и слышит: Горин, Горин, Горин… У этого мужчины повадки боевого кота — ни одного лишнего движения, и он всегда твердо знает, что ему нужно, и не испытывает сомнений. В другом человеке такая уверенность выглядела бы заносчивостью. Рядом с ним Харуз чувствовал себя неуклюжим и нерешительным.
Эти мрачные мысли тоже следовало отбросить. Он почти физически, словно лежащий на груди камень, ощущал овладевшие им раздражение и досаду.
День был хмурый, обещая новые снегопады; тусклое зимнее солнце закрывали тучи. Казалось, что
