Возможно, допрос этой толстой тетки что-то даст нам немедленно… Во всяком случае, после этого допроса я приму решение, как действовать дальше. И несомненно…
— Отлично, — кивнул мальчик. Он снова не дослушал до конца. — Тогда я оставляю с вами Хромого, прислушивайтесь к его мнению. Вечером жду вас в доме Совета. Я распоряжусь, чтобы вас сразу проводили ко мне…
Юный граф быстро повернулся и вышел из каюты. Хромой неторопливо удалился следом. Томен, вздохнув в очередной раз, послушал, как по трапу протарахтели быстрые шаги — похоже было, что ливдинский правитель спустился на пристань вприпрыжку…
Выглянув наружу, Великолепный огляделся. Кавалькада всадников в серо-фиолетовом рысила прочь, а у трапа переминался с ноги на ногу Лысый. Заметив Томена, стражник махнул рукой и двинулся было к сходням…
— Я сейчас! — крикнул ему Томен и сам пошел навстречу.
Хромой, поджидавший, облокотясь на стену каюты, направился следом.
— Привет, Хромой, — кивнул Лысый, — ты как здесь?
— Привет. Я с графом… Он попросил сопровождать колдуна. Так что я теперь — глаза и уши его светлости, ясно?
— Э?.. Чего? А, опять твои шуточки… Шути, шути пока что… Но попомни мои слова — тот, кому благоволит граф, непременно плохо кончит. Это я тебе по-дружески говорю.
— Я знаю, Коль, — серьезно кивнул Хромой. — Ты мне уже раз десять по-дружески об этом говорил, верно?
Затем странный тип обернулся к Томену:
— Итак, каков наш план? Отправимся в застенки? Возьмем эту почтенную дамочку в оборот? Будем беспощадны и настойчивы? Отбросим жалость и милосердие?
— Что? — Томен не сразу нашелся, что ответить. Он начал понимать, что имел в виду стражник, говоря о шуточках Хромого. — Ну да, в тюрьму. Мастер сержант, эта тетка там? Эта, с рынка…
— Не беспокойся, там она. Куда ей деваться-то? Я велел Червяку не спускать глаз. Так что эта… э-э… женщина… Эта женщина под надежным присмотром. А что за план?
— План?.. Да, план… Ну, я хочу поговорить с нашей дамочкой. Она ведь явно из банды. Если на нее надавить как следует, то, возможно, расследование сразу продвинется.
— А если нет?
— Не знаю, — честно признался Томен. — А что я могу сказать сейчас? Вот допросим ее, тогда будет ясно, чем мы располагаем. Так что теперь — в тюрьму!
— Эй, подождите меня! Я.сейчас! — донеслось с «Одады».
Лотрик, который вышел из каюты последним, тоже спускался на набережную.
— Я и так все самое интересное пропустил, — объяснил шкипер, — когда этому Пекондору по яйцам дали. Такое зрелище потерял… Так, может, ему теперь по башке кто треснет?.. Я хочу это видеть!
Сейчас, при дневном свете, Томен разглядел, наконец, как следует, Хромого. Собственно, разглядывать особо было нечего — человек как человек, довольно молодой. Примерно одних лет с Томеном… Среднего роста, худощавый. Теперь, когда они шли быстрым шагом, иногда казалось, что этот странный тип в самом деле немного прихрамывает. А может, и нет — не поймешь. То есть хромота в любом случае не являлась его главной отличительной чертой. Вот, скажем, Лысого прозвали «Лысым» — так понятно за что, а этот Хромой не так уж и хром… Одеждой он тоже не слишком отличался от встречных горожан — обычный темный камзол и мешковатые брюки, какие носят почти все в этом городе. Стражники и солдаты с галер, к примеру, наряжались куда более ярко.
