темные крепкие фигуры и поныне часто видишь на улицах египетских городов. Развитые, ловкие и проворные нубийцы были излюбленными рабами при дворах местной знати. Сегодня они работают шоферами, клерками или стюардами.
Мы проезжаем мимо многочисленных рукавов и каналов Нила. Лениво текут к морю коричневые воды. По поверхности снуют фелюги — лодки с остроконечными парусами. Вверх по течению бурлаки тащат на длинных канатах баржи. Дорогу то и дело пересекают небольшие каналы и речки — составные части большой оросительной системы, обводняющей более 20 тысяч квадратных километров земли. Вся дельта Нила представляет собой в любое время года плодоносный цветущий сад. И не успели мы проехать несколько километров, как поняли значение этой реки для Египта. Уже в нескольких стах метрах к западу от нее начинается пустыня.
От Александрии до Каира — 220 километров. Но лишь на последнем этапе пути до нашего сознания доходит, что мы действительно на африканском континенте: в мареве нильской долины вырисовываются пирамиды Гизы исторический памятник власти фараонов и богатства древнего Египта.
Описать пирамиды пытались многие. И большинству это не удалось. Надо побывать в Гизе, чтобы представить себе грандиозные сооружения древнего мира, надо постоять у подножия пирамиды Хеопса, чтобы вобрать в себя впечатления от гигантских могильников. Потрясенные, смотрим мы на многотонные каменные плиты, которые были доставлены сюда из далеких каменоломен с того берега Нила.
Большого значения в истории страны пирамиды, однако, не имели. Как ни огромны, как ни монументальны эти свидетели прошлых династий, принильским крестьянам-феллахам они ничего не дали. Новое пришло сюда лишь с революцией 1952 года, с проектом Асуанской плотины. Люди впервые задумались над тем, чтобы улучшить жизнь простых тружеников. Энергия, которую даст эта плотина, отодвинет далеко в прошлое каторжную работу у водяного колеса или у колодца.
Между тем нас замечают драгоманы. Они дают напрокат своих разукрашенных верблюдов для верховой прогулки вокруг пирамид. Мы подвергаемся яростным атакам гидов, наездников и переводчиков, которые полны решимости «сделать свой бизнес на туристах». В потоке слов слышны и немецкие фразы: «15 пиастров за поездку вокруг пирамид верхом на верблюде. Его зовут Бисмарк!» Для англичанина этот же верблюд будет называться «Черчилль», для американца — «Рузвельт». Все — для туристов. Так или иначе, но сегодня уже слишком поздно. Пирамиды мы осмотрим потом, когда у нас будет достаточно времени, чтобы обойти гробницы, и достаточно света, чтобы их сфотографировать. А сейчас остается лишь сесть на мопеды и ехать в Каир.
Подобно двум маленьким хрупким челнокам, ныряют наши машины в водоворот уличного движения большого города. И вот их уже вертит и несет к неведомой цели. В ярком смешении различных марок автомобилей не часто заметишь наш «Вартбург». Что же касается мопедов, то здесь преобладает «Симсон».
Скорость движения на широких улицах в центре города устрашающе велика, да и ездят здесь ни с чем не считаясь. До сих пор нам казалось, что пальму первенства в этом отношении держат шоферы Малой Азии, однако здешние водители оставили их далеко позади. Мы то и деле оказываемся зажатыми между машинами. Нас обгоняют и справа и слева — с той стороны, где в данное мгновение можно проехать. Постепенно мы усваиваем систему местного уличного движения, которое меньше всего руководствуется твердыми правилами. Вот едущий впереди небрежно поднимает висящую из окна левую руку; тут уже лучше не обгоняй, ибо он сразу же берет влево. Водитель с водителем договаривается жестами. Светофоры и световые указатели поворота не используются, так как они незаметны в ярком свете африканского солнца. Целое войско полицейских-регулировщиков тщетно пытается навести в этом хаосе хоть какой-нибудь порядок. На одном перекрестке мы насчитываем целых девять регулировщиков да к тому же еще светофор. Оказывается, в эти дни в Каире проводится «Месячник уличного движения», но трудно себе представить, что здесь когда-нибудь наступят «нормальные времена». И несмотря на это, те же регулировщики, сияя от радости, рассказывают нам о «высокой дисциплине водителей».
