достаточно, чтобы убедить его. Именно этим и объяснялось столь внезапное исчезновение Сен-Лазара. Поэтому он покинул Францию, не сказав никому ни слова.
Являлась ли эта новость правдой или искусной фальшивкой, она могла привести в смятение всю Европу, и ее следовало как можно скорее донести до участников Игры теней. А потому Уэссекс вернулся в Англию, востребовал обратно свою лошадь и свое имя и поскакал в Сент-Джеймсский дворец.
Уэссексу пришлось повторить свой рапорт дважды: королю Генриху и барону Мисбоурну, и оба засыпали его бесчисленными вопросами. Подобную информацию нельзя было так просто принять на веру — ее следовало как можно тщательнее просеять, взвесить и проверить. Но если она верна — если существует хоть мизерный шанс, что она верна, — кому-то придется отправиться во Францию, пройти по следу Сен- Лазара и отыскать молодого короля, прежде чем Сен-Лазар успеет переправить его в другое укрытие… и принять меры, чтобы король Людовик ожидал, что реставрацию его трона произведет Англия, и никто иной.
Но эту деликатную задачу предстояло выполнить не Уэссексу. Король Генрих крайне недвусмысленно высказал свое мнение по этому вопросу.
Уэссексу надлежало оставаться в Лондоне, увиваться вокруг собственной жены и готовить почву для прибытия датской принцессы, а не пускаться в приключения где-то в Европе.
И потому Уэссекс в конце концов вернулся в Дайер-хаус — лишь затем, чтобы обнаружить, что его жены там нет. Что его жена, как вам это понравится, — давно уже вернулась в Херриард-хаус, словно их венчания вовсе никогда и не было.
Если бы дело касалось лишь его самого, Уэссекс был бы только счастлив оставить ее в Херриард- хаусе — но он только-только расстался с королем, все королевские наставления были еще свежи в памяти, и Уэссекс не сомневался, в чем заключается его долг. Но по пути злая судьба свела его с принцем Джейми.
Уэссекс увидел принца, когда тот вышел из какого-то клуба в сопровождении мистера Джеффри Хайклера. Уэссексу хотелось уберечь молодого принца от ядовитых советов этого джентльмена, и потому он пригласил его в Херриард-хаус. Джейми испытывал определенную симпатию к новоявленной герцогине Уэссекской и потому с легкостью решил, что должен лично поздравить ее. Уэссекс подумал, что это будет только к лучшему: он тем временем успеет перевести дух и придумать, что сказать жене.
Теперь же герцог не испытывал ни малейших сомнений в вопросе о том, что именно он желает сказать жене. К несчастью, ни один воспитанный джентльмен не мог сказать этого особе женского пола.
— Как вам лондонская погода? — спросил герцог Уэссекский свою герцогиню.
Следующие четверть часа Уэссекс с женой любезно беседовали — до приторности любезно; что же касается Джейми и Мириэль, они были совершенно счастливы. Сару переполняли чувства, и самым бурным из них было возмущение предательством. Она считала Мириэль рассудительной, тонко чувствующей девушкой, слишком умной для того, чтобы связываться с честолюбивым и глупым планом ее дяди, Рипона, намеревавшегося привязать Джейми к своей группировке, устроив его брак с католичкой.
Очевидно, она ошиблась. В настоящий момент Мириэль разыгрывала из себя очаровательную пустоголовую резвушку и проделывала это настолько убедительно, что Сара задумалась: а знала ли она настоящую леди Мириэль?
Наконец Джейми встал, собираясь уходить, и конечно же Мириэль тоже вскочила, заявив, что опаздывает на встречу. Недолгая суматоха с дамскими чепцами и мужскими шляпами — и герцогиня Уэссекская осталась наедине с мужем.
Поколебавшись, Сара все же решилась взглянуть ему в лицо. Черные глаза Уэссекса сверкали гневом, а губы были крепко сжаты.
— Я хочу задать вам лишь один вопрос, ваша светлость: вы понимаете, что вы наделали? — спросил Уэссекс.
