теми ночами, когда есть два отлива. Это бывает только раз в шесть дней или около того, а возрастание солнечной активности запускает жуткие бури, что ограничивает нас еще больше. Со всеми этими задержками много руды унесет в море, пока мы за ней явимся.
— А им пришлось прекратить выходы, когда у них кончились медикаменты, а Паркку нуждалась в постоянном уходе.
Али присвистнул.
Рип сказал:
— Они сделали, что могли, но что планировать, пока не разведали месторождение, они знали не больше нас. Как мы и предположили, их корабль должен был вернуться с лучшим оборудованием для очистки — помимо всего прочего, что им было нужно. В том числе припасов.
— У них трудно с едой? — спросил Мура.
— Нет. Корлисс, их стюард, настояла, чтобы им оставили все припасы в двойном размере. Она явно из стариков в команде и убедила их, что ее теория часто оправдывалась на практике. У них вполне приличное убежище — благодаря деревьям и их собственному метаболизму — и еды хватает, но, кроме флиттеров, все остальное в дефиците.
— Точно как я и думал, — заметил Иоган Штотц, спускаясь по лестнице привычными быстрыми движениями.
Из всех терран он быстрее других снова приспособился к гравитации. Дэйн думал, может, это потому, что он провел молодость за спортивными играми в нуль-гравитации. К любому уровню гравитации он приспосабливался легко.
Дэйн вышел за ним чуть помедленнее, не забыв пригнуться. Опять он слишком высок для окружающей обстановки.
Через несколько часов они сидели во флиттере, пробиваясь через свирепый ветер к точке встречи. Штотц сидел на управлении, сосредоточенно нахмурив длинное лицо; флиттер брыкался и становился на дыбы, двигатель завывал, а Штотц старался удержать машину ровно.
У точки встречи, неподалеку от лагеря Торговцев, с подветренной стороны от скального выхода стояла высокая мощная фигура, а рядом с ней — низкая и тонкая.
Договорились лететь на флиттере, предоставленном торговцам с «Королевы», потому что у них было больше горючего. Штотц остановил машину, двигатель взвыл, и водитель, несмотря на пытающийся опрокинуть его ветер, осторожно посадил флиттер на землю.
Лоссин влез внутрь, и под его весом флиттер дернулся и накренился. Лоссин был в непромокаемой коричневой куртке Торговца, но все равно всю машину заполнил запах мокрой псины. Дэйн скрыл улыбку. Быстрыми текучими движениями Сиер скользнул внутрь, едва ли вообще покачнув машину.
— Я сяду за управление? — предложил Лоссин, показав рукой. — Я знаю эту телегу.
В густом голосе звучали отчетливые нотки иронии.
Штотц сместился на соседнее сиденье, показав движением головы, чтобы Лоссин вел флиттер.
Лоссин бросил свою громоздкую тушу на пилотское сиденье, закрыл люки, отсекая ветер. Двигатели запели выше, и затем резким рывком, напомнившим Дэйну хищника в полете, флиттер взмыл вверх.
Ветер перестал быть врагом. Теперь он их нес. Лоссин повел машину по широкой дуге, огибая какие- то тысячеметровые утесы по дороге к месту назначения. Отрезанные от ветра, они летели вперед относительно мирно; Дэйн оглядывал фантастические скальные образования, выхваченные из тьмы прожекторами флиттера. Утесы были испещрены прожилками самых разных цветов — молчаливое свидетельство бурной тектонической истории планеты.
Над подветренной стороной острова кружили и парили какие-то большие лапчатые морские птицы. Огромные пенистые волны нависали неумолимой медленной мощью и рушились на утесы, и птицы ныряли во вспененную воду, откатывающуюся в рябой черный океан. Поднималась новая волна, а птицы шныряли среди блестящей переворошенной гальки и взмывали вверх, пока новая волна не хлопала огромной ладонью.
Лоссин летел вдоль скальной стены, и птицы уворачивались с дороги, раскрывая клювы и гневно блестя багровыми глазами в свете прожекторов. Дэйн попытался представить, как должны звучать их голоса, но, естественно, слышал только шипение циркуляции воздуха и мерное гудение двигателей.