Мы останавливаем мопеды в Гарден Сити, у самой реки. Вот первые и немногие впечатления о Египте: рост благосостояния и преуспевание в долине Нила, нищета и засуха в пустыне, памятники одной из древнейших культур среди величавого песчаного моря, всего в нескольких километрах от оживленного движения на проспектах большого современного города.
Город между двумя мирами
Пирамиды, чей возраст достигает четырех с половиной тысяч лет, и почти рядом новый отель «Нил- Хилтон», коленопреклоненные на коврике верующие у новой телевизионной студии, мерно покачивающиеся верблюды и громадные американские лимузины — таково лицо Каира — столицы Объединенной Арабской Республики.
Каир больше, нежели какой-либо другой город, дает туристам точное представление о развитии всей страны. Он повествует и о великом прошлом, и о годах колониализма, о былой нищете и о победе нового, о первых робких шагах в лучшее будущее.
В Каире сразу же бросается в глаза многочисленность средних слоев населения: чиновники, торговцы, интеллигенция. Это результат особого развития Египта за последние 150 лет. Поход Наполеона и расшифровка иероглифов вызвали расширение культурных связей с Европой, западные ученые принесли в Египет научную методику и современный образ мыслей. Духовная связь между страной Нила и европейскими государствами не прерывалась и в последующие годы.
Строительство Суэцкого канала явилось дальнейшим стимулом развития страны. Открылась первая опера, число школ возросло со 185 до 5 тысяч.
Еще находясь в составе Османской империи, Египет занимал в ней особое место. С появлением (раньше, чем где-либо) передовой интеллигенции стремление египтян к самостоятельности настолько усилилось, что правительству в Стамбуле пришлось с этим считаться. Колониальные власти назначали египтян вице-королями, хедивами [15] и пашами. Борьба за независимость не ослабла и после 1882 года, когда Александрию захватила Англия, которая установила здесь новые формы колониального угнетения. Уже в 1922 году та же Англия была вынуждена дать обещание окрепшей благодаря социальным реформам крупной буржуазии — господствовавшему в Египте классу предоставить стране суверенитет. В 1924 году собрался первый парламент. Однако Англия сохранила в Египте свою власть, и в стране был установлен полуколониальный режим.
Дальнейшее ослабление колониального могущества Англии произошло после второй мировой войны. Подъем освободительного движения в Азии перекинулся и на Африку. К этому времени Египет стал уже довольно развитой страной.
Здесь произошла перегруппировка сил. Если раньше носителями прогрессивных идей были правящие классы, то теперь образование стало доступно среднему сословию. Это окрепшее сословие — к нему принадлежало и офицерство — явилось основной движущей силой революции 1952 года, которая окончательно уничтожила колониальный режим.
Те же люди стали инициаторами дальнейшего развития страны, и это вполне понятно, если учесть, что крупные помещики и паши были заинтересованы в укреплении Египта лишь до тех пор, пока в их руках была власть и пока их признавали англичане. После революции социальное соотношение сил сложилось в пользу национальной буржуазии. Земельная реформа и национализация предприятий укрепили престиж молодого правительства, а обширная программа реформ положила конец временам «кисмета» — временам равнодушия и покорности судьбе, что вскоре поняли и простые феллахи. Повсюду строились больницы и школы, всю страну охватила настоящая лихорадка образования. Каждому представлялась возможность улучшить свое материальное положение.
Некоторые экономические мероприятия правительства и в особенности его внутренняя политика не всегда встречали одобрение народа. Так, первые послереволюционные годы в Египте ознаменовались преследованием руководителей рабочего движения и стремлением к власти крупной буржуазии. И все же уже через десять лет республика укрепилась на избранном ею антиимпериалистическом пути. Мероприятия, предусмотренные июльскими реформами 1961 года, должны привести к хозяйственному расцвету страны
