— Нет, — ответила Павлова и, прожевав, усмехнулась. — Все остальные их проклинают. Никому они не нравятся. Скорее всего, они даже не живут в городе, но как это может быть — я не понимаю. Мува, как и все прочие, называют их паразитами. — Она проглотила кусок и вздохнула. — Прошу прощения. Не успела поесть.
Ирина грациозно кивнула. Она ела медленно, словно на приёме у герцогини.
— Я сегодня начинаю новые труды. — Бывшая балерина нахмурилась и потёрла лоб кончиками пальцев. — Простите. С английским у меня все хуже. Я сегодня приступила к новой работе — теперь я работаю на мува по имени Лутигнеф.
— А я — на Туфиха, — добавила Вера.
— Они оба — мува? — решил уточнить Росс.
Обе русские кивнули.
— И они не позволяют вам поесть в рабочее время?
Ответом был столь же дружный кивок.
— Они конкуренты, — объяснила Павлова. — Мы нарочно так все устроили. Решили, что сможем больше у них выудить. Мува очень ревниво относятся к еде и информации.
— Еда у них совсем недурственная, — заметил Мердок, взяв кусочек не слишком пышного рулета из рисовой муки с тушёными овощами. — По крайней мере, лучше, чем сырые овощи, — хоть это, говорят, и полезно.
Вера вздохнула.
— Как я мечтаю о кофе! А ещё о мороженом. И о пирожном…
Эвелин заметила, как Базарова взглянула на подругу, укоризненно прищурив глаза. Тонкое лицо Ирины, как обычно, выглядело безмятежно-непроницаемым, но это ведь могло быть всего лишь видимостью. Если американка обладала хоть какой-то способностью разбираться в людях, то получалось, что бывшая балерина на сегодняшний день очень устала от своей напарницы.
Конечно же, Риордан ничего не сказала, а продолжила молча продираться сквозь ката. Она проголодалась, но хотела сначала хорошенько размять суставы и мышцы, затёкшие за время работы. Известно, что разминка — единственное лекарство от таких болей, а тренироваться после еды — вредно. Её порция еды дожидалась на салфетке рядом с Россом.
Мердок нахмурился.
— Стало быть, все плохо отзываются о джекках? Разве это не противоречит «науке изгнания»? Разве это не расходится с понятием о гармонии?
— Нет, — жёстко возразила Базарова. — Из твоего утверждения следует только, что джекки не пытаются достигнуть гармонии.
Эвелин фыркнула.
— Похоже, повышение в должности им скоро не светит, да?
Вера сказала:
— Мува говорят, что джекки не стараются, не стремятся к гармонии, но я не знаю — может быть, это всего лишь болтовня. На самом деле достоверных сведений о джекках почти ни у кого нет — это я точно знаю. Стоит заговорить о них — и слышишь одно и то же: воришки, паразиты, крадут все, что плохо лежит, и так далее.
В это мгновение послышался знакомый стук в дверь. Пришёл Гордон. Росс встал, чтобы впустить его в комнату.
Эш вошёл и принёс с собой аромат дождя.
— Там гроза разыгралась, — сообщил он.
— Правда? — улыбнулась Риордан и принюхалась, пытаясь уловить запах озона, но он уже успел улетучиться. Стерильно чистый воздух пах, как обычно, а окна, чтобы выглянуть, в комнате не было. Эвелин подавила внезапный наплыв клаустрофобии и перешла к более сложным упражнениям.
— Есть новости? — спросила она, оглянувшись через плечо.
Эш покачал головой.
— Статус-кво[9], — сказал он, усевшись на пол, и Павлова подала ему его порцию еды. — Показатели загрязнения воздуха все ещё высокие?
— Да, — ответила Вера. — Очень высокие.
Она закончила ужин и облизнула губы.
Эвелин разглядывала Ирину. Та методично пережёвывала пищу — бесстрастная и равнодушная, словно рядом с ней никого не было и не велись никакие разговоры. Может быть, есть какие-то причины, о которых они умалчивают, побудившие этих двоих искать работу в разных местах?
«Ну, это совсем не обязательно», — решила американка.
Базарова, по крайней мере, была целиком и полностью предана делу.
«Интересно, а Вера хотя бы догадывается о том, насколько раздражает свою напарницу?»
Риордан хлопнула в ладоши, крутанулась на месте и этим закончила свою разминку, а потом села рядом с мужем. Как она была рада тому, что он сейчас рядом с ней. Пусть её терзала клаустрофобия, пусть порой она теряла покой — хотя бы Росс был рядом. Вот бы и всем так: спокойно заниматься своим делом, чтобы по вечерам не тянуло побродить в одиночку.
Мердок запрокинул голову.
— Вот я и думаю — и мне эта мысль покоя не даёт с самого первого брифинга: кто тут принимает решения? Йилайлы следят за нами, когда мы работаем? Или всякие там виригу шпионят, а потом рапортуют хозяевам? Или это происходит как-то ещё?
— Это нам тоже следует выяснить, — спокойно произнёс Гордон.
Эвелин заметила, как напряглись остальные.
— А я жалею, — сказала она, — что у нас нет телевизоров. Я была бы согласна даже местные программы смотреть. Сидеть по вечерам в этих комнатушках — это же с ума можно сойти.
Обе женщины живо отреагировали на её слова, и Риордан охватило сочувствие, но она постаралась не выказывать своих чувств; начальство на Земле тревожила проблема того, как будут работать вместе в полевых условиях агенты-супруги, но, наверное, боссам и в голову не приходило, какое это счастье — застрять где-нибудь с тем, кого ты любишь, и наоборот: какое мучение терпеть общество человека, с которым тебя, кроме работы, ничего не связывает.
Росс сдвинул брови.
— Да, и это тоже, — кивнул он. — Расслоение — и одновременно навязываемый конформизм. Насколько я понимаю, нурайлы держатся совсем обособленно. Мы понятия не имеем о том, во сколько оценивается наш труд. У нас нет никакого доступа к новостям, вообще к любой информации, мы даже к местным развлечениям доступа не имеем.
— Это-то я могу объяснить, — сказал Эш, разминая затёкшую шею. Выражение его лица, по обыкновению, было спокойным, только синие глаза смотрели устало.
— У каждой расы — свои собственные развлечения. Я замечаю это, когда мне приходится колесить по городу. Йилайлам, похоже, безразлично, чем другие занимаются у себя по домам. К примеру, никто не отбирал у нас ноутбуки, никто не арестовал за обмен короткими сигналами. Но ведь кто-то должен был об этом узнать. Техника тут на таком высоком уровне, что было бы странно предполагать обратное.
Ирина кивнула.
— Это так. Я видела, как мува собирались вокруг своего
— Верно. И слышался вроде бы плеск, — добавила Павлова с усмешкой. — Я такое тоже видела. — На миг её круглая мордашка стала очень серьёзной.
— Но это для них дело сугубо личное. Они смотрят
«Отличная шпионская работа», — подумала Эвелин и мысленно прибавила русским женщинам по паре очков.
Они успели заметить больше, чем она с мужем. Ей снова — сильнее, чем прежде, — захотелось выйти
