История русской литературы XIX века. Часть 1: 1795-1830 годы

92

Наиболее полное исследование романтической поэмы проведено В.М. Жирмунским («Байрон и Пушкин». Л., 1978). Некоторые дополнения внесены Г.М. Фридлендером (Поэмы Пушкина 1820-х годов в истории эволюции жанра поэмы в мировой литературе: К характеристике повествовательной структуры и образного строя поэм Пушкина и Байрона. В кн.: Пушкин. Исследования и материалы. Т. VII. Пушкин и мировая литература. Л., 1974. С. 100–122). Конфликт в русской романтической поэме подробно рассмотрен Ю.В. Манном («Поэтика русского романтизма». М.; 1976. С. 31–98; Его же. Русская литература XIX в. Эпоха романтизма. М., 2001. С. 37—237).

93

Ср. также: «Она исчезла, жизни сладость, Я знала все, я знала радость, И все прошло, пропал и след».

94

Здесь сразу возникает противоречие: что же послужило причиной «бегства» Пленника – неразделенная любовь или разочарование в «свете»?

95

Томашевский Б.В. Пушкин. Кн. 1. С. 402. Важно и наблюдение С.Г. Бочарова: «Герой поэмы оказывается в таком положении, что его порывы к свободе не могут прийти в контакт и совместиться с окружающей его свободой горцев. Если последняя – это их реальная жизнь, то первые – это его идеальные устремления» (Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина: Очерки. М., 1974. С. 6).

96

«…Пушкин, – писал Б.В. Томашевский, – явно желал придать герою свои собственные черты». И далее: «…лирическая система романтической поэмы требовала автопортретного изображения», «Пушкин насильственно переносил на себя черты героя современной молодежи» (Томашевский Б.В. Пушкин. Кн. 1. С. 393, 396).

97

В тех случаях, когда Пушкину необходимо прокомментировать события, он намеренно отказывается от введения собственной речи. Так, повествование прерывается знаменитыми вставными стихами о «птичке» – иносказательном образе поэтической вольности, выдержанном в народно-песенном духе и воплощенном в ином, хореическом, а не ямбическом размере.

98

См.: Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина: Очерки. М., 1974. С. 14–15.

99

Анненков П.В. Материалы для биографии А.С. Пушкина. СПб., 1855. С. 101– 102. О теоретических взглядах Пушкина на романтизм см.: Коровин В.И. Романтизм в русской литературе первой половины 20-х годов XIX в. Пушкин. – В кн.: История романтизма в русской литературе. Т. 1. М., 1979. С. 183–254.

100

Стихотворение «К морю» обычно считается элегией, в которой вторая часть, начинающаяся переходной строфой («О чем жалеть? Куда бы ныне…»), выдержана в более высоком, одическом стиле. Но по форме заглавие «К морю» – типичное послание, которое так, очевидно, и воспринималось Пушкиным. Однако послание должно относиться к какому-нибудь лицу или лицам, море же не является лицом. И все- таки жанровое определение «послание» имеет некоторый субъективный смысл: Пушкин одушевил море, сделал его собеседником, обратился к нему на «ты», как к «другу», уравнивая «друга ропот заунывный», «зов его в прощальный час» и «грустный шум», «шум призывный» моря. Он даже заменил средний род на мужской («…ты взыграл», «Ты ждал, ты звал…»).

101

Ср. в стихотворении «Из Пиндемонти»: «Зависеть от царя, зависеть от народа…».

102

Содержательная значимость стихотворения усилена тем, что первоначально Пушкин напечатал его в качестве предисловия к отдельному изданию первой главы «Евгения Онегина».