Ярость подсказала Саре единственно верный ответ:
— Принца Уэльского сюда привела не я! Вы что, именно за этим вернулись, ваша милость? Чтобы втолкнуть его в самую середину католического заговора вашего собственного изобретения?
Уэссекс отшатнулся, словно его ударили. Лицо герцога побелело от гнева.
— Как вы можете? — произнес он сдавленным голосом. — Как вы смеете? Это так вы служите королю и Союзу — устраивая собственные мелкие заговоры, словно избалованный ребенок у себя в детской?
— Нет, это как
— Вот тут вы ошибаетесь, — с убийственным спокойствием произнес Уэссекс. Это было еще хуже, чем неприкрытый гнев. — Я прекрасно представляю себе ваш характер — хотя, видит бог, предпочел бы обойтись без этого! Вы избалованы, расточительны и своенравны, вы предали оказанное вам священное доверие ради пустой забавы…
Теперь Сара перестала понимать, о чем говорит Уэссекс, и это испугало ее.
— Пустая забава?! — возмутилась она, ухватившись за то, что ей удалось понять. — Мириэль — моя подруга! Она не испытывает никаких теплых чувств к своему дяде и уж наверняка не станет ради него делать все то, что вы ей приписываете, — я знаю, вам хочется считать, что она стоит в самом центре заговора Рипона, но она не так глупа, чтобы с этим связываться!
— Не так глупа? — огрызнулся Уэссекс. — Сегодня она просто превосходно разыграла из себя дурочку, мадам! Скажите-ка мне, что это взбрело вам в голову, что вы додумались пригласить ее в этот дом?
— Это мой дом, ваша милость, и спасибо, что вы потрудились напомнить мне об этом!
— Это еще не повод затевать здесь скандал, который Рипон без малейшего зазрения совести раздует, — в результате датский принц-регент не колеблясь потребует вернуть принцессу и откажется от заключения договора…
— А принц Уэльский этого не знает? — с ледяной насмешкой поинтересовалась Сара.
— Джейми просто ветреный мальчишка — отнюдь еще не мужчина, — а его отец, наш король, приказал нам двоим охранять его от дурацких ошибок, одну из которых он теперь готов совершить благодаря вам.
— Тогда он чересчур глуп, чтобы когда-либо унаследовать корону! — воскликнула Сара и застыла в ужасе, поняв, что она сказала.
— Так, значит, вы желаете играть с престолом, мадам? — едва слышно произнес Уэссекс — Если ваши аппетиты ведут вас в этом направлении — берегитесь, ваша милость!
Ссора начала затрагивать столь глубокие и опасные вопросы, что Сара почувствовала, что не готова с ними столкнуться. А Уэссекс напоминал теперь не взбешенного мужа, а опасного врага, одно присутствие которого несло смертельную угрозу.
— Я не понимаю, о чем вы говорите! — крикнула Сара. — Я никогда не хотела выходить за вас замуж, а теперь я вообще жалею, что родилась на свет!
Она схватила первое, что попалось под руку — а попалась фарфоровая сахарница, — и запустила Уэссексу в голову. Герцог почти машинально поймал летящий в него снаряд, а Сара тем временем выскочила из гостиной.
Поставив сахарницу на ближайший столик, Уэссекс очень тихо подошел к двери и запер ее. Никогда еще он не чувствовал у себя под ногами настолько зыбкой почвы, а сейчас эта неопределенность могла стать губительной.
Что за игру вела Сара? Верна ли она Союзу Боскобеля? Или она стремится разрушить Союз и погубить короля? Какую цель она преследовала, завязывая дружбу с леди Мириэль, — расстроить планы Рипона или использовать его орудие в собственных интересах? Уэссекс расхаживал по гостиной и пытался, отрешившись от произошедшего несчастья, представить себе общую картину. Сара ведет собственную политику — это ясно. Но так же ясно, что в настоящий момент леди Мириэль, какие бы планы относительно нее ни строила Сара, действует в соответствии с предписаниями графа Рипонского.
Что же ему делать — держать герцогиню в Лондоне или спровадить в поместье Уэссексов, подальше
