Народ Жота, валеафеги, судя по всему, достигли высокого уровня развития техники давным-давно. Они жили племенными семействами, где царил матриархат, и эти семейства свободно общались между собой. Кроме того, валеафеги брали на воспитание детей других народностей, а своих подростков мужского пола отправляли учиться, чтобы затем, вернувшись домой, они поступали на работу. Женские особи посвящали свою жизнь правлению.
«Значит, у них все не так, как у виригу?» — подумала Саба и решила попозже поинтересоваться насчёт этих существ тоже.
Она обнаружила ещё много разных сведений, включая информацию о повседневной жизни. Но ни разу она не увидела хотя бы одного валеафега, который вёл бы себя так же, как вёл себя Жот, когда она увидела его на балконе. И зелёным чешуйки ни у кого из них не отливали.
Странно! Может быть, она ненароком стала свидетелем какого-то обычая, который представлял собой табу и при котором по меньшей мере не должны были присутствовать посторонние? Музыковед решила, что все так и есть, ведь она точно знала, что любой рекламный ролик, посвящённый Земле, ни за что не включал бы сцены секса или естественных отправлений.
Что ж… Жот не заметил человека на балконе, не отвлёкся от своей медитации — или ещё чего-то, чем бы он там ни занимался. Профессор решила, что спрашивать у него об этом не будет — она, похоже, ничего дурного не сделала.
Женщина взглянула на часы. Наконец настало время, когда она отправляла сообщение Гордону.
Саба включила рацию, и её палец задержался над маленькой белой кнопкой, с помощью которой она обычно отправляла кодированные послания.
Пару секунд она задумчиво смотрела на крошечный дисплей рации. У неё немного плыло перед глазами, но все же она заметила, что зеленые огоньки горят сегодня немного иначе.
Она нахмурилась и поднесла рацию поближе к свету, чтобы лучше разглядеть экран.
А потом она увидела единственную кнопку, которой так долго не пользовалась. Частота, на которой можно было разговаривать, очистилась от помех.
— Гордон?
— Саба!
Когда супруги добрались до нурайлского общежития, Эвелин облегчённо утёрла пот со лба и шумно выдохнула.
— Даже не знаю, радоваться или огорчаться тому, что дождь перестал лить, — пожаловалась она мужу, когда они поднимались вверх по пандусу.
Росс усмехнулся.
— Недели три я мечтал увидеть солнце, а теперь мне кажется — лучше бы оно опять спряталось за тучами.
Он прищурился и запрокинул голову.
— Эй, там, наверху, слышите? Можете опять включить дождик!
Женщина рассмеялась.
— По крайней мере, влажность убавьте!
— Это при том, что джунгли совсем рядышком, — уныло протянул Мердок. — И надеяться нечего!
— Как жаль, что нельзя узнавать прогноз погоды. Или хотя бы кондиционером обзавестись, что ли…
Эвелин умолкла. У двери их комнаты стоял Гордон.
Росс сразу помрачнел. Что-то случилось.
Все трое молчали, пока не вошли в комнату и не закрыли за собой дверь. Потом Эш сказал:
— Частота очистилась от помех. Я не знаю, почему так вышло и что это значит, но теперь, по крайней мере, я могу говорить с Сабой.
— И? — надтреснутым голосом поторопил друга Мердок.
Археолог покачал головой.
— Она больна. Она очень старалась смягчить краски, но, похоже, ей намного хуже, чем всем нам.
— Проклятье, — выдохнул Росс. — Что же нам делать? Надо вытащить её?
Гордон ответил:
— Даже если бы мы могли это сделать — в чем я сильно сомневаюсь, — она бы отказалась. Утверждает, что близка к какому-то архиважному открытию. Я попробовал уговорить её объяснить, о чем речь, и боюсь, она меня напугала. Я мало что понял. Однако сомнений нет в том, что в своём расследовании она подвинулась гораздо дальше нас. У неё есть доступ к йилайлской компьютерной сети, ей даже позволили пройтись по Дому знаний ночью.
— Ти(фью)ки? — удивлённо уточнила Риордан.
Эш снова покачал головой.
— Нет. Йилайлы на неё никакого внимания не обращали. Но её наставник не прогнал её и не велел вернуться в комнату. Вместо этого он провёл с ней очередное занятие.
— Насколько она больна? — спросил Мердок.
— Вот это я и пытаюсь определить.
Археолог посмотрел на супругов по очереди. Вид у него был растерянный.
У Эвелин тревожно забилось сердце.
— О, нет… Только не это!
Гордон нахмурил тёмные брови.
— Она с тобой откровенничала? — спросил он.
Женщина печально кивнула и обернулась к Россу:
— Думаю, дело оборачивается так, что греха не будет, если я вам расскажу: много лет назад Саба узнала, что она — носительница рецессивного гена серповидно-клеточной анемии. Врачи сказали, что этот ген, безусловно, рецессивный, то есть заболеть она не заболеет, но может передать ребёнку — особенно если выйдет замуж за человека, у которого тоже обнаружится подобный ген.
Мердок прикрыл глаза и покачал головой.
Риордан тихо проговорила:
— Вот почему она решила не выходить замуж. Не иметь детей. Она не хочет передать кому-то такое несчастье.
Гордон резко посмотрел на Эвелин, и она поняла, что он впервые слышит об этом. Наверное, он читал в досье музыковеда насчёт рецессивного гена, но не задумался о том, как это обстоятельство могло повлиять на её отношение к жизни и на принятие важных решений.
«Они так похожи», — подумала Риордан.
Оба скрытные, оба сами выбрали для себя одиночество. Но только что скрывало прошлое Эша? Эвелин никогда не решилась бы спросить об этом.
Росс сказал:
— Так, может быть, из-за этого каким-то образом ослабла её иммунная система? И поэтому она чувствует себя хуже, чем мы, — если, конечно, болезнь у неё такая же, как у нас? Ведь она с нами не общалась — значит, это может быть совсем другое заболевание.
— А может быть, это что-то такое, что все мы подхватили сразу же по прибытии, — заметил Гордон. — Мы этого не узнаем — по меньшей мере до тех пор, пока Виктор не наведёт справки в нашем времени.
Он посмотрел на часы.
— Он сегодня утром вернулся? — спросил Росс.
— Да, — ответил Эш.
Эвелин прикусила губу. Виктор проделал долгий путь, чтобы добраться до машины времени. Они с археологом договорились о том, что русский проведёт в настоящем времени день и ночь и отправится в прошлое утром, чтобы добраться до места встречи засветло.
Гордон не расставался с рацией, висевшей у него на ремне. Михаилу было приказано сообщить, как только Ушанов выйдет из машины времени. Если бы вышло так, что Виктору понадобилось бы ещё раз вернуться в настоящее время для дополнительных переговоров, по крайней мере они бы узнали об этом.
Итак, он вернулся. Теперь оставалось только ждать второго сигнала, означавшего, что Эш должен
