духа, осмысляющего себя»[165].
Е.Г. Эткинд держится иной позиции: он стоит за историческое изучение романа и считает главным в нем эпическое, повествовательное начало, сюжет, отводя авторской лирике роль «отступлений» в разнообразии их значений.
Спор о том, какое начало – эпическое или лирическое – является главным, далек от схоластики. В зависимости от того, эпический или лирический роман «Евгений Онегин», зависит угол зрения, под которым его следует анализировать и понимать.
Если подсчитать[166] строфы и стихи, в которых излагается фабула, относящаяся к героям (эпика), и строфы и стихи, в которых нет изложения фабулы (лирика), то окажется, что количество, условно говоря, «эпических» и «лирических» строф и стихов одинаково. Пушкин строго соблюдал равновесие и равновеликость эпики и лирики. Впечатление господства лирики, сложившееся у В.С. Непомнящего, возникает, по-видимому из-за того, что в «Евгении Онегине», как выяснено исследователями и прежде всего Ю.М. Лотманом[167] и С.Г. Бочаровым[168], два романа – один «роман жизни», творимый ею и связанный в большей мере с автором, чем с героями, где автор и есть главный герой, а другой – «роман героев», который творится жизнью и автором. «Роман героев» вставлен в более широкую – жизненно-авторскую – раму. «Роман жизни» подан в большей мере в лирическом ключе, «роман героев» – в эпическом, повествовательном, сюжетном. При этом оба романа рождаются исторической действительностью и всемирным, вселенским бытием вообще.
Думая о «форме плана», Пушкин в начале работы над романом не знал, какие поправки внесет жизнь в ход повествования:
Поэт намеревался постичь тип современного человека, принадлежащего к петербургскому дворянскому обществу. Он искал причины разочарования современного дворянского интеллигента, т. е. ставил перед собой художественную задачу, волновавшую его в южных поэмах – «Кавказском пленнике» и «Цыганах». Но в южных поэмах герои попадали в исключительные обстоятельства, а в «Евгении Онегине» помещены в привычное им окружение – в петербургское или московское общество и в деревенскую среду.
Поскольку в «Евгении Онегине» отразилась историческая эпоха, представшая через историю героя и сюжет, то это произведение является романом. Так считал и сам Пушкин, писавший, что под романом он разумеет «историческую эпоху, развитую на вымышленном повествовании». Однако Пушкин писал не просто роман, а «роман в стихах»[170]. В письме к П.А. Вяземскому он ясно указал на эту особенность «Евгения Онегина»: «Пишу не роман, а роман в стихах – дьявольская разница».
Стихотворная форма романа потребовала от Пушкина упорной работы над стихом. Поэт необычайно разнообразил четырехстопный ямб, придав ему исключительную гибкость и емкость.
Необходимость единства повествовательного и лирического начал привела Пушкина к созданию новой строфической формы. Пушкин ведет с читателем непринужденный разговор, и поэтому законченность каждой строфы приобретает важное значение: повествование легко нарушается лирическими отступлениями, а затем возвращается в прежнее русло. Так как каждая строфа вмещает небольшой рассказ, то на каждую тему можно рассуждать отдельно, отступая от сюжета и высказывая свою точку зрения. Нить повествования не теряется, но зато сюжет заметно оживляется и разнообразится, согревается лирическим волнением автора.
Онегинская строфа. Изобретенная Пушкиным для романа «онегинская строфа» состоит из 14 стихов четырехстопного ямба. Общая ее схема предстает необычайно ясной и простой: I (абаб), II (ввгг), III (деед), IV (жж), т. е. перекрестная, парная, кольцевая рифмовки и заключительное двустишие.
Завершенность строф не следует понимать буквально. Если тема требовала от Пушкина продолжения, то он легко переносил рассказ или лирическое размышление в следующую строфу, но обычно строфические переносы характерны для самых эмоциональных эпизодов. Каждая строфа замкнута (тема в ней развита и завершена) и разомкнута, обращена к следующей строфе, которая ее продолжает. Такое построение позволяет автору свободно менять тон повествования, сохраняя собственный голос. В романе есть и пропущенные строфы, замененные многоточием или просто цифрами. Многие из них были написаны, но Пушкин не включил их, так как ему была важна недоговоренность повествования.
Повествовательное начало в «Евгении Онегине» воплощено в сюжете. Он чрезвычайно прост и захватывает весьма ограниченный круг героев – Онегин, Ленский, Татьяна и Ольга. Остальные лица не играют в нем сколько-нибудь существенной роли. Отсюда совершенно ясно, что сюжет держится не на внешней динамике – частой смене эпизодов, происшествиях и приключениях героев, а на внутренней – на нравственном росте и этических исканиях героев, изменяющих мотивы их поведения. Обе пары героев сопоставлены одна с другой и противопоставлены друг другу: любовь Татьяны и Онегина соотносима с любовью Ольги и Ленского и непохожа на нее. Онегин и Ленский, Татьяна и Ольга также несходны между собой. В основу сюжета положены интимные чувства героев (чувство Татьяны к Онегину, а Ленского – к Ольге и дружба Онегина с Ленским). Эти интимные чувства выступают одновременно знаками исторически сложившейся культуры.
Характеры героев построены Пушкиным, поэтом действительности, как он сам себя называл[171], не по литературным схемам и нормам, хотя часто сопоставлены с другими литературными героями, а по законам реальной жизни. Так как живые люди обладают разнообразными многосторонними характерами, то характеры героев сложны и не укладываются в однозначные и узкие формулы. В простых и сложных ситуациях «обстоятельства развивают» характеры с разных сторон. Многогранность и сложность характеров учитывается автором, который изображает их то сатирически, с горькой усмешкой, то иронически, с легкой улыбкой, то лирически, с очевидным сочувствием. Пушкинские герои, исключая лишь упоминаемых третьестепенных персонажей, не делятся на положительных и отрицательных. Но даже второстепенные лица, участвующие в сюжете, в романе многогранны. Например, о Зарецком Онегин и автор отзываются либо сатирически, либо иронически. Однако сатира и ирония не мешают Онегину и автору признать и достоинства Зарецкого:
Пушкин в романе – не судья и тем более не прокурор, он не судит и не обвиняет героев, а наблюдает и анализирует их характеры как друг, очевидец, обычный человек, которому что-то не нравится в героях, а что-то нравится. Такой подход к изображению характеров обеспечил жизненную правдивость романа и его близость к реалистическому типу повествования. Это позволило Достоевскому назвать роман «Евгений Онегин» поэмой «осязательно реальной», в которой воплощена «настоящая русская жизнь с такою творческою силой и с такой законченностью, какой и не бывало до Пушкина, да и после его, пожалуй».
Каждый герой проходит через испытание, которое коренным образом меняет его судьбу. Центральное поворотное событие романа – дуэль Онегина с Ленским. И это, конечно, знаменательно – здесь рядом стоят