Штотц, как заметил Дэйн, редко кидал взгляды на внешний пейзаж. Все его внимание было сосредоточено на показаниях консоли управления.
Они обогнули мыс и тут же их подхватил порыв ветра. Большие руки Лоссина забегали по консоли, выравнивая машину. Они оказались в маленькой бухте. Флиттер нырнул к острым волнам, и ветер снова стих, когда они зашли под прикрытие естественного волнореза, прикрывавшего бухту.
Флиттер нырнул во что-то вроде пещеры, настолько темную, что даже мощные прожектора флиттера, казалось, не проникали далеко. Флиттер сбросил скорость, двигатель взвыл сильнее, когда отключилась реактивная тяга и включились воздуходувы, держа машину на столбах воздуха. Они перелетели через мшистую скалу и опустились на выровненной бластером площадке рядом с большим судном, качающимся у причала. Один взгляд на него — и серьезное лицо Штотца загорелось интересом; он заерзал и наклонился вперед, будто секунды не мог подождать, чтобы добраться до этого необычного вида аппарата.
Как Дэйн и предвидел, он не был похож ни на что, что могли бы спроектировать терране. Больше всего он был похож на огромную, почти каплевидной формы тыкву, покрытую поблескивающим слоем переливающихся перламутровых налегающих друг на друга чешуек. Огромный эллиптический иллюминатор казался глазом, и из него струилась еле заметная люминесценция, намекая на темный интерьер с точками более знакомо мигающих огней указателей состояния.
— Еще один брюхоногий? — спросил Штотц.
— Да, — ответил Лоссин. — Татхи выращивают грузовые модули из той же семенной плазмы; очень крепкая кристаллическая структура.
Этого Иогану хватило. Пока Лоссин сажал флиттер и они выбирались, Штотц засыпал его техническими вопросами. Его захватила задача взаимодействия машинной техники и биотехники.
Дэйн слушал вполуха, его внимание было поглощено окружающей обстановкой. Лодка-раковина была пришвартована к стене пещеры чем-то, что напомнило Дэйну живую застежку-липучку, которая позволяла ей двигаться вертикально вместе с приливом и отливом. Потом он заметил толстое плетение чего-то другого, очевидно, там, куда прижимало лодку-раковину, когда пещеру заполняло море. Было ясно, что часть дня она проводит под водой: маленькие рачки и другие морские животные были рассеяны по ее поверхности сверху донизу.
Лоссин показал им, как включать управление выходом изнутри флиттера, потом поставил машину в стояночный режим, и они вышли. В лицо Дэйну ударил невыносимо холодный и соленый ветер. Он пошел за молчаливым врачом к большему судну.
Там татх взял похожую на шланг трубу с ресничками на раструбе и быстро счистил со своей меховой шкуры нанесенный водой и ветром мусор. Потом, по дороге в центр управления мимо машин, которые выглядели наполовину знакомыми и наполовину органическими, Дэйн наблюдал за Штотцем, который вертел головой и засыпал Лоссина еще большим количеством вопросов.
Наконец инженер спросил:
— У вас, по всей видимости, так развит контроль над процессами роста. Почему же не вырастить всю эту схематику теми же методами?
— Кремниевые системы быстрее и точнее органических, — прогудел в ответ Лоссин. — Если не создавать органический разум, чего мы не делаем.
Штотц вроде бы хотел задать еще один вопрос, но что-то в тоне большого татха его остановило.
Лоссин включил системы лодки-раковины, и вскоре они быстро глиссировали по воде, оставляя сзади выглаженный кильватерный след.
— Этот рейс займет примерно стандартный терранский час, — сказал Лоссин, подсвечивая панель управления. Включился двигатель и с ним системы жизнеобеспечения. Последним движением Лоссин включил карту погоды.
Штотц при этом слегка нахмурился, но тут же лицо его разгладило. Дэйн осмотрел весь экран, гадая, что же привлекло внимание инженера. Казалось, там нет ничего не правильного — обычная карта погоды, отслеживающая движение штормовых узоров вокруг…
