Жаль, что мать не дожила до новой жизни. Теперь Файзулла живет в большой, просторной избе, где так тепло и уютно. Он — лучший охотник колхоза и каждый год получает премию.
Вдруг острые глаза охотника заметили одинокого козла, показавшегося на склоне противоположной горы. Козел медленно спускался на равнину и шел прямо на засаду. Файзулла взвел курок и напряг слух: откуда-то доносился необычный для тайги звук «динь-динь». Сомнений нет: звенел колокольчик. Но откуда он взялся? Тракт был далеко, километров за пятнадцать.
«Нет, тут что-то неладно, — пронеслось в голове охотника. — В глухой тайге — и вдруг колокольчик? — Файзулла дернул себя за ухо. Не ослышался ли? «Динь-динь» звенело с горы. — Обожду, однако, стрелять».
Козел спустился в котловину и остановился: ветер донес до него запах человека. Васька, раздувая ноздри, втянул в себя морозный воздух. Прогремел выстрел. «Динь-динь!» — поднимая вихри снега, козел помчался в пихтач. Файзулла выскочил из засады. Не промахнулся ли? Так и есть! Добежав до места, где стоял Васька, он увидел на снегу клок шерсти. Мимо. Охотник продул ружье и направился к лошади.
Через час он сидел в избе Мироныча и, обжигаясь чаем, рассказывал:
— Смотрю, козел идет. Только хотел стрелять, слышу — колокольчик. Оглянулся, что такое? Почты нет, лошадей не видать. Вот, думаю, оказия. А колокольчик все звенит. Дай, думаю, выстрелю...
Лесник живо повернулся к рассказчику.
— Убил? — спросил он тревожно.
— Нет, промах дал. Колокольчик попутал.
Мироныч вздохнул с облегчением.
— Да ведь это мой козел, Файзулла. Осенью ребята привязали ему колокольчик. Васька это.
— Какой Васька?
— Да мой козел.
— Еман?[3]
— Да нет, не домашний, а дикий козел жил у меня с лета. Маленьким поймал его около перевала.
— Вот беда-то, пропал теперь козел! — хлопнул себя по колену Файзулла.
— Придет, — уверенно ответил лесник. — Пошатается и явится.
В апреле на лесных полянах появились первые пятна черной земли. Днем яркое солнце пригревало снежные горы, а вниз текли шумные ручьи. Ночи по-прежнему были морозными. Настала гололедица — самый опасный враг всех животных. Тогда Васька пришел на заимку. Он сильно похудел, ноли — в крови. Вокруг него, заливаясь лаем, прыгал Колобок. Не обращая внимания на собаку, козел покорно стоял возле калитки. Первой его увидела из окна Петровна.
— Иди, открывай ворота, бродяга твой явился. Должно, еле живой.
Лесник без шапки выскочил во двор и торопливо открыл калитку.
— Вася, Васенька, — поманил он козла. Тот стоял не двигаясь, тревожно поводя ушами.
Оставив калитку открытой, Мироныч поспешно влез на крышу и сбросил оттуда охапку сена.
«Ну, теперь я тебя, миляга, поймаю. Теперь я тебя перехитрю». Раструсив немного сена по дороге в сарай, он положил туда охапку и спрятался за угол. Козел неуверенно перешагнул порог калитки и, подбирая корм, вошел в сарай. Мироныч поспешно захлопнул за ним дверь.
Утром он снял с присмиревшего Васьки колокольчик и сказал:
— Будет, побаловались. А колокольчик-то почистить надо. — Старик поднес его к уху. «Динь-динь» — лицо Мироныча расплылось в улыбке.
— Отдыхай теперь, рысак, пока хозяева возвратятся.
Ребята приехали в мае. Встречать внуков вышли Мироныч и Петровна.
Ксюша и Степанко, поцеловав бабушку и дедушку, побежали к Ваське, бродившему по двору. Козел шарахнулся в сторону, а потом, остановившись, топнул ногой.
— Ишь, сердится на тебя: почему, дескать, не поцеловал его, — ухмыльнулся дед.
Мальчик осторожно приблизился к своему другу и обнял его за шею.
— Вася, Васенька.
Козел не спеша боднул Степанку, как бы говоря: вот тебе за то, что долго не приезжал.
КЫЗЫР
Это был странный теленок. На низких, но крепких ногах, с коротким туловищем, с покатой спиной, весь обросший черной густой шерстью, — всем своим видом он резко отличался от остальных питомцев колхозной фермы.
Родился он в горном Алтае в конце февраля. В те дни со стороны Курая дул холодный пронизывающий ветер и ледяное дыхание Белухи сковало местами Катунь.
Ферма, где родился черный теленок, была расположена в междугорье, которое, постепенно расширяясь, переходило в долину. Окруженная со всех сторон горами, она была надежно защищена от ветров.
В телятнике было тепло и уютно. Мягкий свет висевшей над потолком лампы освещал клетки и сидевшую в углу возле печки старую доярку Куйрук.
Первые часы теленок опал, уткнувшись носом в мех. Перед утром он поднялся на ноги и, сунувшись в угол клетки, издал звук, похожий на хрюканье поросенка. Куйрук подошла к нему и погладила по спине: пора кормить.
Открыв клетку и подталкивая сзади теленка, доярка перешла с ним в другое отделение. При виде черного с подстилки поднялась крупная корова. Теленок кинулся к матери и, припав к ее вымени, замотал хвостом.
Через некоторое время Куйрук отняла его от коровы и обтерла мордочку чистой тряпкой.
Обратно черный шел неохотно, упираясь, поворачивался всем корпусом и даже пытался боднуть женщину.
— Ишь, какой сердитый. Айда! Наелся — и спать, — ласково сказала доярка, втолкнув его за перегородку.
Черный теленок не унимался. Задрав хвост, он носился возле стенок, круто останавливался и, упираясь лбом в засовы, гремел ими на весь телятник.
— Кызыр-Торбок, — покачала головой женщина, — свирепый бык будет.
Утром колхозный счетовод записал его в книгу, из которой было видно, что теленок родился от пестрой Майки и монгольского яка по кличке Кара, то есть черный.
— Как назовем его, Куйрук? — обратился он к доярке.
— Кызыр, — коротко ответила та.
Весть о том, что Майка родила сарлыка (так называется по-алтайски помесь яка с местной коровой), быстро облетела колхоз. Первыми прибежали ребята. Кызыр в это время спал.
— Куйрук говорит, что он не мычит, а хрюкает, как поросенок, — разглядывая теленка, шепотом заявила брату маленькая Чечек.
— Неправда, — протянул тот недоверчиво, — все телята мычат. Верно, Куйрук? — спросил мальчик доярку.
— Нет. Этот теленок особенный. Через год вы увидите, у него вырастут хвост, как у лошади, большие рога и борода, как у козла. Это будет лучший верховой бык в нашем колхозе, — заявила гордо Куйрук и, спохватившись, поспешно сказала: — А ну-ка идите отсюда. В приемник посторонним ходить нельзя.
Весной горы покрылись маральником и пестроцветом. В долине поднялись травы, выше, на склонах, зацвела акация, и, чередуясь с черемухой, зеленели кусты облепихи. Кызыр окреп и вырос. С широкой грудью, с короткой, но могучей шеей, покрытой длинной шерстью, которая густыми прядями свисала с боков, он перерос своих однолеток и стал признанным вожаком молодняка.
