— И он не сделал ничего такого — пока что не сделал, — что дало бы возможность объявить его персоной нон грата. Что тоже странно: ведь Фредерик — ревностный пуританин.
— Ну, если уж вы считаете его таковым, значит, он и в самом деле ревностен, — с мрачной усмешкой произнес Уэссекс. Он подошел к буфету и налил себе виски.
— Как, разве вы не слыхали, ваша милость? Даже добродетель может стать пороком, если следовать ей с чрезмерным рвением, — заверил его сэр Гэвин.
— Но почему он здесь? — не унимался Уэссекс. Герцог прислонился к буфету и расстегнул отделанный серебряным шнуром воротник мундира. — Де Сад — сластолюбец, философ-дилетант и чернокнижник. Он может быть полезен в Париже, в качестве шантажиста и сплетника, — но зачем отправлять его сюда и наносить оскорбление Дании?
Сэр Гэвин пожал плечами, не двигаясь с места. Он явно не желал расставаться с удобным креслом.
— Здесь явно нет никого из подручных де Сада. Вы же знаете, древние расы все еще сильны в глуши, а они никогда не принимали никого из пантеона Белого бога, Христа.
— И точно так же невозможно, чтобы черная ложа действовала непосредственно при датском дворе. Но зачем сюда могли послать де Сада, если не ради его специфических талантов? — принялся размышлять вслух Уэссекс.
— А вы не рассматриваете такую вероятность, что он — не единственный колдун, присланный сюда Францией, а только самый заметный? — спросил сэр Гэвин.
— Естественно, рассматриваю. Но работает он в одиночку или в составе группы, мне все равно нужно знать, что его сюда привело, — сказал Уэссекс.
«И что, по его мнению, привело сюда меня».
15 — ВЫЗОВ НА ТУРНИР
НЕСМОТРЯ НА НАВИСШУЮ УГРОЗУ — ведь граф Рипонский в любую минуту мог настичь беглянок, — часы путешествия тянулись удручающе медленно. И Сара, и Мириэль слишком устали, чтобы болтать о пустяках, а обсуждать свои планы на будущее Мириэль не желала, так что женщины проводили время, молча глядя в окно и созерцая местность, по которой проезжали.
Лошадей меняли через каждые два часа, а в полдень путешественницы на часок остановились в придорожной гостинице, чтобы в уюте и безопасности поближе познакомиться с содержимым плетеной корзины. Гостиница, которую выбрал сопровождающий герцогини, оказалась достаточно чистой и уютной, так что Сара даже слегка пожалела, что они возились и брали провизию из дома. Дамам предоставили отдельную гостиную, а жена хозяина поделилась с ними запасами крепкого сидра и кофе и выделила комнату наверху, так что они смогли немного освежиться после тягот своего опрометчивого путешествия.
Но эта мирная интерлюдия закончилась чересчур быстро, и вскоре они снова пустились в путь.
— Раньше или позже, но вам все равно придется рассказать мне, куда вы направляетесь, — рассудительно заметила Сара. — Если, конечно, вы не хотите, чтобы кучер завез нас прямо в море.
Спутница Сары приглушенно захихикала:
— О, нет, Сара. Просто… я так долго все это планировала, и это мой единственный шанс…
«И потому тебе трудно довериться кому бы то ни было — ведь каждый встречный может оказаться врагом», — сочувственно подумала Сара.
Когда они снова остановились, чтобы сменить лошадей, Мириэль наконец-то рассказала Саре, куда они направляются, — не в сам Дувр, а в маленькую рыбацкую деревушку в нескольких милях от него. К тому времени, как они добрались до Тейлто (теперь они ехали медленно, чтобы не утомлять лошадей — ведь здесь, на проселочной дороге, сменить их было бы трудно), солнце уже село, и с моря начал наползать туман. От фонарей, закрепленных по бокам кареты, — их зажгли во время последней остановки, — исходило приглушенное мягкое сияние.
В маленькой, отрезанной от мира деревушке Тейлто, спрятавшейся в изгибе побережья, казалось, ничего не менялось на протяжении веков. Здесь имелись церковь и постоялый двор — в противоположных концах короткой главной улицы. Карета Сары проехала мимо церкви и остановилась у постоялого двора.
Сара отворила дверь кареты и выглянула наружу, радуясь, что они хоть где-то могут остановиться. Воздух был наполнен солоноватым запахом моря, и Саре отчаянно захотелось выйти, невзирая на моросящий дождик, мелкий, но настойчивый.
Слуга принес подставочку, поставил ее у дверцы, и Сара смогла наконец выйти. За ней последовала Мириэль, растрепанная после целого дня дороги, но все равно сияющая — словно слегка примятая роза.
— Симон, сходи посмотри, есть ли у них отдельная гостиная, — приказала Сара. — Джон, отгони карету за конюшню и распряги лошадей. Они должны быть свежими, — на случай, если нам вдруг понадобится выехать ночью.
Сара не была уверена, стоит ли им заказывать комнаты на ночь, — очень уж маленьким был этот постоялый двор. В любом случае с размещением можно подождать, пока они не придут в себя после дороги.
— Ну что ж, Мириэль, — произнесла Сара, обращаясь к своей спутнице, когда карета отъехала, — мы добрались туда, куда вы хотели, целыми и невредимыми. Что будем делать дальше?
Мириэль слегка пожала плечами. В свете фонарей на лице девушки отчетливо проступили линии, проложенные усталостью. Сара взяла Мириэль за руку, и дамы, сопровождаемые Нойли, двинулись к двери постоялого двора, — но тут им навстречу вышел их же слуга.
— Прошу прощения, ваша милость, но хозяин говорит, что отдельная гостиная уже заказана — для леди Мириэль, ваша милость.
«Кто мог знать, что мы приедем сюда?»
Сара взглянула на Мириэль. Лицо девушки мгновенно осунулось, и на нем проступил испуг. Значит, заказ сделала не она.
Сару охватило предчувствие опасности, и внезапно ей захотелось иметь при себе оружие. Она просто-таки чувствовала в руках тяжесть ружья — и ни капли не сомневалась, что сумеет выстрелить из него, а при необходимости и убить. Последние следы чар, наложенных дамой Алекто и вдовствующей герцогиней Уэссекской после того, как они перенесли Сару в эту чужую Англию, развеялись, и Сара наконец-то осознала, кто она такая.
«Я — мисс Сара Канингхэм из Соединенных Штатов Америки, и этот мир — не мой…»
Но и потрясение, вызванное этим осознанием, и все всплывшие вопросы могли подождать. Сейчас нужно справиться с возникшей опасностью. Все ее инстинкты воина обострились, и Сара поняла: они идут прямиком в ловушку. Она снова схватила Мириэль за руку. Нужно поскорее вернуться в карету и уехать отсюда. Это единственный выход.
— Симон… — начала было она, но слуга уже отступил в сторону, освобождая путь идущему следом человеку.
— Все в порядке, леди Мириэль. Для вас и вашей маленькой подруги уже приготовлена гостиная. Уже поздно, и на улице мокро. Может, вы все-таки зайдете в дом? Особенно если учтете, что в кармане у меня пистолет и я пущу его в ход не задумываясь.
Говоривший стоял спиной к дверному проему, и женщины не могли разглядеть его лица, но голос этот нельзя было не узнать.
Это был Джеффри Хайклер.
Последние десять дней были интересными — для человека, способного счесть интересным состояние полнейшей, непроходимой скуки, а Уэссекс, увы, уже много лет назад вынужден был признать, что он — именно такой человек. Любое абсолютное состояние было явлением не только редким, но и странным, а все