Единственное, что резко выделяло Хромого в толпе ливдинских горожан, — это меч. Настоящее оружие, боевое. Великолепный не слишком-то разбирался в оружии, но что на боку Хромого — именно настоящее боевое оружие, он понимал… И. судя по тому, как привычно Хромой придерживал ножны на ходу, можно было заключить, что оружие ему не в диковинку. Носил он меч естественно, как сам Пекондор, к примеру, носил свой посох. Впрочем, сейчас он посоха с собой не взял. И одежду переменил — снял парик и фальшивую бородку, сбросил широкий яркий плащ, который надевал на сегодняшний маскарад… Теперь колдун выглядел, так сказать, нейтрально.
Перехватив изучающий взгляд Томена, Хромой подмигнул:
— Ну как, меньше болит?
— Спасибо, куда меньше, — поблагодарил Великолепный, — а можно я кое-что спрошу?
— Что? Почему я так спокойно разговариваю с его светлостью Эрствином?
— Ага… Вернее, почему его светлость так… неспокойно разговаривает с тобой?
— Он, видимо, думает, что я над ним подшучиваю, — объяснил Хромой. — Мы были в добрых отношениях еще до того, как он получил графскую цепь… Ну, тогда я обращался к нему на «ты», а теперь — другое дело… Теперь я соблюдаю этикет, ему немного неловко, должно быть. Эрствин — славный юноша.
— Сэр Эрствин — отличный граф, Гангмар меня возьми, — обернувшись, бросил шагавший впереди Лысый, — но ты, Хромой… ты…
— …плохо кончу, — завершил тот, — ты уже говорил. Ну послушай, Токит! Что мне остается делать? Ты же знаешь ситуацию лучше других. Что мне делать? Уехать из Ливды, чтобы не смущать сэра Эрствина? Я не хочу, это мой родной город, я здесь вырос, к тому же у меня здесь прибыльное дело.
— Ну почему же уехать… Можно просто… Ну я не знаю…
— Чего «просто»? Меньше показываться ему на глаза? Я бы так и поступил, клянусь. Но вот, к примеру, сегодня он сам меня вызвал.
— А вот и каталажка! — объявил Лотрик. — Смотри-ка, а охрана и в самом деле сегодня усилена. Стерегут нашу птаху, якорь ей в задницу, а?
Перед входом в городскую тюрьму скучали четверо стражников.
— Гангмар меня возьми! — вдруг рявкнул Токит. — Гангмар!..
— Что? — быстро спросил Хромой.
— Эти — не из моей команды. Я оставил здесь Червяка со своими парнями. А эти — не мои. Пойдем быстрее!
Лысого стражники пропустили, разумеется, и вся четверка тут же устремилась к общей камере. Там, охраняемые еще четырьмя солдатами стражи, «отдыхали» трое оборванцев.
— Где баба? — взревел Лысый. — Где мои парни? Где Червяк?!
— Не ори, Лысый, — отозвался старший из охранников. — Твоего Червяка отправили к Восточным воротам. А нас сюда, велели усилить стражу, стеречь неусыпно и все такое прочее. Говорят, кого-то важного сегодня утром изловили?
— Баба… — выдохнул Лысый, оттягивая ворот, словно ему было мало воздуха, — бабу толстую нынче сам привел… Слушай, Ройкель, сегодня много народу отпустили?
— Четверых. Да чего ты, Лысый? Без записки от казначея мы ж никого не выпустим. Вот записки, читай… И никакой бабы не было, одни мужики бородатые… Вот список же, глянь сам!..
Документ Лысого не интересовал, он слепо оттолкнул руку стражника и шагнул к решетке, отделяющей камеру. Вцепившись в прутья, стражник снова и снова обводил взглядом арестантов — никакой женщины среди них, конечно, не было…
— Откройте! — вдруг взвизгнул Великолепный. — Откройте дверь!
Один из стражников, недоуменно поглядел на Лысого, сержант кивнул. Стражник покосился для верности еще и на своего начальника — Ройкель кивнул тоже. Тогда солдат, побренчав ключами, отпер дверь, и Томен устремился внутрь. Даже не глянув в сторону равнодушных арестантов, колдун полез под лавку, разгреб сбитую в ком прелую солому и, победоносно хрюкнув, извлек на свет ком тряпья. Потом выпрямился и развернул ткань — у чего в руках была юбка и накидка давешней басистой толстухи…
